Олег Костенко - Хозяин вечности. Дочь наемника

– Перестроенный вакуум, – задумчиво протянула Инори Киви. Лицо кавай приняло сосредоточенное выражение. – Но тогда в этом точно замешаны силы.

– Это и так было очевидно, – проговорил кимерит.

– Полной уверенности всё-таки не было, – возразила Инори. – Мы не как не можем понять смысл уничтожения без малого десятка планет. В конце концов, силы предельно прагматичны. Им попросту ни к чему такое массовое истребленье разумных.

– Значит, какой-то резон всё же есть, – пробормотал Кварус Маркон.

И Горд согласно кивнул головой. Теперь сомнений действительно не оставалось: только силы были способны манипулировать вакуумом.

– Хочу уточнить, – вновь заговорил феррон, – что данная гипотеза всё же не доказана стопроцентно. Нам не хватает небольшого количества данных.

Кимерит неодобрительно покосился на Горда.

– Если бы один из присутствующих рискнул бы не надолго задержаться возле Горгоны, то мы вполне возможно этими данными бы располагали.

Наезд был настолько неожиданным, что Зимин даже на миг растерялся.

– Это было бы верное самоубийство, – произнёс он, – я и ушёл то тогда только чудом. Ещё бы минута и всё.

Горд замолчал, решив, что его речь слишком похожа на оправдание. Неожиданно его поддержал феррон.

– Космогатор Горд прав, – произнёс мех, – если бы он остался для наблюдения, то вероятность его гибели была бы ровна ста процентам. Напоминаю, что ни на одной из планет подвергшихся атакам смерть-сфер даже на орбитальных станциях никто не выжил. Границы опасной зоны в точности неопределены, а на корабле Горда, насколько мне известно, тогда оказался ребёнок.

Судя по всему, последнее мех посчитал, решающим аргументом.

Это слегка удивило Горда. Ферроны были известны своей крайней рациональностью, и Зимин считал, что им чужда подобная человеческая сентиментальность. С другой стороны любой мех когда-то был существом из плоти и крови, до того как решился на пересадку мозга.

Вместо ответа Кимерит встал, повернулся к Зимину и неожиданно поклонился.

– Простите, достойный Горд, я просто был неверно информирован об этом случае.

– Извинение принято, – произнёс в ответ Зимин. Ему действительно не хотелось раздувать не нужный конфликт.

Удовлетворенный кимерит вернулся на место.

Вообще-то, не принять извинения кимерита было чистой воды самоубийством. Тогда, что бы очиститься у волкообразного оставался с его точки зрения единственный выход – дуэль. Нет уж спасибо, один раз, по молодости, он в подобной дуэли уже участвовал, и повторять ни какого желания не имел.

– Расчеты по смерть-сферам, – закончил прерванное было выступление мех, – сейчас будут переданы на личные компы присутствующих. Надеюсь, все подключили их к локальной сети станции.

Мгновение спустя личный компьютер Горда издал сигнал означавший, что пришло сообщение. Было странно, что ферроны доверяют такую информацию сети, но Зимин тут же сообразил, что мехи попросту контролируют всю электронику станции и после окончания совещания эти данные тут же сотрут из сети.

– Тогда переходим ко второму пункту повестки, – предложил Зимин.

– Олдрин, – обратился он к кимериту, – вы отвечаете за расследования нападения на станцию синхрониума. Есть ли хоть какой-нибудь результат.

Кимерит медленно покачал головой.

– К моему вящему стыду ничего. Мы лишь пришли к выводу, что нападавшие, скорее всего, были заинтересованы в сокрытии какой-то информации. В компьютерную систему станции был введён очень мощный вирус, необратимо стёрший всё от данных, до программ. Более того, в жилых отсеках была взорвана электромагнитная бомба, разрушавшая всю личную электронику.

Олдрин прав, – понял Зимин, – вывод из всего этого был однозначным, кто-то очень хотел стереть некие данные. Понять бы ещё какие. Он задумался.

– Поскольку сам синхрониум уничтожен не был, то можно предположить, что злополучная информация связана с ним никак не была, во всяком случае, напрямую. Нападение просто случайно совпало с наблюдением первой пространственно-временной трещины, – закончил говорить кимерит.

Предположение было логичным, но скудность результатов разочаровывала.

– Почему мы вообще занимаемся этим? – выразил недоумение второй Илари, тот самый который выступал против Оритура. – Не думаю, что этот налёт как-то затрагивает интересы организации.

