Вонда Макинтайр - Первое приключение
Хохоча и завывая, они ускакали, – переливающийся, стремительный
поток мышц и заносчивости. Звездный Флот подскакивал на спине Чеснашстеннай, словно жокей.
Илья успокоился и сел умываться.
– Ты думаешь, мы это заслужили? – спросил Стивен Илью. – Я думаю, что не заслужили.
Розвинд поспешила в свою каюту, чтобы переодеться. Как у большинства членов команды «Энтерпрайза», у нее было позволение транспортироваться на мир-корабль, чтобы посмотреть представление водевильной компании. Наконец-то она его увидит.
Она открыла дверь.
И взвизгнула.
Зеленая слизь покрывала пол, и тошнотворный запах разлагающегося регенерационного геля заполнял ее каюту.
Следующие несколько часов она проела, убирая остатки зеленой «соседки по комнате», пока все ее друзья наслаждались представлением.
Розвинд знала, что ее разыграли.
В свежевозведенной раздевалке в амфитеатре, Джим в тридцать третий раз поправил свой парадный китель, оставил, наконец, попытки устроиться в нем поудобнее, и вышел наружу. Он встретил Линди, которая прекрасно выглядела в своем серебряном платье.
– Это просто смешно, – сказал Джим. – Какое я имею отношение к сцене?
– Имеешь, и еще какое. – Она поправила одну из треугольных наградных ленточек на его груди. – Ты приготовил место для еще одной? Давай же, это такая древняя традиция – заставлять героев рассказывать об их подвигах со сцены водевильного представления.
Джим застонал.
Она засмеялась.
– Все будет в порядке. Мне нужно поторапливаться, – подожди, пока не увидишь мой выход!
Она замешалась в кучу артистов, занимавшихся своими
приготовлениями к выходу и исчезла за разгороженными занавесками гримерных. Джим начал слоняться возле, стараясь выглядеть спокойным. Ему попался на глаза Спок, созерцавший закулисную суматоху. Он выглядел совершенно невозмутимым; на нем была его коричневая бархатная туника.
– Коммандер Спок.
Спок серьезно-бесстрастно посмотрел на приближающегося Джеймса Кирка.
– Да, капитан?
– Что означает рапорт о переводе, который я нашел у себя на столе сегодня утром?
Спок приподнял бровь.
– Я полагал, это самоочевидно, – сказал он.
– Вы полагали неверно. Коммандер, я думал, мы заключили мир.
Спок поглядел в небо, где Алая парила в свободе и радости полета. Он припомнил отголоски скорби Алой; он вспомнил свое собственное отчаянное восхождение к молчанию или смерти. Он медленно погрузился бы в небытие, если бы не опасный и импульсивный бросок Джеймса Кирка. При всей своей бесстрастности, Спок ценил жизнь, ее прошлый опыт и тот, что еще предстояло приобрести.
– Это так, капитан.
– Тогда почему перевод?
– Когда я только познакомился с вами, я посчитал, что не смогу с вами
работать. Вы очень отличаетесь от Кристофера Пайка. Вы эмоциональны, своевольны и упрямы. Но я пришел к пониманию того, что эти отличия следует ценить, а не презирать. Я понял, что работа с вами будет хоть трудным, но полезным опытом.
– Спасибо за комплимент, – сухо сказал Кирк.
– Иметь дело с трудностями означает учиться, – объяснил Спок.
– Но это по-прежнему не объясняет, почему вы запросили перевод.
– Я думал только о себе, и о том, хотел бы я остаться на «Энтерпрайзе» под вашим командованием. Я не думал о том, хотите ли вы работать со мной. Если я откажусь от должности первого офицера, вы сможете назначить на нее коммандера Митчелла.
– А почему именно вы решили принести эту жертву?
– В жертву приносятся только мои личные желания. Это – немногое, по
сравнению с риском, на который вы пошли в центре мира-корабля. Вулканцы не собирают долгов. Но мы также предпочитаем не быть в должниках.
– Вы ничего мне не должны, Спок. Черт…
– Капитан…
– Нет, теперь вы послушайте. Несколько дней назад я, вероятно,
позволил бы вам осуществить ваш благородный жест. Я бы, вероятно, это оценил. Но если бы я даже думал, что адмирал Ногучи позволит мне назначить Гари первым офицером, несмотря на его возражения, – чего я не думаю, – теперь я бы и пытаться не стал. Я тоже выучил парочку уроков за последние несколько дней. Урок первый: адмирал Ногучи прав.
– Я не понимаю.
– Звездолет нуждается в различных людях. Ему нужны хорошие офицеры, – а Гари один их лучших, – но ему также нужен контроль и равновесие. Гари и я действительно слишком похожи… – Он умолк, на миг углубившись в даль не таких уж давних воспоминаний. – Я ему обязан… жизнью. Но я должен выбрать то, что лучше для «Энтерпрайза». А это – убедить вас остаться на его борту в качестве первого офицера.
