Сергей Кусков - Игрушки для императоров
Мой соперник злился: он не понимал, что со мной делать, как бороться. Все, чему его учили, не срабатывало. Предприняв еще пару попыток и чувствительно получив под дых, завелся окончательно: тренировка для него окончилась, теперь за атаками я видел желание достать меня, задеть, чего бы это ни стоило, плевав, что это всего лишь спарринг. Сволочь!
Мне вспомнились Норма и Мишель. Они точно также танцевали, играясь со мной, словно кошка с мышкой, как я сейчас с ним. И я точно также пытался бить на поражение, со всей силой и мощью, а они могли отвечать лишь мягкими «тренировочными» ударами. Время кидать камни…
Я иронично усмехнулся, еще больше разозлив этим противника, принявшего усмешку на свой счет. Но на это мне было наплевать.
Со стороны, наверное, это походило на бой танка и легкого истребителя: танк мощнее, тяжелее, вооружен немереным количеством оружия, но неповоротлив и не отрывается от земли на большую высоту. Истребитель же не имеет брони вообще, оснащен минимумом вооружения, зато легок и верток — попробуй в него попасть! Здесь, на татами, столкнулись две техники, принципиально различных по своей сути. Первая — старая, которой нас учили много лет: жесткие блоки, жесткие атаки, плотный контакт; и вторая, подцепленная у Нормы — легкость, изящество, парение, постоянная смена дистанций и маневрирование. Красотища!
— Да иди ты знаешь куда! — вспыхнул мой соперник, получив серьезный удар в челюсть. — Ты неправильно дерешься! У тебя неправильная техника!
Я меланхолично пожал плечами — спорить не хотелось. Тем более, что техники у меня не было как таковой.
— А разве она может быть «правильной» или «неправильной»? — улыбнулся я в ответ.
Тот не нашел, что ответить.
— А ну давай со мной?
Только тут я заметил, что за нами уже давно наблюдают. Почти половина группы отложила все дела и смотрела, как я избиваю младенца, танцуя вокруг него при этом.
— Не вопрос! — кивнул я вызвавшему меня другому одногрупнику. Этот боец серьезный, я не раз получал от него на тренировках по первое число, не чета предыдущему. Ну, вот оно, испытание усвоенного!
Встали. Он начал первый, но атаковал не в полную силу, проводя разведку. Я вновь ушел, отведя его удар. В обратную не атаковал — это не серьезная атака, не стоит раскрываться раньше времени.
Новая атака. И еще одна. Движения его становились все злее и резче, мои же все быстрее и воздушнее. Я понимал, что это ненадежная тактика; кроме того, что я ее не знаю совершенно, лишь интуитивно имитирую движения, импровизирую на ходу, я еще и трачу больше сил, чем он. Но нужно было испытать всё до конца, даже если при этом отхвачу.
Очередная атака. На сей раз он решился пробить серьезно. Я словно видел всё со стороны, понимал, что он сделает и как, в мельчайших подробностях, и это удивило. Предыдущий противник — да, но этот?
Уфф.
Все-таки я себя переоценил. Какое-то чудо спасло меня от встречи с вдруг возникшим перед моим лицом прямым. Ушел, лишь используя запредельную даже для теперешнего организма реакцию. Мышцы и связки взвыли. Отставить полеты, Шимановский! Вернуться на землю!
Получилось, собрался, следующие атаки отразил. Правильно, гордыня — смертный грех, не надо считать себя суперменом. Я всего лишь могу немного больше, чем он, двигаюсь на капелечку быстрее. Только и всего.
Соперник продолжал атаковать. Я снова увернулся. Уфф, уффф — еще и еще. Затем отступил и понял — танцы окончились.
Да, это было красиво. Знакомая, вбиваемая инструкторами годами в голову техника — я только сейчас смог оценить по достоинству ее красоту и мощь. Голый жесткач, ничего лишнего, но в нем имелась своя прелесть, как и в парящих движениях ангелов.
Бой продолжился. Я вновь не встретил, а отвел его удар, держась за новую тактику, но после этого не ушел, как обычно, а ударил сам. Ударил крепко, как учили, используя старый добрый знакомый прием, вдалбливаемый в этой школе с первого дня.
Хлобысь!
Он, шатаясь, отлетел, на несколько секунд выпав из реальности. Чистый нокдаун! В этот момент реального противника можно было бы добивать, но я, естественно, не стал этого делать — в отличие от предыдущего соперника я контролировал себя. Хотя поймал мысль, что Толстого уработал бы обязательно, даже на татами.
— Ты что тут творишь? — раздался сзади голос тренера. Я обернулся, как и все ребята.
— Тренируюсь. А что?
— Я не учил тебя такому.
