Антон Маевский - Спиральное море
Рейхенау хмыкнул.
— Думаете, после того, как мы все там разнесем, станет лучше?
— Да, — сказал Гаррис. — После того, как мы все разнесем, там наступит банальный феодализм. С этим уже можно как-то работать.
Рейхенау вздохнул.
— Вы думаете, война закончится?
Гаррис пожал плечами.
— Кто же знает... Мелкие войны будут наверняка, мы еще не дожили до времени, когда их можно исключить... Но вот эта война, большая... Да. Мы можем ее закончить.
Рейхенау вздохнул. Сделал несколько шагов, подошел вплотную к прозрачной стене.
Звезды...
— Есть такие чудаки, — сказал он, не оборачиваясь. — Которые до сих пор мечтают о полетах к звездам. К новым звездам. За золотым руном. Вы в это верите?
Гаррис подошел к нему вплотную. Прокашлялся.
— У нас такие есть, — сказал он. — Оба командира наших суперлинкоров — именно такие люди. Путешественники. Они на военной службе временно.
Рейхенау покачал головой. Как бы недоверчиво.
— Мне уже казалось, что война никогда не кончится... Я ведь никому из моих офицеров об этом не могу сказать. Потому так и откровенен... с вами. С противником.
Гаррис прислонился к прозрачной стене.
— Я не идеалист, — сообщил он. — Я всегда стремился быть практиком, потому и в науке не остался. Для Византии война, я надеюсь, после нашего похода закончится. Для Гондваны — еще не совсем, но это... словом, это будет уже другая история. А флот у вас останется. И очень большой. Причем флот — это не столько сами корабли, сколько люди, которые без кораблей себя уже не мыслят. Кто-то, безусловно, отправится восстанавливать разрушенные планеты. А кто-то — и "за золотым руном", как вы выразились.
Рейхенау молчал, по-прежнему глядя за стену, в Пространство.
Гаррис тоже посмотрел туда.
— И мы плывем, пылающею бездной со всех сторон окружены, — сказал он. — Было такое русское стихотворение... Скажите, адмирал. Много у вас таких офицеров, которые... мечтают о "золотом руне"?
Рейхенау отодвинулся от стены.
— Немного, — сказал он. — Но есть. Например, первый навигатор моего флагмана — просто фанатик этих идей. Мечтатель.
— Познакомьте его со мной, — сказал Гаррис.
Георгий Навпактос вел автомобиль на север.
В сиреневом небе вился маленький самолетик. Описывал круг над трассой, уходил, потом опять появлялся.
Георгий подозревал, что это забота Аттика Флавия, пославшего на путь его следования воздушный патруль. Вдоль Северного шоссе шалили разбойники, и ехать по нему в одиночку было сейчас... Пожалуй, безумием.
Слабый довод.
— Вести себя разумно я уже пытался, — сказал Георгий вслух. — Хватит.
Стрелка спидометра подрагивала на отметке 130 километров. До поместья Бериславичей оставалось два часа.
— Я очень благодарен вам, генерал, — сказал Велизарий. — Мне просто трудно выразить — насколько. Вы спасли ядро, из которого мы вырастим новую империю. Не вы в одиночку, конечно, но...
— Ваша благодарность драгоценна для меня, ваша вечность, — сказал Аттик Флавий. — Хотя я не уверен, что она заслужена...
Велизарий остановил его речь движением руки.
— Не надо. Сейчас не время для упражнений в вежливости. — Император усмехнулся. — А ведь ваша противокосмическая оборона меня чуть не сбила...
— Они перенервничали, ваша вечность, — сказал Аттик Флавий. — Неудивительно.
Велизарий отмахнулся.
— Все я понимаю... Вот подходящее место, чтобы поговорить, — он указал на плоскую скалу, нагретую солнцем.
Аттик Флавий огляделся. Берег океана, по которому они шли, был освещен закатом до половины. Вдали начиналась тьма.
Он потрогал теплый мох и покосился на императора. Велизарий был в обычном мундире капитана цур люфт. На боку у него висела полевая сумка — такая, как у пехотных офицеров, а отнюдь не у космических. Что там? Планшет?
Аттик Флавий подозревал, что сюрпризы еще не кончились...
Император удобно устроился на камне.
