Ольга Ларионова - Сотворение миров. Авторский сборник
Варвара отодвинулась, давая место Вуковуду, вышибла обойму из ракетницы и принялась точными бесшумными движениями сбрасывать пиронасадки с парализующих ампул. Обычно ампула останавливала первое животное, а сноп огней отпугивал всех остальных; здесь же придется действовать бесшумно и незаметно, начиная с последних рядов, чтобы не посеять панику: ведь где–то поблизости оставались еще трое людей ив суматохе их могли попросту покалечить. Шестнадцать зарядов, у Вуковуда столько же. Чартаров не меньше сорока. Выстрел, правда, не вполне беззвучен, но половину они уложат прежде, чем остальные поймут, что и откуда. Хотя понять они, конечно, не способны, но звериным нюхом почуять опасность — это да. Она загнала обойму на место и взяла Вуковуда за локоть: пора.
Она даже не удивлялась тому, насколько они понимали друг друга.
Один кивок — вы в темном шлеме, значит, вам стрелять из коридора и по той половине, что слева от мостков; ну, а мне в моем дурацком золотом оперении придется остаться здесь. Он понял, кивнул и быстро приложил ей палец к губам: слушать и не шевелиться.
Снизу донеслось разочарованное поскуливание. Оба тела снова замерли неподвижно — скорпион набирался злости, человек — сил и терпения. Чартары отползали и вытягивались в полном изнеможении, лишь некоторые находили в себе силы подобраться к костру и выхватить из огня что–то вроде длиннющего полуобугленного огурца. В воздухе тошнотворно запахло подгорелой брюквой. Так что же, ждать, пока все они поужинают?
Но Вуковуд, откинувшись назад и не отпуская Варвариного плеча, словно он боялся потерять ее в темноте, что–то нашаривал в бурдюке своего скоча — еще обойму? Батарейку? Сравнительно небольшая, знакомая на ощупь коробочка… Мини–проектор!
Заметный только им двоим узкий луч проколол полумрак, блеклым глазком уперся в противоположную стенку, поерзав немного, нащупал отверстие в следующую пещеру и, нырнув в него, утвердился наконец на известняковой стене. Тогда глазок стал расширяться, окрашиваться в сиреневый тон, и вот уже по стене скатывались призраки светящихся шаров — лиловые, рыжие, лимонные. Огненным водометом закрутилась бесшумная карнавальная шутиха; и чартары, красавцы спящие, снова начали подыматься; и лягушачьи трели сразу же слились в общий концерт, — видно, пляски со скорпионом им порядком надоели, а тут было новенькое, совершенно неожиданное, и тут уж было не до того, чтобы приплясывать на заднице и в ладоши хлопать, — чартары, как завороженные, поползли ко входу во вторую пещеру; шары и водовороты сменились змеящимися зигзагами, двоящимися, четверящимися, на тех, кто ошеломленно замер в дверном проеме, надавили сзади, и буровато–серая масса начала вливаться в дальнее помещение.
Они еще не осмелели и, вползая, жались к стене, словно опасаясь, что светящийся фантом, природы которого им не дано было понять, отделится от импровизированного экрана и двинется на них; но любопытство было сильнее страха, и вот уже кто–то бочком–бочком, как краб по песочку, побежал к экрану; но еще оставалось не меньше пятнадцати особей, которые едва приподнялись с места и колебались — двигаться дальше или нет. Одна радость — шум в пещере стоял такой, что можно было не только разговаривать, а даже кричать. Поэтому у Варвары непроизвольно вырвалось:
— Здорово! И когда вы успели?..
— А когда брился. Сидел на ступенечке, ждал киба со своим скафандром. Киб примчался, смотрю: в кармане проектор. А тут очередной припадок иллюминации… В среднем часа через два они повторяются. Проектор со съемочным диском, вот я и…
— Молодчина вы. Теперь только бы этих, апатичных, туда заманить да силовым полем подпереть… А! Сссанта Фермопила…
Из появившейся в центре черной точки стремительно вырос силуэт скоча, заслонил собой весь экран — и вдруг на стене чартарумской пещеры беззвучно зашелестела самая обыкновенная, невыразительная земная зелень.
— Больше не успел, — виновато пробормотал Вуковуд. По стене проплывали дорожки, клумбы, какие–то пасторально–пряничные домики, озерцо… Все это, наверное, ласкало взор астронавта, много лет проведшего вдали от родной планеты, но вот чартары сразу сникли. Вуковуд, конечно, снимал на первую попавшуюся кассету — какие–нибудь там «Космические перекрестки», — но прелести французских парков и даже пара царственных лебедей вряд ли удержат внимание троглодитов. Лебеди друг за другом ударили крыльями, подняв два фонтана брызг.
— Сейчас пущу задом наперед, — шепнул Вуковод. Две красные флорентийские лилии распахнули (замедленная съемка, а то как же еще!) свои копьевидные бутоны.
