Яна Завацкая - Дороги. Часть первая.
Всего год продержаться, напомнил себе Арнис.
И не просто продержаться, а надо начинать работу. Он уже наметил, что работать начнет с килийцами, их здесь было больше всего, они оказывались здесь совершенно не случайно. Высокие, мужественные воины, раньше их никто и никогда не мог завоевать, но сейчас, с помощью дэггеров... в роли рабов они не приживались. Они не боялись физической боли, смерти, были гордыми до невозможности. Предпочитали умереть, но не унизиться перед врагами. Просто идеальный вариант для восстания, килиец никогда не предаст, есть большой шанс, что в случае чего он выдержит даже пытки, да и мысль о них не испугает его сразу. С двумя килийцами — Искэйро и Антленаром — Арнис уже познакомился, подружиться с ними не так-то легко, они не признают чужеземцев. Сами килийцы в детстве проходят сложные обряды обучения и инициации, и всех чужих они считают кем-то вроде женщин, этих обрядов не проходивших — чужому они просто не доверяют...
Однако похоже, что кормить их пока не собирались. Арнис испустил глубокий вздох. Так бывало часто — в случае каких-то серьезных провинностей рабов наказывали прямо после работы, причем при всех, дабы другим неповадно было.
Килийцев, коих здесь было большинство, и в самом деле можно удержать в узде только самыми строгими мерами. Арнис скосил глаза на стоящего рядом Искэйро, лицо совершенно непроницаемое, неподвижное, татуировки на щеках — длинные синие молнии — еще усиливают это впечатление.
Кремень прямо, а не человек.
Кому же сегодня достанется? Арнис посмотрел на середину и обмер. Двое дэсков держали на растянутых веревках провинившегося, несчастного пожилого гэла, Тарикса. Он и так уже на ладан дышит. Арнис хорошо знал Тарикса, мало того, знал, за что его наказывают. Сегодня Тарикс перепутал и засунул зародыша в неподготовленную клеть, в результате чего с десяток будущих дэггеров «замерзли», стали непригодны к развитию. Спору нет, проступок хоть и случайный, но очень серьезный, наказывают и за куда меньшие провинности... Тарикс хрипел, и в глазах его отражался ужас. Арнис подозревал у него сердечную недостаточность. Старику долго не протянуть, он все время почти задыхался. Но ужасно умереть под ударами электрохлыста...
— Не выживет, — прошептал кто-то из гэла сзади, — забьют ведь.
Килийцы хранили гордое молчание.
Арнис вдруг почувствовал, как почти против его воли, ноги сами шагнули вперед. Что это я делаю, с ужасом спросил он себя, и в ту же минуту понял, что да, так и надо, что это даже, может быть, шанс... Он упал на колени и протянул руки к дэскам.
— Молю выслушать меня... о досточтимые!
Все взгляды обратились на него. Арнис продолжал.
— Я присутствовал при том, что случилось, и духи не дают моей совести оправдания... ибо это я не проследил за цифрами, и открыл клеть раньше, чем должен был. Тот кавур, которого вы собираетесь наказать, невиновен.
В зале установилась полная тишина. Только по-прежнему страшно хрипел в этой тишине Тарикс, но глаза его были с удивлением устремлены на неожиданного спасителя. Арнис сжал кулаки, ему было противно это всеобщее внимание... хоть бы уж поскорее решали что-нибудь.
Веревки упали с рук гэла. Один из дэсков подтолкнул освобожденного Тарикса в спину... все еще оглядываясь, не веря, старик поплелся в строй. Дэски посовещались между собой.
— Ты будешь наказан, — сообщил Арнису один из них, — твой проступок серьезнее, но так как ты сообщил сам, мера твоего наказания не превысит того, что должен был получить этот кавур.
Арнис встал, шагнул вперед. Стащил через голову рубашку, бросил ее на каменный пол. Пока его привязывали к столбу, он молился. Теперь самое главное — не закричать. Ни один килиец не кричал под ударами. Их этому учат с детства. Раз могут они, смогу и я. Господи, помоги, думал Арнис. Но электрохлыст на малой мощности, то, что на гэллани называют «разящей молнией», электрический удар не до шока, а так, чтобы нестерпимой болью взорвалось все тело... Арнис как-то уже испытывал это на себе, хорошо помнилось. Да, Тарикс бы не выжил. Ужас какой... Арнис стал молиться, чтобы справиться с подступающим ужасом, но и молитва не помогала. И вдруг перед внутренним его взором возникло лицо Ильгет. Ильгет, милая... любовь моя, радость.
Первый удар обрушился на плечи Арниса, и он, страшно вздрогнув и сжав зубы, смог промолчать.