— Смотрите, — сказал он. — Давайте исходить из того, что война скоро кончится. Рейхенау, Уайт и еще несколько человек сейчас собирают флот. Если там будет успех — то он будет быстрым. Это означает, что к тому моменту у нас должна быть уже продумана следующая пара ходов. Мне удалось убедить наших друзей из Северного альянса, что союз с Византией даст им больше, чем попытки нас съесть. Пока — удалось. Понимаете? Это не навсегда. Люди из Альянса — не фанатики, они просто расчетливы. Если Византийская империя продолжит у них на глазах распадаться, возможны... самые разные варианты. Вы следите за моей мыслью?
Флавий кивнул.
— Отлично. Продолжаю. Если мы хотим, чтобы Византийская империя жила дальше — ее надо восстанавливать. Тут нужны две вещи. Первое — потенциал для восстановления, в виде людей и территорий. И второе — крепкая центральная власть. Как вы думаете, как у нас с потенциалом?
Флавий шевельнулся, подавшись в сторону солнца.
— Плохо, — сказал он. — После гибели Антиохии — особенно плохо. Промышленность подорвана. Лучшие людские ресурсы — исчезли. Плюс деморализация. Кое-что, конечно, можно наскрести по периферийным планетам, я уже об этом думал... Люди там попадаются, какие надо. Все дело в людях. Но...
Велизарий поднял руку.
— В людях. Конечно. Как всегда. Но ведь людям надо где-то жить... — Он расстегнул полевую сумку, извлек планшет, активировал его. — Смотрите.
...Карта незнакомого мира с восемью континентами, два из них — прямо на экваторе. Потом пошли пейзажи. Маленький город с серебристыми домами на фоне горного пика. Степь с высокими травами. Дорога, уходящая в сосновый лес...
— Эта планета находится в стороне от максимума плотности звезд, — сказал Велизарий. — Поэтому ее и обнаружили поздно. Ее колонизацию было решено оставить в секрете. Имперский резерв. Все надеялись, что он не пригодится... Зато теперь у нас есть новая столица.
— Ничего себе, — сказал Флавий. — Как она называется?
— Равенна.
— Связь с ней надежна?
Велизарий кивнул.
— Это одна из самых ценных вещей для нас, — он вздохнул. — Население Равенны сейчас — около трехсот тысяч человек. Оно должно пополняться. Сразу после войны мы откроем магистраль, наладим регулярные рейсы.
— Это очень сильно изменит транспортную карту империи, — сказал Флавий.
Велизарий кивнул.
— Не только транспортную. Центр тяжести вообще сместится. И политика изменится. Фактически это будет новое государство.
— Как в древности, — сказал Флавий. — Новая империя под старым названием.
— Да, — сказал Велизарий. — И тут мы подходим к главному вопросу. Сразу после того, как столица будет перенесена и новая система хоть как-то заработает, я уйду в отставку. Отрекусь от престола. Это неизбежно. Империя не может возрождаться во главе с человеком, о котором только и будут помнить, что он позволил врагу убить несколько миллиардов ее жителей. Как политик я закончился. Прямо сейчас мне уходить нельзя, но как только установится стабильность — я сложу полномочия. И мне будет нужен человек, которому можно передать временное управление... Вы еще следите за рассуждением?
Флавий кивнул.
— Отлично. Давайте вместе подумаем — каких качеств мы ждем от этого человека. Во-первых, это должен быть нобиль из достаточно знатного рода: здесь пока нельзя нарушать традицию. Нам нужно громкое имя. Во-вторых, он при этом не должен иметь отношения к роду Каподистрия. Пусть у людей возникнет чувство некой новизны, это полезно... В-третьих, он не должен быть слишком молод. Его поведение должно быть основано на серьезном житейском опыте и должно быть предсказуемым, иначе — слишком рискованно. В четвертых, он должен быть военным, и в достаточно высоком чине. Иначе ему не удастся договориться с адмиральской верхушкой, вес которой сейчас будет очень велик — не в последнюю очередь потому, что гражданская администрация уничтожена... Отсюда мы подходим к пятому требованию: такой человек должен быть не просто воином, а иметь административный опыт, касающийся организации тыла. Пусть даже на уровне небольшого соединения — но обязательно. И, наконец, в-шестых — он должен иметь серьезные личные заслуги именно в нынешней заварухе. В эти последние кошмарные недели... Генерал, вам еще не понятно, что это должны быть вы?
Аттик Флавий перевел дыхание.
— Вы... предлагаете мне должность регента?
Велизарий покачал головой.
— Нет, не регента. Мы не можем так рисковать. Новой империи будет нужен полноценный император — сразу же. Именно этот титул вам и придется принять.
Аттик Флавий усмехнулся. Заговорил он только секунд через двадцать.
