Однажды в отпуске или надежда есть всегда - Маришка Вега
– Насколько существенно? – заинтересовался я.
– На цифру с пятью нулями, – скромно улыбнулась хозяйка турагентства.
Новости стали уже несколько лучше, не такие страшные, хоть и не радостные в прямом смысле слова.
– Ну что? Теперь готов принять на борт двух красавиц?
– А сколько этим красавицам лет?
Мало ли, вдруг это скучающие пенсионерки? Настроение опять рухнуло в бездну.
– Молодёжь, едва за тридцать, – коварно улыбнулась она.
При нынешнем среднем возрасте жизни в сто тридцать – сто сорок лет, это совсем не возраст. Так чего им на Земле не сидится, на хороших должностях-то? Подозрительно всё это, как ни крути.
– Даже слишком молодёжь. Как бы не вышло, любовного треугольника. Мой инженер ни одной юбки пропустить не может, а тут целых две!
– Ты большой мальчик, тебе уже сорок пять, так что сдюжишь, я на тебя надеюсь, – погрозила мне пальцем Эвелина Альбертовна. – Сам присмотрись, чай не юноша. Вот и не будет никаких конфликтов. Общие дела сближают, знаешь ли.
– Столько лет, а вы всё пытаетесь меня пристроить в добрые руки, – улыбнулся я. – Ну сколько можно?
– Пока не добьюсь своего. Всё, мне пора. А ты давай, чисти парадный камзол, встречай дорогих гостей!
– У нас их уже лет триста, как нет, – сообщил я пустоте, так как мамина подруга уже прервала связь.
Теперь нужно сообщить радостную весть команде. Я нисколько не преувеличивал насчёт Кости, он просто хронически не мог не ухлёстывать за дамами. Просто наваждение какое-то, а тут в полёте из женщин только врач, но она Костю на дух не выносит, так что я был удивлён, что он согласился на эту миссию. А тут просто подарок судьбы.
Когда команда собралась, я объявил о пополнении нашего экипажа, на что получил разные эмоциональные отклики. С инженером всё было понятно, он ликовал.
– Это подарок судьбы! Господь услышал мои молитвы! – смеялся он.
Марина скривилась, будто наличие других женщин на борту её лично покоробило.
– И без них было хорошо.
Второй пилот был спокоен, как скала, и никаких эмоций на его лице не отразилось.
Глава безопасности и научный руководитель миссии только пожали плечами, зато техники улюлюкали как подростки.
– Мы всегда рады красоткам! – радостно сообщил Белов.
– Поддерживаю, готовы носить на руках! – поддержал его Васильков.
– Надеюсь, вы будете приветливы, эти пассажирки принесут бонусы к вашим кредитам, – напомнил им о доходах, и атмосфера как-то потеплела, даже врач, вечно хмурая и задумчивая, благосклонно кивнула этой новости.
Когда настало время знакомиться с прибывшими путешественницами, я старался быть спокойным и дружелюбным, но когда обернулся, то не смог оторвать взгляд от красивой брюнетки, что тихо стояла и слушала болтовню Кости.
От неё просто веяло грустью и одиночеством, которое никто, видимо, не замечал. Её подруга была инженеру под стать, и они ворковали, как воробушки на ветке за окном.
Надежда. Какое чудесное имя для этой женщины. Она мало говорила, тихо двигалась, ничего не просила и не требовала. Как-то не так я себе представлял искательниц приключений в экстремальном отпуске.
Если бы не знал, что она не из моей команды, то можно было принять её за ответственного и добросовестного сотрудника, не хуже Марии.
Даже неслышно выдохнул. Кажется, тех проблем, что я успел себе напридумывать, не предвидится. Что же, можно тогда и знакомиться.
Теперь я понял, отчего так загадочно улыбалась мне Эвелина Альбертовна. Старая пройдоха, у неё всегда два туза в рукаве!
Глава 8. Кем мне быть?
Глава 8. Кем мне быть?
Пока шла лекция об устройстве корабля, я всё размышляла, чем бы мне здесь заняться. Навигация – это точно не моё, слишком много экранов, виртуальных кнопок, звуковых сигналов и тому подобного.
Пилот из меня никакой, я не умею управлять летательным аппаратом, с инженером та же история, так что помогать Константину у меня не выйдет, вот если только сломать что-то, но это ему вряд ли понадобиться.
Могу оказать первую медицинскую помощь, понимаю в лекарственных растениях, но я как-то постеснялась предложить свою помощь Марии Гвоздёвой, так как было совершенно непохоже, что она будет ей рада.
Я заметила, с каким пренебрежением, и неодобрением посмотрела она в нашу с Настей сторону.
Уж не знаю, почему мы ей так не понравились. Возможно, она хотела быть единственной женщиной в экипаже, а возможно, считает нас бесполезными прожигательницами жизни, поэтому и не одобряет. Думаю, это выяснится в скором времени. Негатив имеет свойство вырываться наружу, его трудно держать в себе.
В безопасности я смыслю только то, что нужно закрывать за собой дверь и не ходить одной по ночным улицам незнакомых районов. На незнакомой планете держаться старшего группы и беспрекословно выполнять приказы, не истерить! Уже что-то, но вряд ли заинтересует Громова.
О геологии я знаю кое-что из общего курса универа, так что могу аккуратно упаковать образцы, подать реактивы, помочь с переноской вещей. Возможно, Быстров когда-то и приобщит нас с Настей к делу, если вдруг понадобится, но в целом мы тут с ней бесполезные элементы.
Про технику и думать не хочу. Чинить я умею только микроскоп, и то, скорее, его настройки. Могу кристалл почистить и вернуть обратно в ячейку. В кристаллических микроскопах это самая трудная операция и требует большой осторожности и усидчивости. Если повредишь его, то всё, сложная техника станет никому не нужным хламом.
Я не очень внимательно слушала речь капитана, так как погрузилась в самокопание, поэтому, когда он остановился, практически уткнулась носом ему между лопаток.
– Простите, я, вероятно, вас утомил. Увы, я небольшой мастак интересно рассказывать, – смутился этот большой и суровый мужчина.
– Ну, что вы! – Настя была, как всегда, в своём репертуаре. – Я не пропустила ни слова, а на Надю вы не ориентируйтесь, она вообще молчунья и тихоня.
– Удивительно в таком случае, как же вы ввязались в этот довольно рискованный тур, – тут же ухватился за мою характеристику Первый.
– О, в этом нет ничего странного! Я её уговорила. Одной было как-то боязно, но вдвоём уже веселей!
– Это проясняет дело.
– Конечно, подруги – это святое! – совершенно серьёзно сообщила Сервинцова, не моргнув и глазом.
Слова слетали с её губ одинаково легко, что ложь,
