Джон Лав - Вера
Фурд медленно выдохнул. Внутреннее чутье подсказывало ему, что они ни в коем случае не должны видеть то, что пыталось пробиться сквозь экран. При блокировке никакой сколь угодно мощный сигнал с другого корабля не мог пробиться на «Чарльз Мэнсон»; и Тахлу в конце концов удалось ее установить, но коммандеру по-прежнему было не по себе. Он знал о том, насколько широки Ее возможности в области систем связи. Или, скорее, не знал, по крайней мере не обо всех.
— Сигнал заблокирован, коммандер. — Тахл тщательно выдерживал нейтральную интонацию.
Фурд еле заметно кивнул и снова посмотрел на изображение, выведенное на экран. Что-то с Ней было не так. Судя по показаниям приборов, «Вера» сбросила скорость до тридцати процентов, а Ее кормовые двигатели начали лихорадочно мерцать. Ему снова пришла в голову мысль о голых лампочках в подвале. Мы сражаемся с Ней по всей системе, а Она сжимает бой до погребов и грязных переулков.
Забормотали сирены.
— Что…
— Еще один сигнал, коммандер, — сказал Тахл.
Экран не изменился. Там по-прежнему висело Ее изображение. Она замедлилась до двадцати пяти процентов, а кормовые двигатели теперь работали с перебоями.
— Куда? Куда он направлен?
Руки Тахла летали над консолью. Он начал выпускать и втягивать когти, почти совпадая с прерывистым ритмом Ее страдающих заиканием кормовых двигателей. На мгновение показалось, что шахранина сейчас охватит паника, чего Фурд прежде никогда не видел; но все прошло, и Тахл вновь обрел присущее ему спокойствие. Он взглянул на Фурда.
— Сигнал направлен не на экран, коммандер. Он направлен прямо сюда, на мостик…
— Что?
— …и пока мы не можем его блокировать.
Отсек залил белый свет, похожий на тот, что шел из кратера в миделе. Экипаж заморгал. Они почувствовали холод. Сияние не имело источника, не отбрасывало теней и проникало повсюду; от него светился даже воздух. Оно захлестнуло каждого офицера, превратив лица в испещренный оспинами пейзаж, а тела — в неопрятные статуи.
Фурд поднес руку к лицу и внимательно изучил собственную ладонь, сразу вспомнив, что уже делал так в жерле кратера. Зловонный пот под одеждой стал холодным и липким. Дыхание замерзало, вырываясь изо рта, обжигая губы и ноздри; и сквозь пар коммандер увидел разбросанные по полу мусор и обломки, которые отказался убирать.
А потом свет стал двигаться.
Он закручивался на полу миниатюрными вихрями, которые рождались и умирали без всякой системы, как живые организмы на Горе 5. Их заставляла вращаться фигура, появившаяся в центре мостика. Прямо на глазах она обретала твердость. В ней, все еще размытой и переменчивой, больше похожей на пустую сетчатую конструкцию из пара вроде того, что вырывался изо рта Фурда, уже угадывались голова и плечи, руки и ноги примерно человеческих пропорций.
Фурд вытащил пистолет. Кир уже взяла пришельца на мушку, а Тахл потянулся к своему оружию.
— Нет! — заорал Смитсон. — Не трогайте! И не подходите близко.
Все это время экран вел анализ объекта, и данные сменяли друг друга во всплывающих окнах, противореча сами себе: они видели голограмму, твердое тело, ни то ни другое, и то и другое. Предмет не поддавался изучению, а еще был необъяснимо прекрасен: его поверхность, под которой царила пустота, бурлила от клубящегося дыма, из-под нее шел свет. Он мерцал, исчезал, появлялся, пытаясь обрести форму. На экране в том же ритме мигали Ее кормовые двигатели.
Скорость упала до девятнадцати процентов, «Вера» начала переваливаться с боку на бок. Для того чтобы передать сигнал на мостик «Чарльза Мэнсона», поборов все встроенные системы защиты, требовалась немыслимая энергия, да и само это действие было невероятным; даже другой «аутсайдер» не смог бы его повторить.
— Коммандер, — сказал Смитсон, — Она себя опустошает. Она хочет связаться с нами и истощает сама себя!
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что сейчас Она может быть уязвима для корпускулярных лучей. Почему вы не подумали о них? И почему, — тут он повернулся к Кир, — мысль о лучах не пришла в голову вам?
— Вы правы, — пробормотал Фурд. «И всегда же ты прав, слизняк самодовольный». — Кир, откройте огонь. Но стреляйте не по кратерам, а по корпусу.
Лучи прорезали пространство. Ее отражатели встретили их, сдержали, но — согласно показаниям датчиков на экране — едва справились с задачей. Кормовые двигатели потухли, вспыхнули, запустились вновь, а призрачная фигура, стоящая посередине мостика, согнулась, словно от боли.
— Видите? Видите? — закричал Смитсон, а затем совершенно неуместно добавил: — Вот что вы должны были сделать!
— Кир, еще раз. Продолжайте вести огонь.
Кир подчинилась, она давила на кнопку пуска, снова и снова представляя, что выдавливает Смитсону глаза. Всегда, всегда он был прав, и никогда, никогда она не могла простить его.
Отражатели все еще сдерживали лучи, но с каждым выстрелом разрешение фигуры на мостике слабело. Она вскинула руки к голове. Если бы они могли рассмотреть ее лицо, то увидели бы, что она, похоже, кричит. Пар начал рассеиваться, словно развеивался под напором ветра. Объект угасал, затем полностью исчез, но белый свет по-прежнему заливал мостик. Обломки по-прежнему вихрями закручивались на полу. Дыхание по-прежнему замерзало, вырываясь изо рта. Все на мостике по-прежнему чувствовали холод.
Ее кормовые двигатели потемнели и больше не запускались, Она остановилась. «Чарльз Мэнсон» замер вместе с Ней, а Кир неутомимо пронзала «Веру» корпускулярными лучами. Отражатели — примечательного пурпурно-неонового цвета, такой встречался у Нее — становились все бледнее и тоньше. Сквозь них виднелось серебро корпуса, и датчики экрана показывали, что мощность полей падает, а «Вера» с каждым разом разворачивает их на наносекунду позже. С каждым выстрелом лучи все ближе подбирались к Ее обшивке и вскоре смогли бы нанести по «Вере» настоящий удар.
— Она слабеет, — сказала Кир.
— Нет, — отрезал Смитсон. — Поля слабеют, так как Она всю энергию отправляет вот сюда, — он окинул взглядом командный отсек.
На мостике вновь появились очертания человеческой фигуры, но в этот раз они были бледнее, почти сразу выцвели, практически исчезнув, возникли вновь, а потом пропали.
— Скоро Она станет беззащитной, — прошипела Кир, — и вот тогда лучи до Нее доберутся.
В сражении они так и остались единственным оружием, с которым Она не могла справиться, и сейчас давили, пробовали отражатели на прочность, с каждым залпом все ближе подбираясь к корпусу «Веры».
Та же всю свою энергию отправила в передачу сигнала, чем бы тот ни был, но этого не хватило. Белый свет по-прежнему озарял мостик, но на большее «Вере» недоставало сил, а корпускулярные лучи по-прежнему пытались добраться до Ее корпуса. В конце концов Она сдалась и перенаправила энергию на двигатели и защитные поля. Кормовые двигатели задрожали и запустились на тридцати процентах тяги — Каанг тут же набрала скорость и подкорректировала курс, — и вновь «Вера» развернула отражатели. Кир продолжала стрелять, но поля держали крепко. Белое сияние покинуло мостик. Призрачная фигура тоже исчезла.
Снова ничья.
В командном отсеке восстановилось обычное приглушенное освещение. Экран вывел во всплывшем окне последний разбор Ее действий, но ничего нового не открыл. То, что проникло на корабль — «проникло на корабль», вслух, громко и с яростью прочитал Фурд, — было электромагнитным сигналом, который обрел физическую форму. Считать его «Чарльз Мэнсон» не смог. Почти наверняка бесполезно, но звучно заявил Смитсон, это еще один пример того, насколько Ее знание ПМ-физики превосходит наше.
— И все?
— Разумеется, нет, — отрезал эмберрец. — Коммандер, Она по-прежнему хочет нам что-то сказать и ради этого поставила себя под удар. Она просто так не сдастся.
— И что же сделает?
— Ей не хватает энергии на передачу сигнала к нам на мостик и на работу отражателей. Поэтому…
— Поэтому Она найдет дополнительный источник энергии. И вы уже знаете, где «Вера» станет его искать, не так ли?
На удивление, Смитсон ничего не ответил.
— Вы всегда правы, — небрежно бросил Фурд и жестом приказал Тахлу перенаправить всю мощность корабля обратно на блокировку сигнала, — но не всегда вовремя. Тахл! Эта фигура вернется на мостик, и тогда вы…
Кратер в миделе вновь засверкал, но не холодным белым светом, а сиянием, чей цвет не имел названия и скрывался внутри нормального спектра. В той вселенной, откуда пришла «Вера», он вполне мог быть знакомым и повседневным, например, так могли выглядеть небо или трава. Здесь же для его описания находилось немало слов, но все они начинались с приставки «не».
В кратере произошел взрыв. От ударной волны «Веру» закрутило, на экране мелькнули неповрежденные днище, правый борт, верхняя поверхность корпуса, а потом, когда переворот завершился, снова левый, с зияющей в миделе пробоиной. Всплывающие окна заполонили экран, сообщая команде о том, что она и так ожидала увидеть. Кратер вырос на два процента, но сохранил форму, и в нем монотонно и неутомимо горел свет не имеющего названия оттенка.
