Иэн Бэнкс - Материя
— Для мортанвельдов, — продолжил Хиппинс, не обращая внимания на маленький аппарат и взмахивая руками, чтобы изобразить весь петлемир, — это нечто вроде символа их обручения с космосом. Понимаете? Они приносят брачную клятву в самом космосе, выражая свою связь с галактикой или чем уж там. Довольно романтично. Громада, верно? Такая, что свихнуться можно. Здесь, на этом петлемире, мортанвельдов больше, чем граждан Культуры во всей Вселенной, ого? — Он изобразил изумление за своих подопечных. — Даже вместе с Фракцией мира, Запределыциками, Убежденцами и прочими раскольниками, случайными попутчиками и примкнувшими подголосками, которым просто нравится слово «Культура». Поразительно! Ладно, я прибыл встретить вас.
Хиппинс принял странный вид — то ли дружеский, то ли утешительный, то ли заговорщицкий, то ли еще какой. Холс посмотрел на встречателя, пытаясь раскусить его.
— Я хочу сказать — чтобы защитить вас, друзья, от прессы, корреспондентов всяких, этнографов, в общем, от всех, кто сует нос в чужие дела, — добавил Хиппинс, рыгнул и замолчал.
Фербин воспользовался паузой, чтобы задать вопрос.
— А куда именно мы направляемся?
— В Комплекс, — сказал Хиппинс, скользнув взглядом по Нуту-3887б. — С вами кое-кто хочет встретиться.
И он подмигнул.
— Кое-кто? — переспросил Фербин.
— Пока все. Иначе не выйдет сюрприза.
Принц со слугой переглянулись. Холс нахмурился и демонстративно повернулся к мортанвельдской машине, которая парила чуть в стороне от людей.
— Этот Комплекс, в который мы направляемся... — начал было он.
— Это идеальное место для... — заговорил Хиппинс, но Холс поднял руку — чуть не ткнув ему ладонью в лицо — и сказал:
— Если не возражаете, сударь. Я разговариваю с этой машиной.
— Я только хотел сказать...
— Расскажите нам о нем, — громко сказал Холс, обращаясь к аппарату. — Расскажите нам о Комплексе, куда мы собираемся.
— ...что вы там можете укрыться, и никто вас не потревожит... — продолжил Хиппинс.
— Пятьсот двенадцатый Градус Пятого Кабеля, или пятьсот двенадцать дробь пять, — это транзитно-операционный Комплекс для гуманоидов, — сказала машина, когда Хиппинс наконец замолчал.
Холс нахмурился.
— Операционный? Какие еще операции?
— У становление личности, договоренности о правилах поведения иноземцев, обмен информацией...
— Это еще что — обмен информацией?
Холс однажды помог полицейскому в розыске серебряных столовых приборов, похищенных из окружной управы. Это оказалось куда грубее и болезненнее, чем предполагала «помощь в розыске». И Холс опасался, как бы «обмен информацией» не оказался такой же ложью в красивой словесной упаковке.
— Вас просят закачать все имеющиеся у вас сведения в информационные емкости петлемира, — объяснил Нут-3887б. — Как правило, это делается из филантропических или благотворительных соображений.
Холса это не вполне устроило.
— А это не больно? — спросил он.
— Конечно нет! — сказала машина, и в голосе ее послышалось изумление.
Холс кивнул.
— Продолжайте.
— Комплекс Пятьсот двенадцатый Градус Пятого Кабеля спонсируется Культурой, — сказала им машина.
Фербин и Холс откинулись к спинкам сидений и переглянулись.
— Как раз это я и собирался сообщить! — воскликнул Хиппинс, взмахивая руками, — словно выпустил накопившееся раздражение.
* * *Они добрались до Комплекса в маленьком округлом корабле, заглотившем машину, в которой они подъехали. Все двадцать минут поездки экран демонстрировал им вид спереди. Хиппинс непрерывно болтал, показывал достопримечательности, особенно известные или искусно выполненные витки кабелей, рисунки на них, интересные корабли, совершающие посадку и стартующие, звездно-атмосферные эффекты и некоторые трущобные постройки, которые официально не являлись частью этого мира, но были сооружены в окружающих Сьаунг-ун коммуникациях, частично находясь под защитой (как физической, так и символической), решетки могучих цилиндров и обволакивающих ее газов.
512-й Градус Пятого Кабеля представлял собой нечто вроде полностью закрытого мини-орбиталища, которому придали максимальное сходство с петлемиром. Комплекс достигал всего восьмисот километров в поперечнике и (пока вы не оказывались внутри него) казался крохотным среди петель и кручений основных цилиндров Сьаунг-уна — маленькое колечко, затерянное среди ажурной громады плетеных суперкабелей, окруженных случайно возникшей атмосферой.