— Минутку, — сказала Варвара, задерживая его руку.
Два какаду ударили алыми клювами (ох, и неважно у «Космических перекрестков» с художественным вкусом!) в обвитые лентами тамбурины; звук был отключен — иначе все чартары разом обернулись бы на такой грохот, — но Варвара хорошо помнила эту традиционную заставку:
«ДЛЯ! ВАС!»
Это повторялось раз пять, а потом мурлыкающее контральто доверительно сообщало: «Для вас поет Ира Арлети!» или «Для вас — иллюзионист Труффальдино Кио!»
Пока троглодитов проняло — пять самых шустрых уже подпрыгивали, пытаясь поймать попугаев за хвосты. Только бы повезло и дальше закрутилось что–нибудь попестрее!
И повезло…
Крошечный загородный дворец, весь в фонтанчиках и тюльпанчиках, стремительный наезд на розовые с купидонами двери, два зеленых тюрбанчика, а под ними — малютки грумы, они распахивают двери, и выплывает в фижмах и пудреном парике краса ненаглядная на самых цыпочках — знаем мы эти фокусы, левитационный генератор под полом, — и плывет, плывет, обмахиваясь страусовыми перьями, эфирно–трепетная, и крошечные атласные туфельки плетут менуэтовые кружева (сели троглодиты, сели бедные, пришибленные); только вдруг — крак! — взвивается молния снизу вверх, распадается огненным веером, а фижмы–парики словно огнем слизывает, и уже черная и гибкая, как саламандра, в парике «конголезские ночи» со всей приличествующей татуировкой и полусотней браслетов на всех четырех конечностях вьется, бушует, беснуется в диком танце, который ни одному м'ганге и не снился в кошмарном сне, — неистовая, чернолаковая, первобытная и такая, ох, такая синеглазая…
— Ну, чего засмотрелись? — Локтем в бок без всяких церемоний. — Последний уже туда заполз, и все в экстазе. Пора.
А еще бы не в экстазе — все африканские страсти разом, — и брызги искр от драгоценных браслетов, которые растут, увеличиваются и превращаются в буквы — «Для вас! Для вас! Для вас танцует Мара Миностра!» И, что особенно трогает, на чистейшем космолингве — для вас, троглодиты безграмотные!
— Трюфель, силовой экран ко входу во вторую пещеру! Максимальный, но проследи, чтобы не перекрыть луч проектора!
— А может, хватит? — подал наконец голос Вуковуд. — Запрем их на часик и все. А то еще рехнутся от восторга…
— Там наверху дыра, могут выбраться. А за их здоровье не опасайтесь — наши стратеги от нее тоже малость свихнулись.
— Ого! — только и сказал Вуковуд, глянув искоса на Варвару. Скоч, переваливаясь через камни, приблизился к стене.
— Костры погаси на всякий случай! — крикнула девушка.
Костры разом сникли, белое одеяло взвилось вверх и перекрыло все отверстия, кроме самого высокого. Теперь — скорость!
Они скатились по сглаженным уступам, не сговариваясь, влепили по заряду в скорпиона — тот и не дернулся. Еще заряд по веревке, — и такое тяжелое на вид тело падает на руки, почти не сгибаясь. Варвара подхватила его — да будь благословенна здешняя сила тяжести! — подоспевший Вафель уже раскрыл коробку с медикаментами. Активизирующий аэрозоль на лицо и, главное, на руки, онемевшие и, похоже, вывихнутые.
— Остальные! Где остальные?
— У… сте–ны…
Узкие лучи фонариков мечутся по пещере — да вот же, под самой стеной, потому сверху и не видно было…
— Трюфель! Да оставь в покое генератор, ничего с ним не случится! Сюда, скорее. Веревки режь, нож не берет…
— Пить…
Скочи взваливают на себя бесчувственные тела Фюстеля Монкорбье и Ома Рамболта, остальные, освобожденные от пут и успевшие сделать несколько глотков, с трудом подымаются на ноги. Вуковуд обхватывает Боровикова, Чары тяжело опирается на плечи Варваре. Никто ни о чем не спрашивает — прежде всего покинуть это логово. С этой стороны чартары заперты надежно, но если они вырвутся наверх или, что еще хуже, им придет помощь из противоположного подземного хода — с четырьмя обессилевшими людьми передвигаться будет трудновато, даже под прикрытием второго генератора.
— Звери, к тоннелю, и — в лабиринт!
Скочи, цепко обхватив запасными манипуляторами тела людей, забрались по уступам достаточно проворно, Варваре и Вуковуду это далось труднее: их подопечные едва передвигали ноги. И когда замыкающая четверка достигла наконец последней ступени циклопической лестницы, из отверстия хода послышался грозный гул и скочи, пятясь, выползли обратно.
