Сергей Судатов - Три дара погибшего королевства
Подумав про отца, который находится на лоджии, Витран отбросил книгу на соседнее кресло, встал с кресла и направился через зал к двери, ведущая на лоджию, что за стеной с окном. Планировка квартиры ничем не отличается от нашей земной. Разве что, откуда они её могли взять, не зная нашей архитектуры? Может, древние гравитаторы увидели, как будут жить люди Земли в будущем?
В трёх комнатной квартире, которая расположена в одном из вертикальных генераторов атмосферы, Витран живёт с самого рождения. Его отец и давно покинувшая их мать, когда Витрану было 9 лет, живут с рождения и многие поколения жили тут, пока Витран не появился. Он-то и хотел изменить всё, но не в силах был что-то исправить. Кто он такой перед вселенной, что когда-то познали гравитаторы. Только им дано было знать её пространство и время, только им дано ею управлять, хотя они ею и не владели. Смысл достижения гравитаторов в том, чтобы сохранить человека, его разум и неповторимость, находясь где-то рядом. Гравитаторы всегда где-то рядом, а может и в самих нас, потому что все мы потомки древних гравитаторов из галактики Алгол. Может, это и есть тот самый гравитариат, из которого высшие личности разнесли разумных людей по галактикам вселенной, обретя их на вечные страдания.
Какой смысл был в этом достижении? Может быть самый простой и мирный, чтобы в будущем, когда люди достигнут умиротворения и далёких звёзд, встретят друг друга и узнают все тайны мироздания, пока не истлеют звёзды. Почти так Витран написал в своём дневнике и тот сейчас лежал на столе в его комнате, рядом с раскрытой коробкой-футляром для него.
Витран открыл дверь и заглянул в узкий и длинный коридор с окнами, выходящие на ночной город. В дальнем конце коридора, в кресле сидел отец 48 лет, одетый в домашнюю одежду, рубашку и штаны. Он не сдался и продолжал жить дальше, хотя и не знал, зачем это ему. Когда жена умерла, он остался с сыном наедине и просто продолжил работать и что делать по дому. Когда на миг загорелся целью найти выход и спасти сына, участвовал с ним в поисках, а потом бросил всё. Витран стал учиться в школе, которую уже бросил, а теперь оба по вечерам размышляли о том, куда катится весь этот мир. Мир, в котором нет войны, нет болезней и нет жадности с тех пор, как был уничтожен предатель народа. С тех пор в этом мире есть только один порядок и никакие другие формы измышления не принимаются. А может всё не так просто, как кажется и отец о многом умалчивает? Откуда тогда у Витрана жажда наживы, граничащая с совестью?
Лишь неизбежная смерть, попытка найти себя и прожить подольше переминаются с ноги на ногу с мышлениями людей, которые никак не могут сообразить, куда точно идти.
— Что читаешь? — спросил Витран и подошёл ближе к отцу.
В стене лоджии было три окна, которые когда-то прорезали в стене корпуса башни и теперь через них можно видеть соседние дома и большую площадь далеко между зданиями. Лучи жёлтого света прожекторов освещали дома снизу вверх, в которых жили люди. Огни в окнах домов, а большинство зданий просто утопало в темноте ночи, которая пришла, горели не везде. Скоро придёт время сна. Эта тьма, что день, длились вечно, сменяя друг друга в течении 200 дней. Только никто не мог понять, почему человек жил 25 часов, 8 из которых спал, чтобы не сойти с ума.
— Я думаю… — произнёс Витран, имея ввиду некое продолжение прошлого разговора о свойствах разума. — что виной тому гравитаторы.
— Ты о чём? — спросил Денгорт, забыв о прошлом разговоре.
— Я о вчерашнем разговоре.
— Про то, почему так, а не иначе? Почему мы живёт 25 часов, а потом всё повторяется.
— Да. Тут иное время. Тут 200 с лишним дней длится ночь и столько же тянется день. Это явно не наша планета.
— Ну и что? Всё равно с ней нам деваться пока некуда.
— А если построить корабль.
— Мы уже говорили. В городе нет запчастей и я понятия не имею, как его построить. Ты знаешь?
— Знаю принцип.
— Это и я знаю. От меня же сам узнал. Только нет возможности. Была бы…
— Все бы построили по ракете и свалили в космос. — закончил Витран и продолжал смотреть в окно. В его тоне заметно раздражение из-за безысходности. — А потом перегрызли бы друг друга, пока никто не видит…
— Ты хотел конкретно поговорить? — перебил отец.
— Да. Может, пришло то самое время.
— Какое? Не забивай голову тем, что тебе не обязательно знать.
Дергорт не ведал о скафандре и не мог понять некоего оптимизма сына.
— Знать надо всё сразу, или хотя бы иметь ввиду, а пользоваться и развивать только то, что в первую очередь необходимо. Это я знаю, отец, но на этом не улететь дальше щита.
— Живи столько, сколько сможешь прожить.
