Татьяна Лыткина - Кассиопея- Москва

— Миша, следи за гостьей, — сказал Середа Копаныгину, — я сменю тебя, как только Кате покажу, как и что у меня в каюте можно устроить. Я помню, что твоя вахта закончилась.

— Я подожду, не торопись, — откликнулся Михаил.

Обследование заняло несколько больше времени, чем хотелось бы, но рано или поздно все кончается, и вот уже Сорокина снимала последний датчик.

— Ну, что? — стараясь казаться спокойным, спросил Павел. — Я не опасен?

Юля некоторое время молчала, потом покачала головой.

— Все, что я могла проверить — проверила. Все тесты ты прошел. По мнению моих приборов и согласно моему уровню познаний о человеческом мозге, ты абсолютно в норме. Правда, я не уверена до конца. Их технология превосходит нашу в вооружении и в области техники — ведь, судя по всему, она одна вела этот звездолет, а нам такое пока только снится. А если ты прав, и она на расстоянии могла таким образом звать на помощь… Скорее всего, ее возможности скрыть последствия вмешательства в наше сознание гораздо больше, чем мои возможности увидеть эти последствия.

Павел обдумал прослушанную мини-лекцию, потом мотнул головой:

— Но ты же не видишь этих последствий?

— Нет, не вижу.

— Значит, ты делаешь вывод, что я в норме.

— Да, я это уже сказала. Но свои опасения я Середе тоже выскажу.

— Конечно. Да, я думаю, он и сам это все понимает. Я могу идти?

— Иди, — вздохнула Юля. — Федора позови, смени его там около Вари.

Павел почти уже вышел, когда Юля его окликнула. Он обернулся в дверях и встретил ее неожиданную открытую улыбку.

— С днем рождения, Паша, — сказала Юля. — Пусть у тебя все сложится в жизни. Удачно сложится.

Павел тоже улыбнулся.

— Спасибо, Юлька. А я и забыл про него… — честно ответил он.

Когда Павел подошел к лаборатории, картина его ждала вполне мирная. Гостья сидела по-прежнему на столе, спиной к двери, а Варя и Федор придвинули к столу раскладные стулья. Федор пытался выяснить, откуда прилетело голубое веретено, Варя молча следила за монитором сканера и показателями приборов. Девушка тоже молчала.

На звук открывшейся двери Федор вскинул голову, вымученно улыбнулся. Гостья обернулась, коротко взглянула на Павла своими серебристыми глазами и тоже улыбнулась. Только тут он понял, что она красива. Ну, странная — бледное лицо, бледные губы, золотистые светлые ресницы, одинаково длинные что на верхнем, что на нижнем веке, золотистые же брови… Будь это земная девушка, она показалась бы бесцветной. Но гостья была совсем другой. Может, глаза — никогда он не видел таких глаз, может, золото было особого, густого оттенка, и на этой мраморной коже…

— Пашка, помогай! — позвал Лобанов устало. — Мы явно друг друга не понимаем. В смысле, она не понимает меня. Я уже рассказал все байки, какие знал, задал вопросы обо всем, о чем мог, она только улыбается и молчит.

— Знаешь, я, конечно, не встревала, но если бы ты так говорил со мной, я бы тоже не знала, что ответить, — сообщила Варя, не отрываясь от приборов.

— Варь, а у тебя что? — спросил Павел, оттягивая момент, когда надо будет выгнать Федора к Юле, а самому занять его место.

— Все нормально. Когда мне сообщат, что каюта готова, мы перевезем ее домой, — коротко улыбнулась Кутейщикова. — Она в норме, если за норму принять наши показатели. А пока все идет к тому, что это правильное предположение. Правда, имеет место быть обезвоживание, но с этим мы вполне справляемся совместными усилиями.

— Ясно. — Павел коротко вздохнул. — Федька, иди к Юле. Твоя очередь обследоваться. Я тебя сменю.

— О! — обрадовался Лобанов. — Давай, дерзай! А я подойду через пару часиков… — он вскочил со стула, раскланялся перед гостьей а-ля мушкетер, вместо шляпы воспользовавшись снятым шлемом защитного костюма. — С вашего позволения, сударыня!

Неожиданно девушка снова улыбнулась и милостиво кивнула, как бы разрешая. Сцена была как картинка из средневековой жизни — девушка неожиданно превратилась в придворную даму семнадцатого века, не иначе. Взгляд, осанка, этот величественный кивок и приостановленное движение руки — то ли для поцелуя, то ли «выход слева, не задерживайтесь». Лобанов опешил и замер, потом молча вышел, ни на кого не глядя, но прошипел сквозь зубы, проходя мимо Павла: «Да она издевается!»

