Голубая кровь (СИ) - Гордиенко Татьяна Васильевна

— Это ничего не меняет, нас могут обвинить в соучастии. Нам хорошо платят за то, чтобы мы следили за Нерой и не задавали вопросов. Нам приказано глаз с неё не спускать, а ты, пока я отчитывалась шефу, оставила Неру на полчаса! За эти полчаса она могла не только с кем-нибудь связаться, но и убежать сама. Где ты всё это время была?

— Я только вышла подышать свежим воздухом, ведь находиться целый день в душной палате тяжело.

— Могла бы включить кондиционер.

— Я так и сделала, но он вдруг сломался.

— Тогда бы вышла сюда, на балкон, если уж тебе было так невмоготу.

— Тут почти не бывает тени в это время. Да не беспокойся, никуда Нера не делась. В палате телефона нет, а за коридором следит наша медсестра, она бы заметила Неру и остановила её.

— А если бы не заметила?

— Но ведь мы довели Неру почти до полного истощения, — виновато, словно оправдываясь, пробормотала толстуха, — и она еле ноги такает. Ей не хватит сил даже покинуть здание. Голод и слабость стерегут её лучше любых стражей.

— Ладно, — смягчилась её подруга, — на этот раз пока всё обошлось. Она спит и, видимо, даже не заметила нашего отсутствия. Но в другой раз будь осторожней.

Худая поднялась и прошла в комнату. Закрыв плотные шторы на окнах и стеклянной двери, она вернулась на своё место, оставив дверь на балкон открытой, чтобы слышать любой шум в палате.

Стелла, боясь пошевелиться, внимательно следила за женщинами из своего убежища. Растение, за которым укрылась девушка, и наступавшие сумерки делали её невидимой.

Снова сев в кресло, женщина спросила:

— Как ты думаешь, девчонка была в палате в наше отсутствие?

— Думаю, что нет, — ответила толстуха, надкусив большую грушу. — Ты узнала кто она такая?

— Да. Её зовут Стелла Риа.

Услышав своё имя, Стелла поняла, что они не так глупы, как казалось, и куда более опасны.

— Она дочь вдовы какого-то археолога, — продолжала худая. — Сейчас она смертельно больна и не сегодня-завтра умрёт. Вряд ли она подослана семьёй Неры. Если бы это было так, она не бродила бы целый день невесть где, а искала бы случай устроить побег Неры. Нет, эта девчонка не опасна.

Сумерки сгущались всё быстрей, и вскоре должна была наступить экваториальная ночь. Стелла, сидя в роскошных цветах, лепестки которых опадали ей на голову, размышляла.

Эти женщины не знают, что она здесь, и это хорошо, так как, по их расчетам, Стелла должна находиться в саду. Но скоро они вернутся в палату и, если потом они увидят её, выходящую с балкона, то сразу всё поймут. Стелла оказалась в ловушке и её снова охватила паника. После того, как Нера произнесла над ней что-то похожее на молитву, Стелла почувствовала прилив жизненных сил и сейчас ей меньше всего, меньше, чем когда-либо, хотелось умереть. А между тем, если на неё падёт хоть тень подозрения, эти две ведьмы, не задумываясь, покончат с ней. Она убедилась, что с Нерой действительно связана какая-то непонятная тайна, если её так стерегут.

Но теперь у Стеллы Риа была надежда на жизнь, и за неё стоило бороться.

Первым порывом Стеллы было спрыгнуть с балкона вниз, как только эти двое покинут его, и затем зайти через дверь, сделав вид, что она только вернулась из сада. Но здравый смысл ей подсказал, что это не выход. Ведь спрыгнуть с третьего этажа — это безумие.

Пальцы Стеллы, лихорадочно дрожа, заплетали растрепавшиеся волосы. Её мозг тоже лихорадочно работал, стараясь приобрести былую сообразительность и находчивость: этого требовала борьба за свою безопасность и жизнь. А жить ей очень хотелось. Время шло, и дорога каждая минута, нужно было на что-то решаться. Стелла выработала план спасения — безумный и рискованный, возможно даже глупый, но всё же выход из положения.

Выглянув из-за цветов, Стелла посмотрела на обеих женщин, сидевших к ней спиной, жующих фрукты и о чём-то болтавших, глядя на последние лучи почти скрывшегося за горизонтом солнца. Она осторожно покинула своё убежище и шагнула на толстый ковёр, лежавший на балконе.