Под конец он все-таки потерял сознание. Пришел в себя и первым делом ощутил, как жжет разорванная на спине кожа. Он лежал на боку, согнувшись. Кругом слышалось мерное дыхание — кавуры уже спали. И тьма кромешная. Арнису захотелось заплакать от бессилия и жалости к себе. Господи, и так еще год... сможет ли он завтра встать? Да сможет, наверное, от электрических ударов ведь следы не болят, а кожа не так уж сильно порвана. И завтра опять это чертово святилище, жар, и мерзкие зародыши дэггеров.
Какая-то тень склонилась над ним. Арнис поднял голову. Глаза Искэйро блестели во тьме.
— Ты можешь называть кили по имени, чужеземный воин.
— Ты тоже... — еще не веря в удачу, медленно ответил Арнис, — тоже называй меня по имени, воин Килии.
— Кили сберегли для тебя еду, — темные руки бережно поставили рядом с ним миску с кашей, — поешь, Ар-нис, завтра тебе снова понадобятся силы.
— Спасибо, Искэйро.
— И возьми питье, — килиец поставил рядом с ним глиняную кружку, — Кили знает, тебе трудно ходить сейчас. Кили принесли тебе воду.
С утра Ильгет с Иволгой занимались обычной работой, принимали больных, выслушивали посетителей. К полудню с базара явилась возбужденная, довольная Рида, размахивая корзинкой.
— О проницательные! Весь город говорит о том, что Панторикс ошибся. Вы оказались правы, никакого дождя нет и не предвидится.
— Это хорошо, — заметила Иволга, — ну ладно, ты обед будешь варить? А то я уже, честно говоря, есть хочу.
— Я сейчас все сделаю, о проницательные.
Иволга повернулась к Ильгет. Произнесла на линкосе.
— Надо хоть Гэссу спасибо сказать. Ты пока принимай, а я пойду, свяжусь с ним.
Она удалилась в соседнюю комнату, где у них была спрятана гравистанция. Ильгет открыла занавесь и крикнула.
— Следующий! Заходите, пожалуйста.
Но у выхода сидел всего один юноша, Ильгет знала его, недавно им удалось вылечить его мать от застарелого псориаза.
— Проходи... Эннори, — она вспомнила имя.
Парнишка — лет восемнадцати, вихрастый, с блестящими гэлланскими глазами — вошел в комнату. Поклонился почтительно.
— О проницательная...
Ильгет села и указала посетителю на скамью напротив.
— Здравствуй, Эннори. Какая нужда привела тебя сегодня к нам?
— О проницательная, у меня нет больше нужд, которые я мог бы иметь. Я счастлив тем, что вы вылечили мою мать, и я вам благодарен. Только одна нужда тревожит меня по-прежнему...
— Какая же? — поинтересовалась Ильгет, внимательно глядя на парня.
Эннори вздохнул, потупил взгляд.
— Я не знаю, как вам сказать об этом... Я простой человек, не тэйфин, и в роду у нас не было никого такого. Но меня интересует истина, — последнее он выговорил словно через силу.
— И простой человек может интересоваться истиной, — спокойно сказала Ильгет, — ибо истина — едина для всех.
— Я увидел, что вы, проницательные, ты и твоя досточтимая соработница, гораздо сильнее, чем любой из наших тэйфинов. Ваша воля и ваш дух невероятно высоки. Вы исцелили столько людей, сколько Панторикс не исцелил за всю жизнь. Вы творили чудеса... И вы смогли подчинить себе уйгаран, и это говорит о том, что вы непобедимы. Все наше войско не могло бы справиться с вами...
Ильгет внимательно слушала, сложив руки на коленях.
— Но я задал себе вопрос, какие же духи помогают вам, ведь эти духи должны быть куда могущественнее Нинья Теннар... может ли быть, что это сам Ниннай Акос? Или же у вас свои духи? Я знаю, — поспешно добавил Эннори, — что мне не пристало интересоваться духами, но...
Он опустил глаза и добавил тихо.
— Всю мою жизнь я спрашивал себя, какой он, Ниннай Акос, и почему он дал нам жизнь, и чего он хочет от нас. Как устроен наш мир... Я так хочу это знать, но мне негде узнать это. Может быть, вы...
Ильгет смотрела на парня широко раскрытыми глазами.
— Да, Эннори, — произнесла она, — я расскажу тебе.
Она помолчала, надо было бы произнести молитву, но лишь обрывки мыслей метались в голове... Господи, только и подумала Ильгет. И заговорила.
— Эннори, Бог, которому мы служим — истинный Бог, создатель всего мира. Он гораздо сильнее любого из ваших духов, сильнее Ниннай Акоса.
Она вдруг подумала, что объяснить все человеку, не знающему о звездах и иных мирах, будет очень трудно. Но не начинать же объяснения с бесконечности Вселенной...
— Бог, в которого мы верим, создал весь мир.
Иволга вышла из соседней комнаты и встала у косяка, скрестив руки на груди. Ильгет бросила на нее взгляд и продолжила.