– Но как же коммандер Митчелл – ваш друг?
– Примирить дружбу и ответственность будет непросто – и еще сложнее будет сказать это Гари. Что из этого выйдет – узнаем, может быть, лет через двадцать или около того. Что будет по меньшей мере через пятнадцать лет после того, как он получит свою команду. Вынудить вас уйти с «Энтерпрайза» – причинит ему – и мне – больше вреда, чем пользы. И если вы отклоните вашу первую должность старшего офицера, вы от этого тоже не выиграете.
Спок задумчиво провел рукой по подбородку. Капитан умел убеждать; можно было также сказать, что его убеждения содержали элемент логики.
– Мистер Спок, я намерен проигнорировать прошения о переводе, которые я сегодня нашел на своем столе. Я надеюсь, что не найду там завтра новых.
– Хорошо, капитан. Я подумаю о том, что вы сказали. Но… вы получили не одно прошение?
– Я получил два, но одно было от мистера Скотта. Недоразумение. Оно уже улажено.
– Ясно. – Спок заметил мистера Сулу, сидевшего на куче реквизита в нескольких метрах от них. Хотя выглядел он довольно несчастным, он, должно быть, все же решил, что назначение на «Энтерпрайз» не было, в конечном итоге, такой уж катастрофой.
– Коммандер Спок, – сказал Джеймс Кирк, – разве вы не должны быть сейчас в зале, ожидая вызова Линди?
– Да, капитан. Но я хотел посмотреть на приготовления к представлению.
Однако капитан Кирк был прав; пора было занять место. Кирк прошел вместе с ним несколько шагов по дорожке, ведущей в амфитеатр.
– Великий Боже, – сказал Джим, – Я должен буду выступить перед всеми ними.
– Стимулирующая аудитория, – сказал Спок.
Обитатели Федерации, Клингонской Империи и мира-корабля сидели
вместе на естественных каменных террасах, – беспокойная толпа числом по крайней мере в тысячу существ. Однако беспокойство их было, похоже, вполне дружелюбным. Джим надеялся, что так оно и останется.
В отведенной для клингонов зоне транспортации замерцало поле. Появился директор надзорного комитета со своей свитой. Джим и директор ранее договорились о запрете ношения оружия на мире-корабле. Директор соблюдал договор. Он взял с собой телохранителей, которые могли защитить его безо всякого оружия. Каждый из них был размером почти с Ньюланда Рифта. Его сопровождала также непонятная фигура с лицом, покрытым вуалью, и вторая, у которой вуаль была поднята и обернута вокруг плеч.
– Капитан… – сказал Спок.
Телохранители директора подтолкнули Коронин в спину. Ее руки были в наручниках. Она уперлась и двинулась только тогда, когда дальнейшее сопротивление стало угрожать, что ее недостойным образом вытащат вперед. Джим слегка вздрогнул. Неважно, что Коронин сделала или намеревалась сделать, – Джиму было тягостно смотреть, как с разумным существом обращались как с пойманным животным, выставляя его напоказ.
Директор двинулся к Джиму.
– Я думаю, вы подготовились к этой чести, капитан, – сказал он. Он показал ему обтянутый кожей футляр.
– Ваша милость, я протестую против этого варварства!
– Капитан, о чем вы говорите? Вы имеете в виду это существо? Пусть она вас не беспокоит. Вы демонстрируете свои награды, я – свои.
– То, что вы демонстрируете, – это…
Рука Спока легла на руку Джима и предупреждающе сжала ее.
– … нецивилизованное…
Пальцы Спока сжались сильнее.
– Капитан! – воскликнул директор с насмешливым испугом. – Мы условились о том, чтобы запретить драки и оскорбления между нашими подчиненными. Я по наивности своей полагал, что запрет распространяется также на вас и на меня.
Джим сдался. Он ничего не мог здесь поделать, – если только не хотел поставить под угрозу хрупкий мир, которого сам помог достичь, и подвергнуть опасности всю свою команду.
– Да и кроме того, – сказал директор, – это последний проблеск свободы для Коронин. Я мог бы оставить ее в ее камере. В ней нет окон и совсем нет света. Вообще-то, в ней нет ничего. А мое соизволение взять ее с собой даже может повредить моей репутации.
Внутренне кипя, Джим посмотрел на Коронин. Она, должно быть, прочла в его глазах жалость.
– Я вызываю тебя, негодяй-федерат! – заорала Коронин. – А если ты ответишь отказом, тогда ты – трус!
– Тихо, предатель! Сегодня вызовы запрещены. – Директор юмористически фыркнул и направился к своему креслу. Его телохранители последовали за ним, таща за собой Коронин.