«Только бы они не оглянулись», — с замиранием сердца подумала Стелла, и бесшумно двинулась к двери. Та была открыта, и только тяжёлая портьера отделяла балкон от палаты. Проскользнув за бархатную завесу и оказавшись в комнате, Стелла бегом помчалась к двери. Пушистый ковёр на полу заглушал её шаги. Открыть дверь и выскользнуть в коридор, было делом одной секунды.

Как только дверь за Стеллой закрылась, в палату вошли обе женщины.

В коридоре, к счастью, никого не было. Стелла, успокоившись и придав равнодушное выражение своему лицу, открыла дверь в комнату. Она зашла, как всегда, медленно и ко всему безучастная, однако сразу же почувствовала на себе две пары испытующих проницательных глаз. Стелла должна была сыграть свою роль до конца, не выдав волнения. Закрыв дверь, она на минуту остановилась у того самого зеркала, в котором увидела отражение собственной души. Лениво поправила волосы и выбрала из них несколько лепестков цветов. Всё это она делала медленно и апатично, чуть ли не зевая от скуки. Стелла играла, что называется на зрителя, а этими зрителями сейчас были две очень внимательные и подозрительные женщины, способные заметить малейшую фальшь.

Отойдя от зеркала, Стелла, так же не спеша, направилась к кровати, хотя ей безумно хотелось быстро зарыться в подушки и ничего не видеть. Но она не посмела даже слегка ускорить шаг. Путь к кровати ей показался путешествием вокруг Земли. И, наконец, она у цели. Задёрнув полог, Стелла, исчерпав физические и моральные силы, упала на подушки, под которые до этого спрятала медальон. Помимо воли её рука скользнула под шёлковые покрывала и пальцы коснулись прохладного металла. Она крепко сжала медальон, словно он стал самой важной вещью в её жизни.

«Был один скелет в шкафу, а стало — два», — невольно подумала Стелла.

Раньше ей приходилось скрывать тайну того, как она и ее отец оказались в загадочной пещере Этоса. Теперь надо будет молчать ещё и о новом приключении в клинике.

Стелла ничем не выдала ни себя, ни Неру. У неё была путаница в голове, и ей никак не удавалось привести мысли в порядок. Стелле почему-то хотелось плакать, а ведь она не плакала уже много лет.

Ночь, окутавшая остров на экваторе, принесла покой. И Стелла, засыпая, была впервые, за десять дней своего пребывания в клинике, благодарна роскоши в палате. Так как толстые ковры помогли заглушить её шаги, когда она проходила за спинами женщин; зеркало дало возможность заглянуть в свою душу; цветы спрятали её на балконе; а шикарный балдахин и полог укрыли Стеллу от невыносимых взглядов. И какое теперь имеет значение, что вся эта роскошная обстановка голубая…

4. Начало второй жизни

Стелла проснулась рано. Рассвет только-только начинался. Отодвинув полог, она увидела, что все ещё спят. Стелла тихо поднялась, оделась и вышла на балкон.

После ночи ещё сохранилась прохлада и девушка, набросив на плечи широкий шёлковый шарф, забралась с ногами на диван. Её мысли были обращены к вчерашнему вечеру, но она никак не могла ни на чём сосредоточиться. Риа смотрела на восходящее солнце и машинально вертела в руке медальон, который ей дала Нера. Внезапно, медальон выскользнул из её рук и упал на ковёр. Стелла нагнулась, чтобы поднять его, и заметила, что он открылся. Взяв медальон, она внимательно его осмотрела.

Он был овальный и состоял из двух половинок. При падении крышка медальона открылась, но внутри него находился не портрет, который обычно вставляют в такие вещи, а матовое непрозрачное стекло, похожее на экран телевизора. Больше ничем примечательным он не отличался. Стелла закрыла медальон, и он с лёгким щелчком захлопнулся. Внешне он выглядел простой золотой безделушкой, украшенной драгоценными камнями. Эти камни складывались в рисунок в виде грозди винограда с листом. Семь ягод были выполнены из сапфиров, а лист — из цельного изумруда. Медальон создали руки очень талантливого ювелира.