Я меланхолично пожал плечами.
— Друзья пару приемов показали, захотелось их отработать, — начал «загонять» я старую легенду.
— Ну, давай, отрабатывай!
И он напал, тут же, без предупреждения. Я-прежний не успел бы среагировать, точно говорю, и круто огреб бы, но я-теперешний, прошедший пять дорожек смерти, ушел. Хотя с трудом, большим трудом!
— Шустрый! — то ли похвалил, то ли констатировал он. — У тебя интересные друзья, хорошей техникой владеют. Но непрактичной. Настоящие мужики так не дерутся.
Он снова атаковал. Финты, обманные, несколько выпадов…
…Настоящие мужики… Возможно. Но я видел ее совсем не у мужиков! Так что…
Фууум, фуууум… Бымц!
Я оказался на земле. Как — не понял, но это точно не из учебного арсенала. И хоть было достаточно больно — тренеры редко щадили нас, особенно этот и особенно сейчас — я получил истинный кайф ценителя от последней его атаки. Круто!
— Я же говорил! — усмехнулся тренер. — Твоя техника хороша для слабых, но шустрых — кто не сможет выдержать прямой удар. Например, когда хулиганы напали, здоровенные неповоротливые дядьки с пудовыми кулачищами. Ты же силовой боец, вот и не занимайся ерундой. Делай то, что реально может тебе в жизни помочь, а это все… — Он пренебрежительно махнул рукой. — …Фигня!
Я вытер кровь из разбитого носа и поднялся. Хотелось поспорить, что с помощью подобной техники меня, силового бойца, уделали какие-то бабы, но не стал.
— Занимаемся! — захлопал он в ладоши и вокруг начался рассос. Он ткнул в грудь еще одному одногрупнику и отошел с ним, но я всю оставшуюся тренировку чувствовал его пристальный взгляд мне в спину.
Поверженный противник тем временем очухался и снова подошел ко мне.
— Давай еще раз?
Как я мог отказать?
Журчание воды успокаивало. Я плеснул ее себе в лицо, смывая кровь и ненужные мысли, которые так и лезли в голову, ставя крест на той благословенной пустоте, о которой мечтал в начале занятия.
— Так ты скажешь, как ты это делаешь? — раздался сзади голос.
Я обернулся. В туалет вошли двое: тот парень, которого я отделал первым, аж два раза, и еще один, которого сделал позже. Оба хорошие ребята, оба каких-то несколько недель назад были примерно на одном уровне со мной. Мы не то чтобы дружили, но общались тесно, считая друг друга братьями по оружию, эдакими членами одной стаи. Случись у кого-то из них неприятность, я не раздумывая приду на помощь. Они, в общем, тоже, но в свои разборки с сынками криминальных шишек я впутывать их не хотел — это простые ребята, да еще безбашенные, меня совесть съест, если с ними из-за этого что-то потом случится (а с такими сорвиголовами обязательно что-то случится). Но врать им, или молчать под укоризненным взглядом… Да собственно, и что с того, что я мод? Чего я боюсь? Модов миллионы, почти каждый четвертый в той или иной степени мод, за столетия долбаных генных экспериментов родилось столько людей, столько перемешалось…
Я выключил воду и поднялся, оставив лицо сохнуть.
— Скажу. Только никому ни слова. Могила!
Они переглянулись, задумались, и оба согласно кивнули.
— Хорошо!
— Не вопрос!
— Это правда важно, ребят. Я сам многого не до конца понимаю, и не понимаю, к чему это приведет, но к чему-то приведет точно.
— Ладно, не дрейфь, не сдадим… — усмехнулся первый. — Что там у тебя?
Теперь задумался я.
— Меня не было долго…
— Мы заметили, — улыбнулся второй. — Тренер лютовал: соревнования на носу, а ты исчез! Знаешь, что тут творилось?
— Но я вернулся же…
— И где пропадал? — хмыкнул первый. — Судя по тому, как ты нас сделал, даром времени не терял…
Я согласно кивнул.
— С ребятами одними пересекся. Которые обещали кое чем помочь. Не спрашивайте, что за ребята, но люди серьезные. Они на меня посмотрели и сказали, что я — мод.
Первый присвистнул, второй же задумчиво покачал головой.
— На что мод?
— Хрен знает. — Я развел руками. — Какая-то боевая модификация, секретная разработка военных. Насколько древняя и насколько секретная ныне — не знаю. Кто-то из моих таинственных предков был выходцем из их генной лаборатории.
Первый вновь присвистнул. Второй же задал не очень приятный для меня вопрос:
— И ты не знаешь, кто именно? У тебя так много предков, кто мог быть выходцем оттуда, чтоб об этом никто не знал?
