Комплекс полноценности - Миронов Алексей
При этом он поднял вторую руку и продемонстрировал невидимому Юрану окровавленный финский нож. В этот момент за его спиной раздался громкий выстрел. Бандит дернулся, резко изменился в лице, на котором появилось недоумение: «Как же так. Мне болтали, что мафия бессмертна…» С этой мыслью он сполз под камеру и с глухим стуком рухнул на асфальт. Камера стала показывать стрелявшего. Это был другой бандит, прятавшийся за капотом одного из покореженных «мерседесов». Но и он прожил недолго. Раздался звучный выстрел из гранатомета. На месте «мерседеса» образовалось облако огня и дыма. В кадре промелькнуло счастливое лицо корреспондента. Видимо, он всю свою жизнь мечтал снять настоящий экшен, и ему это наконец удалось.
Антону быстро надоело смотреть такие «новости». Наблюдение с утра пораньше умирающих людей, отдельных кусков окровавленного мяса и душевных физиономий киллеров могло надолго испортить настроение. Он подумал о том, сколько народу по всей стране видело этот выпуск и теперь боится вылезти из-под одеяла.
– Убивать надо таких редакторов, – сказал он вслух и, наконец, поднялся с кровати.
Быстро умывшись и пройдя все процедуры очищения – по заданию редакции следовало торопиться на пресс-конференцию, – Антон забрел на кухню. Жил он чаще один. В этом были свои плюсы и свои минусы. Главный минус был в том, что готовить было некому, поэтому все приходилось делать самому. Открыв холодильник и обнаружив там привычную кастрюлю с макаронами на фоне заснеженной чистоты полок, Гризов несколько воспрянул духом. Оставалось отыскать что-то похожее на кофе. Очень скоро девятиметровая кухня одинокого журналиста огласилась криком радости, отдаленно напоминавшим боевой вопль команчей, – за немытым чайником нашелся-таки пакетик с кофе.
Поджарив макароны и разведя бодрящий напиток в любимой надтреснутой чашке, Антон принялся за скромную трапезу. Быстро покончив с завтраком, он оделся поприличнее: в джинсы и модную рубашку. Взял приготовленную с вечера сумку с «набором журналиста» и, насвистывая мелодию «О-у-о, ю ин зэ ами нау!» быстро спустился вниз по лестнице с четвертого этажа.
По дороге к трамвайной остановке в кармане призывно завибрировал мобильник. Антон достал смартфон, принял вызов и тут же пожалел об этом.
– Гражданин Гризов? – осведомились суровым голосом. – Вас беспокоит капитан внешней разведки России Семихватов. С нами связалась служба безопасности Центробанка, в котором у вас есть карточка. Только что с нее зафиксирован перевод ста тысяч рублей в Кривой Рог украинским террористам. Вы должны срочно сообщить нам свои паспортные данные, чтобы мы прервали перевод. И немедленно начать сотрудничать со следствием.
Опытное подсознание журналиста сразу почуяло какой-то подвох. Больно уж топорно было сработано. Не первый год развлекались на просторах Руси-матушки телефонные террористы. И Антон уже не в первый раз беседовал с такими темными личностями, с фантазией у которых было, надо сказать, плоховато. Все работали как под копирку: либо служба безопасности банка, либо полиция, либо и то и другое вместе. Основной упор делался на шок и трепет клиента в первые минуты. Но тут им не повезло. Гризов был калач тертый.
– А если я не хочу? – нагло уточнил журналист.
Псевдокапитан на той стороне слегка озадачился.
– Шо? – переспросил он, от удивления позабыв сгладить южнорусский акцент. – Як это – не хочу? Тогда мы заведем уголовное дило за перевод ста тысяч гривен, тьфу ты, рублей, террористам.
– Валяй, заводи, – согласился Антон, сворачивая за угол и останавливаясь на небольшом пустыре, – только объясните мне, дорогой товарищ, как они смогли перевести сто тысяч, если у меня на карте отродясь и ста рублей не было? Да еще в Центробанке! Вот молодцы ребята: сначала положили, а потом сами же и украли. Нестыковочка выходит, товарищ капитан. Надо во всем разобраться. Дайте-ка мне телефон начальника вашего отдела, я ему сам сейчас перезвоню.