В приоткрытую дверь проскользнул, забытый всеми, белый пушистый кот. Павел не успел даже руку поднять, как Барсик точным изящным движением прыгнул на колени сидящей на столе девушки. Не с выпущенными когтями, как на врага человечества, а исключительно с целью устроиться поудобнее и даже начать мурлыкать, когда мраморная рука практически машинально начала гладить его мягкую шерсть. Реакция кота Павла почему-то не удивила.

Варя молча смотрела на гостью непонятным взглядом. Кажется, она испугалась. Павел сам не понимал, что за чувство возникло у него от этой сценки. Только не испуг и не раздражение. Удивление и… восхищение? Он прошел к столу и присел на место Лобанова, глядя гостье в глаза. Она ответила спокойным и слегка виноватым взглядом. Неожиданно его осенило.

— Ты можешь говорить? — тихо спросил Павел, вспоминая, как тяжело выговаривала она те первые слова. Почему он резко начал разговор на «ты», было непонятно, почему оно выскочило раньше, чем он об этом подумал.

Гостья снова улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Может, но шепотом, — немедленно отреагировала Кутейщикова. — Голосовые связки не полностью восстановились, но сегодня днем все будет в норме. Федька так старался, что почти не делал пауз, она не успевала даже рот открыть.

— Зато было… весело… — шепотом сказала гостья.

— Да, особенно веселился сам Федор, — усмехнулся Павел, спохватился и уточнил. — Нашего специалиста по контактам и… гм… нештатным ситуациям зовут Федор Лобанов. А это — ваш врач, экзобиолог Варвара Кутейщикова.

— Можно просто Варя, — сообщила Кутейщикова, по-прежнему не отрываясь от монитора.

— А… ты? — так же тихо и с трудом спросила девушка.

— Павел Козелков, первый пилот этого корабля, — чуть смущенно представился он.

— Я… — гостья слегка перевела дыхание и продолжила, — я — Лиэлл. Я понимаю… ваш язык… Я… говорю на нем… Я… — Павел видел, с каким трудом дается ей речь, даже такая тихая, он хотел прервать ее, но девушка сделала отстраняющий жест рукой. — Я… не опасна… для вас. Все… объясню… потом. Говорить… тяжело.

Тут она замолчала, и снова улыбнулась, — немного виновато.

— Ну, вот. Ты был прав. Из Федьки спец по контактам — никакой, — оторвалась от монитора Кутейщикова. — Я буду говорить с Виктором, чтобы он назначил главным тебя. Вы явно находите общий язык.

Лиэлл снова вздохнула.

— Ваш друг… Федор… очень… шумный.

— Вот. И Лиэлл возражает, — кивнула Варвара. — Слышишь? — повысила она голос, поднимая глаза к камере слежения над дверью.

— Слышу, — ответил Середа из рубки по громкой связи. — И вижу. Павел, принимай пост, Федору я сообщу. Варя, можете переезжать. Добро пожаловать на борт нашего корабля… сударыня. — Середа явно тоже впечатлился сценой с поклоном. — Я приношу вам свои извинения за то, что встреча наша не носит официального характера, но вы сами понимаете — обстоятельства, при которых вы вступили на борт, исключали возможность торжественного приема.

Козелков тихо восхитился. Это ж надо, какой слог!

— Все… в порядке. Я… не люблю… официальные… приемы, — прошептала Лиэлл. — Не надо… официально…

— Ну, все расшаркались, теперь поехали! — скомандовала Кутейщикова. Лиэлл попыталась возразить — вроде, могла бы и сама передвигаться, но Варвара была непреклонна.

Вдвоем они усадили девушку на ту же каталку, на которой ее привезли в лабораторию. Впрочем, «усадили вдвоем» — громко сказано. Павел просто побоялся прикасаться к гостье, сам не понимая, что его останавливает. Поэтому он придерживал каталку, помогал Кутейщиковой отключать приборы, а потом исполнял роль тяговой силы. Прогнать Барсика так и не удалось, да и Лиэлл возражала. Так что зверь нахально поехал вместе с ней на каталке.

По дороге до каюты, в которой теперь будет обитать инопланетная гостья, Павел думал о том, что его отношение к ней резко изменилось. Ушла настороженность и тревога. Странно, но в Лиэлл почти не угадывалась чужая. Было чувство, будто они спасли не инопланетянку с чужого звездолета, а обычную земную девчонку. Наверное, эта иллюзия возникла из-за абсолютного отсутствия языкового барьера, а также, не в последнюю очередь, из-за Барсика. И этот царственный кивок… Как она могла так органично подыграть Лобанову? Как будто только вчера пересматривала «Д’Артаньян и три мушкетера» по телеку.

Как бы то ни было, но в каюте, помогая Лиэлл устроиться, Варвара уже общалась с ней, как со старой знакомой. Когда гостья опустилась на кровать и прикрыла глаза, Кутейщикова пожелала ей приятных сновидений и махнула Павлу — на выход. Уже за закрывшимися дверями она остановилась, помолчала, потом решительно заявила: