Будни бога - Тиана Макуш
Проникнув в спальню девушки, он на мгновение замер, пожирая взглядом контур тела, обрисованный тонким одеялом. Красивая. И, слава богам, одна в постели. Светлые волосы разметались по подушке, губки слегка приоткрылись, одеяло сползло, давая рассмотреть нежную, чуть светящуюся кожу плеча и верха груди. Такие, как он, могут только издалека любоваться подобными ей. Зато сейчас выпал случай не только полюбоваться, но и пощупать вволю, а то и не просто пощупать — замкнувшийся вокруг шеи артефакт после произнесения слова-ключа не позволит девушке оказывать сопротивление. Всё равно ей светит рабская судьба (зачем иначе надевать подчиняющий ошейник?), так что с неё не убудет. Да и наверняка баронессе не впервой мужчину ублажать — порядочная девица никогда не будет спать голышом!
Перед глазами стояли картины одна заманчивее другой — заказчица ни слова не сказала, что жертва должна быть доставлена к ней нетронутой, только живой, и улыбалась при этом понимающе, — но стоило протянуть артефакт вперёд, с намерением быстро обвить ошейник вокруг изящной шейки, как Ивлан с ужасом почувствовал, что просто не может пошевелиться! Мозг лихорадочно работал, но впустую — чтобы применить хоть что-то из его арсенала, требовалось к этому чему-то прикоснуться, а он мог только дышать да двигать глазами. Всё. Ох, кто бы знал, как он костерил клятую заказчицу!
Ровно до того момента, как несостоявшаяся жертва открыла глаза. И такой яростью оттуда полыхнуло, что на мгновение показалось, будто там, в глубине, бешено вращается что-то тёмное, страшное… Показалось, конечно, но ему не легче: очень короткое время спустя стало понятно, что девчонка тоже маг! Почему ему не сказали? Заказчица не знала? Или не посчитала нужным предупредить? Ох, как жаль, что он не в силах отомстить. И что баронесса вряд ли сможет прочитать его разум, чтобы получилось хотя бы чужими руками свершить месть. А сам он, благодаря тем же блокам, умрёт раньше, чем успеет что-либо рассказать. Жаль, очень жаль. И ещё больше, что больше некому будет помочь матери и Арае.
Он опять просчитался, решив, что быстро умрёт — магичка, которая вовсе не жертва, очень умело разоружила его, только чувствовалось, как с тела исчезают флаконы с зельями, артефакты и оружие. Но бессильная злоба от осознания собственной беспомощности и уязвимости сменилась страхом, а потом и отчаянием. Когда одежда просто истаяла тёмной дымкой, когда баронесса развернула его, абсолютно не используя рук, когда взгляд провалился в яркую зелень чужих и чуждых глаз. Он всё ещё был жив, хотя периодически ощущал лёгкие уколы где-то внутри черепа. Ещё один менталист на его голову! Но, видимо, у девчонки ничего не получалось. Ивлан бы обязательно торжествующе улыбнулся, но ни одной мышцей двинуть он по-прежнему не мог.
И тут она сама улыбнулась. Жутко, хищно, предвкушающе, отчего по позвоночнику, снизу вверх, прокатилась волна почти панического ужаса, поднимая мелкие волоски дыбом. Что? Что она может сделать такого, от чего глаза светятся кровожадным торжеством?! Под какой несчастливой звездой он заключал этот, без сомнения уже последний контракт в своей жизни?
Потом двое воинов волоком протащили его по коридорам. Разумеется, в подземелье. И, разумеется, магичка не дала ему ни малейшего шанса, так и не освободив от сковывающего заклятья. «Комнаты», как выразилась баронесса, впечатляли. Мрачной тяжестью атмосферы, тусклым блеском пыточных инструментов и цепей, абрисами дыбы и прочих приспособлений. Как неплохой специалист в этой сфере, Ивлан с уважением рассмотрел доступную взгляду обстановку. Что ещё делать, когда тебя растянули цепями на стене? Растянули и оставили.
Время тянулось безумно медленно. Сколько его минуло? Часы? Дни? Так что приходу пленителей Ивлан даже обрадовался. Хотелось умереть по собственному выбору, избежав пыток, и, раз уж до внедрённых под кожу средств самоубийства добраться невозможно, он сразу намеревался начать рассказывать: что угодно — ментальный блок убьёт мучительно, но быстро. Вот только из горла не раздалось ни звука. Демонова магичка! Даже это предусмотрела! Увы, добровольно рассказать он ничего не смог. Вообще. А потом ему попросту заткнули рот, лишая возможности признания под пытками. Зачем?
Боль плавила сознание, то погружая его в пучину отчаяния, то отступая, давая передышку. Надежда вспыхивала помимо воли, но почти сразу рушилась. И боль снова топила, рвала, тянула тело. Он даже не понимал, как до сих пор ещё жив, после того, что с ним творили в этих застенках. Взгляд плыл, мерещилось всякое. И вот, после резкой, обжигающей вспышки в голове, когда боль грозила затянуть в себя навсегда, навеки, пришло спасение.
Нежный голос успокаивал, как и касания прохладных пальцев, а зелёные, сияющие глаза несли облегчение. Они просили вспомнить, и Ивлан вспоминал. Всю свою жизнь, насколько мог глубоко. Всё, что только пожелают эти глаза, ведь под лавиной воспоминаний боль медленно, но неуклонно отступала. Он молча молил их: «Только не отпускайте, не исчезайте», ибо кляп по-прежнему закрывал рот. Странное дело: его слышали, не отпускали. Наконец настал момент, когда боль исчезла, совсем. И от понимания этого факта он испытал настолько сильное облегчение, что сознание не выдержало, погрузившись во тьму.
Смерть? Наконец-то…
* * *Я смотрела на потерявшего сознание пленника и раздумывала о дальнейших шагах. А действовать придётся очень быстро — Мадлена не станет ждать результатов бесконечно. На выполнение задачи Ивлану была отведена неделя и четыре дня из допустимых восьми уже прошли. Чтобы преодолеть наверченную менталисткой защиту, потребовались сутки по времени Лируана. По моему же времени — пять суток непрерывных пыток. Первую ночь после попытки покушения убийца провёл, просто вися в цепях, а я искала палачей. А потом мы заперлись в подземельях, где я тут же ускорила ход времени, для надёжности.
Были среди преподавателей и такие специалисты — всё же подобные умения моим мальчикам однозначно пригодятся. Да и Краш, как оказалось, в этом деле сведущ. Его я допустила до тела, когда остальные двое палачей исчерпали фантазию