При более пристальном рассмотрении Комплекс слегка напоминал велосипедное колесо; они приземлились в месте расположения втулки. Нут-3887б остался на борту, пожелав всех благ. Длинные светлые волосы Хиппинса курчавым облаком вились вокруг головы, и он, собрав их в пучок, закрепил сзади шпилькой. Их машина переплыла из пузатого корабля в искривленную полую спицу колеса, похожую на тонкую скрученную Башню.
— Вот ведь страсть — видеть все насквозь, да? — сказал Холс, глядя вниз сквозь прозрачный пол машины, стекловидные стенки полой спицы и почти незаметную крышу небольшого жилища внизу.
— Мортанвельды помешаны на прозрачности, — пояснил Хиппинс. — Для Культуры просто немыслимо проявить неуважение и сконструировать свои помещения иначе.
Он фыркнул и покачал головой.
Внутри Комплекс оказался небольшим ленточным миром. Вращающиеся петли ландшафта были испещрены парками, реками, озерами и небольшими холмами, в воздухе сновали хрупкие аппараты. По мере спуска Фербин и Холс ощущали, как растет сила тяжести.
На полпути вниз, приближаясь к тому, что напоминало колонию огромных полупосеребренных стеклянных бусин, выросших на спице наподобие морских кристаллов, машина стала снижать скорость. Перейдя из мглистого солнечного света во мрак, она плавно затормозила в сердцевине пучка серебристых шаров.
— Господа, — сообщил Хиппинс, хлопая в свои пухлые ладошки, — мы прибыли!
Они вошли внутрь, где горел приглушенный свет и пахло чем-то приятным, и направились по коридору, который изгибался и расширялся (сила тяжести здесь была чуть выше привычной, но вполне сносной) в открытое пространство. Здесь, снаружи, бросались в глаза огромные скалы, небольшие ручейки, широкие пруды, над которыми нависали гигантские желто-зеленые растения, сросшиеся кронами. Вверху бесшумно парили серебристые птицы. А еще выше бесшумно вращались — с неизменным, монументальным изяществом, — перекрученные структуры петлемира.
Среди растений, ручейков и прудов виднелись люди самых разных телесных форм и оттенков кожи. Один-два мельком взглянули на новоприбывших и снова отвернулись. Некоторые были совсем голыми, многие — почти голыми. Эти мужчины и женщины находились в прекрасной физической форме (даже обладатели самой экзотической внешности, казалось, пышут здоровьем) и держались настолько расслабленно, что вид их наготы странным образом не шокировал двух сарлов. Все же Фербин и Холс переглянулись. Холс пожал плечами. Мужчина и женщина, единственным облачением которых были драгоценности, улыбаясь, прошли мимо них.
Фербин снова посмотрел на Холса и откашлялся.
— Похоже, тут это позволяется, — сказал он.
— Главное, чтобы так не заставляли ходить всех, ваше высочество, — отозвался Холс.
К ним подплыла небольшая машина в форме ромба с обрезанными углами и обратилась на безукоризненном сардском:
— Принц Фербин, Хубрис Холс, ЧФ Хиппинс, добро пожаловать.
Они вразнобой поздоровались.
Навстречу им шла женщина — стройная, изящная брюнетка, одетая в простое синее платье-рубашку, оставлявшее открытыми только ее руки и голову. Фербин почувствовал, как морщины собираются у него на лбу. Она?! Повзрослела, совсем другая...
Она подошла прямо к нему. Остальные молчали, даже Хиппинс, словно они знали что-то, неведомое принцу. Женщина кивнула и улыбнулась — сдержанно, но по-дружески.
За мгновение до того, как женщина открыла рот, Фербин понял, что это и в самом деле Джан Серий.
22. ВОДОПАД
— Сейчас это самое впечатляющее зрелище, — сказал Джерфин Поатас, показывая тростью на необычное здание, видневшееся в тусклом бронзовом тумане.
Ему пришлось повысить голос, чтобы его услышали за громовой какофонией Водопада. Правда, у Поатаса, подумал Орамен, это выходит с такой легкостью, что он даже не замечает.
Фонтанный дом действительно впечатлял. Они приближались к нему в маленькой дрезине, громыхавшей по одной из узкоколеек, рискованно, даже опасно пролегавших по островкам, песчаным косам, частям обрушившихся зданий и опорам, уходившим в пенные воды. Крыша и бока дрезины были изготовлены из материала, добытого в Безымянном Городе, — вещества наподобие стекла, но гибкого, притом легче и прозрачнее, чем любое стекло, которое видел Орамен вне телескопа или микроскопа. И без малейших изъянов. Орамен провел пальцем по его внутренней поверхности и не ощутил холода, обычно сообщаемого стеклом. Он снова надел перчатку.