– Да, это так, – согласился с ним Зимин. – Но станция-синхрониума является частью нашей структуры. Пусть даже в какой-то мере формально. И мы обязаны разобраться, что там случилось.

– Согласен! – на этот раз кимерит полностью вынул свой меч из ножен, торжественно воздев его кверху. – За своих надо мстить!

На самом деле «своими» на станции было лишь несколько разумных. Но, по мнению Горда, это ничего не меняло. Это был как раз тот редкий случай, когда он был готов лично подписаться под словами воинственного кимерита. Да и узнать о том, что это за информация была такая, что станцию зачистили подчистую, возможно было б совсем нелишне. Оставалось только надеяться, что Олдрин окажется достаточно компетентен в качестве следователя.

Вскоре они вернулись к вопросу о том, что следует изменить в деятельности организации.

Глава третья

Друзья и враги

Ферроны (в просторечии мехи) – Сообщество киборгов, в которое вошли разумные решившиеся на пересадку мозга в механическое тело, с целью достижения долголетия и очистки разума от большинства эмоций. Де-юре считаются отдельным разумным видом.

Учёба в школе космогаторов была весьма напряжённой. Кроме обычных учебных дисциплин здесь преподавали и другие необходимые для пилотирования и обслуживания «Ласточки». Герде приходилось изучать навигацию, теорию квантовых коридоров, двигатели. А уж математику преподавали в таком объёме, что её прежним школам и не снилось.

Обычно Герда легко выбивалась в отличницы во всех школах, в которых училась. Теперь же что бы удержаться на верху ей требовались изрядные усилия, и с непривычки она сильно уставала.

Но всему на свете приходит конец: миновал восьмой день десятидневки: наступили два дня выходных, и Надежда вытащила новую подругу поразвлечься в город.

Долгое время девочки просто гуляли среди круглых, похожих на разноцветные фломастеры зданий, между которыми был разбит парк. Потом обе присели на краюшек небольшого фонтана. Какое-то чудо-юдо лохматое, задрав к верху голову, испускало изо рта потоки воды.

Поток расходился зонтиком и ниспадал шатром обратно к земле. Изредка до подружек долетали лёгкие брызги, оседая на одежде и лицах мелкими капельками. В жаркий день это было даже приятно.

– Здесь на всей планете такая архитектура? – Полюбопытствовала Герда.

Подруга рассеянно окинула взглядом высокие дома-башни.

– Да вроде бы.

Она вдруг смутилась.

– Знаешь, я почти не путешествовал по Торусу.

– Забавно, – продолжала она, задумавшись, – мне приходилось бывать ещё на паре планет, а вот других мест родной, практически не посещала. Ну, так, ездила кой-куда со школьными экскурсиями. Странно, правда?

Герда тоже немного подумала.

– Да нет, – сказала она, наконец, – наверное, это обычное дело. Я вот на четырёх планетах с отцом жила, но только сейчас сообразила, что не знала, по настоящему ни одной. Это ведь только с точки зрения космоса любая планета – точка, для людей она целый мир.

Они надолго замолчали, думая, каждая о своём. Герде вдруг показалось странным стремиться к иным мирам, если за всю жизнь не возможно досконально изучить свой – один единственный.

Однако она тут же тряхнула головой, прогоняя подобные мысли. Как говорил её родной отец – Кортус: «Разумные совсем не обязаны быть логичными, они просто живут в своё удовольствие». Герда по-прежнему считала, что стать космогатором – здорово.

Мысли о погибшем отце навеяли грусть, и Герда невольно задумалась, почему пережила его смерть так легко. Конечно, на фоне гибели целой планеты, гибель одного человека попросту меркла, но ведь этот человек был ей самый родной по крови.

Корус заботился о ней, всегда был готов дать ценный совет, но по настоящему близки они не были. Скорее он считал заботу о дочери своим долгом, который исполнял свято, так же как контракты с правительствами планет, куда вербовался отряд наёмников. Любил ли он её по настоящему? Герда не знала. Обычно она хорошо понимала чувства других людей, но с родным отцом это почему-то не проходило.

Герда вдруг вспомнила: однажды она подслушала, как Корус Мир признался боевому товарищу, что всегда хотел сына, которому можно было бы передать свой боевой опыт. Почему же он тогда не женился повторно? Впрочем, мать девочка не помнила.