Витран в этот миг почувствовал некую ярость и холод в теле, которые пробежали от коры мозга до окончаний рук и ног. Он захотел покинуть этот город не потому, что это сделает его новым первопроходцем, а потому, что там снаружи есть шанс выжить. Эта стена, она не держит никого, но в подсознании любого жителя стена на её месте куда твёрже и неприступнее, чем на самом деле. Желание покорить пределы города и найти путь к звёздам. Что может быть фантастичнее, чем обречённость в этом городе.
— Я тоже когда-то хотел выбраться из города, твои дед и прадед и все в этом городе ощущают надвигающийся конец, но ничего не могут поделать. — перебил тишину отец.
— Любая стена воздвигнута разумными, а значит, когда-то не существовавшая, может быть снесена, разобрана в обратном процессе, какой бы ни была.
— Это тоже верно, но…
— Я тебя понял, отец. Мы тут сидим, как крысы в клетках, а толку нет. Даже крыс не осталось. Хорошо, что еда и вода до сих пор в изобилии.
— И заразы тоже не осталось.
— Я хочу найти путь к…
— К чему?
— К свободе.
На это отец лишь коротко вздохнул, посмотрев в окно, на этот большой город, который слишком мал, чтобы вместить в себя всё самое необходимое. Старая мысль, которой заразил его же отец, дед Витрана, снова на миг всплыла и Дергорт вспомнил, сколько раз пытался и как едва не погиб.
— За пределами щита смерть и только. — произнёс отец в очередной раз. — Ещё неизвестно, что под ногами. Может эта планета, как те из книг по астрономии, состоит из газов, а мы летаем по небу, по воле ветра. Что почти одно и тоже. Вечные странники звёзд.
— По воле ветра, но нас не укачивают ветра, когда основная часть корпуса ковчега за пределами щита и она не работает, как парус. Пыль за стеной улетела бы от любого ветра и не был бы такой жуткий туман с кислотой. Такое чувство, что мы давно умерли и оказались между мирами гитора. Ни начала, ни конца, ни возможности жить и лишь продолжение жизни сохраняет наше существование и рассудок, словно иллюзию. А если мы не выживем? Какой смысл гравитатору нас тут оставлять? Он же Хранитель жизни, а сам нас бросил умирать.
— Характер куётся годами, как и сталь, из которой впоследствии построен этот ковчег.
— А если мы уже мертвы?
— И да и нет.
— Это как? — не понял Витран, но тут же догадался.
— Это значит, что мы ещё пока что живы, но наше время уже отмерено неопределённостью, в которой конец неизбежен. Мы можем прожить ещё сотни лет, или погибнуть в любую минуту. Завтра может не наступить вовсе, а можем промучиться ещё сотню лет. С каждым новым днём пыли в городе становится больше. Сразу видно, что город погибает и щит не сдерживает всю заразу. Мы сами меняемся от её воздействия. Если её не убирать, то она забьёт все помещения и начнётся изменение атмосферы.
— Значит, щит слабеет и может рухнуть. Может… поищем скафандры?
— Мы много раз искали их и не находили. Брось. Если смерть принесёт холод, значит пекло Кроптуса-Каронтуса ты не почувствуешь.
— А если мы сгорим, то и могилу не зачем будет рыть. — добавил Витран.
— Хватит болтать о смерти. Ты даже не дорос до того момента, когда тело перестаёт расти. Сперва вырасти и найди работу, раз такой умный. Пошли со мной на работу. Будешь со мной город чистить. Будем воды и еды в два раза больше приносить.
— Нам разве их не хватает? И так часть еды пропадает и приходится выбрасывать.
— Можно не только пыль собирать, но и минералы добывать. Мало ли занятий в городе?
— Знаю. Суёшь гравитационный транспортёр в щит и проталкиваешь вглубь поля, собирая ту самую пыль, от которой мы избавляемся.
— Нет, там собираются камни и минералы в них, а пыль их покрывает.
— Почему тогда мы не переплавим руду и не построим корабли?
— Потому, что книг нет по строительству печей, а людям это не надо. Наших знаний не достаточно.
— Надо, да только не дойдут до этого.
— Понимаешь, все наши родители создали эту систему, которая наиболее проста и способная дать всем работу, возможность найти смысл в жизни и создать хоть какой-то устой в обществе. Если народ достигнет новой ступени развития, он сам возьмёт руду и превратит в инструменты. Пусть на это потратиться ближайшая тысяча лет, но они улетят с планеты и найдут новый мир. Если разрушить этот мир, то потребуется ещё больше времени, чтобы его восстановить. Может ради этих дней мы потратили тысячи лет на одно лишь осознание себя и мира вокруг. Сила воли ещё не основа сделать первый шаг. Желание должно прийти само и оно, как вдохновение или сила ветра в парусах, поднимет тебя и понесёт вперёд. Одни мы всё равно не сможем построить завод и собрать корабль.