Молчание на той стороне затянулось. Псевдокапитан оказался не готов к такому повороту событий.
– Не можно, – наконец выдавил он из себя с плохо скрываемым раздражением.
– Ну, если «не можно»… – подытожил Гризов и зашел с козырей: – Тогда скажи-ка мне, дорогой товарищ, как на духу, – чей Крым?
– Ах ты, сука! – прорвало псевдокапитана. – Да я тебя…
Антон отключился, не втягиваясь в бесполезные дебаты. Просто заблокировал номер.
– Убивать надо таких, – облегчил он все-таки душу. – Мочить в сортире, как советовал один умный человек.
Гризов хотел бы, конечно, найти этого гада и лично начистить рыло. Но понимал, что это невозможно. Не в его силах. Наверняка этот подонок трусливо спрятался за границей и звонил с подменного номера. Гадить в душу и пугать неокрепшие умы, сидя на диване, это все, на что они были способны. А случись встретиться лицом к лицу с русичами, сразу мочились в штаны. Поэтому Антон привычно забыл о происшествии и заторопился на работу.
Этим утром его путь лежал в помещение «Зачинай-БАНКа», что располагалось почти в центре города в шикарном особняке, некогда принадлежавшем барону Гроссу. Барон был родом из обрусевших немцев-романтиков, верой и правдой служивший Петру Первому, ибо на своей родине им было тогда скучно. За добрую службу барон был жалован орденом, землею в Тамбовской губернии и особняком в Петербурге.
Что сталось с землей в глубинке после Великой Октябрьской, было ясно, а вот дело с особняком в Петербурге неожиданно приняло крутой оборот. Одно время там располагалась редакция журнала «Каток», профсоюзного органа работников скоростного автотранспорта. Потом особняк перешел к народному театру цыган «День пляшем, два поем», которых скоро сменил «Клуб любителей отечественной водки», со временем уступивших свое место модельному агентству «От бедра». В конце концов, особняк был пожизненно арендован «Зачинай-БАНКом», известным своими инвестиционными проектами в области строительства крупных объектов на суше и небольших кораблей на море.
Но ветер перемен не оставлял особняк барона Гросса в покое. Едва «Зачинай-БАНК» обжился в новом помещении и начал пускать корни, прибирая к рукам все пристройки и окрестные здания, как снова грянул гром. Из далекой Ниццы в солнечный Санкт-Петербург прикатил некий фон Штольценбергер со своим любимым ротвейлером по кличке Шольц. Едва переступив порог отеля, Штольценбергер заявил окружившим его журналистам, что прибыл с важной миссией восстановления справедливости. Он утверждал, ласково потрепывая Шольца по слюнявой морде, что является прямым потомком барона Гросса, и согласно личному указу российского императора от тысяча семьсот двадцатого года имеет все права на особняк своего предка в самом центре Санкт-Петербурга. Более того, европейское сообщество не потерпит нарушения его прав, то есть прав человека. И, конечно, предъявит санкции правительству России, если его, то есть Штольценбергера, собственность не вернется к законному владельцу, а достанется варварам. Не видать тогда, мол, России финансовых кредитов, как своих ушей, – блеснул напоследок знанием русских поговорок Штольценбергер. А может быть Россию, по его просьбе, вообще отключат от международной финансовой системы «С.В.И.С.Т».
Представители «Зачинай-БАНКа» несколько озадачились. С одной стороны, какой-то малохольный Штольценбергер со своим слюнявым псом, а с другой стороны, европейское сообщество, за которым всегда маячит американское общество. Хотя особняк и был передан на ближайшие пятьсот лет «Зачинай-БАНКу» российским правительством после честной уплаты в бюджет нескольких миллионов долларов плюс налоги, в нынешней сложной финансовой ситуации можно было ожидать чего угодно.
Слегка перепуганные представители «Зачинай-БАНКа» собирали в это утро пресс-конференцию для ознакомления общественности со своими планами. Штольценбергер вечером, после совместного ужина с Шольцем, давал альтернативную пресс-конференцию в отеле, куда были приглашены журналисты, освещающие проблемы недвижимости и собаководства.
