Успеть до коллапса - Дэмиан Фэлтон
Он был дома. Лежал на своей кровати, вдыхал родной воздух, а его сердце наполняло сладкое ожидание. Все те последние ужасы были ничем иным как дурным сном. Сейчас зайдёт Сия, скажет что-то о Вертоградаре, он вроде собирался заглянуть к ним в гости. Шэд как раз хотел показать ему пару новых приёмов, и в этот раз он точно победит в спарринге. А потом, когда опустится ночь и в небе покажутся четыре месяца, он, Сия и Ханкас будут любоваться светом сатр, что тянут свои усеянные круглыми цветами побеги прямо из озера, бродить по дорожкам из белого камня прямо над водной гладью, кормить рыб и говорить про Джеврона и его “Семиглазку”. Как же Шэд обожал эти беседы!
“Однажды”, — говорил Ханкас, направив в звёздное небо скрытое под зеркальной маской лицо, — “мы тоже создадим свою команду и отправимся исследовать неизведанный космос. Там ещё столько всего интересного и неоткрытого”.
“Ты бывал там?” — спрашивал восхищённый Шэд. — “Какие миры ты видел на Перекрёстках?”
“Много прекрасных. Но у меня почти нет времени любоваться ими”, — печально отвечал Вертоградарь.
Его лица Шэд не видел ни разу: лишь белый плащ и длинные красные волосы, но он мог читать каждую эмоцию Ханкаса. Он видел его внутренний огонь, и это было невероятно! Пламя зажигало всё и вся, и юный ллоре не мог устоять перед его мощью.
С таким ожиданием Шэд встал с кровати, но когда выглянул в окно, не увидел ни светло-голубых сатр, ни дорожек, ни озера. Его дом располагался на широкой поляне и был одним из десятков других таких полукруглых домов. Высокие деревья и густые кусты были Шэду незнакомы, даже трава стелилась не как дома. И всё же чутьё Дэани ощущало тепло и радушие.
Он вышел из дома, и одновременно с ним из других домов вышли удивительные создания. Ростом они были куда выше него и намного худее. Их кожа была удивительного тёмно-синего оттенка, на теле — ни волоса, лишь наросты, как у ящериц, даже кое-где имелись чешуйки, а торс покрывали изумительные узоры. Эшу, так эти гуманоиды представились Шэду, считав с его родного языка слово “друг”, а двое из них назвали себя “Шо” или “дух”. Шо могли говорить и на сефити, и на иппрэлуре — родном языке дэани. Для них не представляло никакой сложности быстро учиться новому.
Шэд был ошеломлён такой встречей. Шо рассказали, как услышали его зов и забрали юного ллоре к себе. На его вопрос “как вы смогли вылететь в космос” они ответили, что им помогла их планета Аол. Её точное название на иппрэлур или сефити не переводилось. Голова дэани просто разрывалась от вопросов, но Шо настаивали на его отдыхе и восстановлении.
Мир Аола казался Шэду сказкой. Даже дома он не видал таких чудес: эшу разговаривали с камнями, и те меняли формы, создавая новые, небывалые вещи. Эшу пели растениям, и те начинали цвести и источать опьяняющие ароматы. А какой нектар Шэд пил из бутонов! В жизни он не пробовал ничего вкусней. Эшу не охотились: животные для них тоже были собеседниками, а когда их просили — они угощали эшу молоком.
Однажды Шэд увидел, как один из гуманоидов крикнул что-то в лес и оттуда вышла денеба: огромная гривистая кошка. Как же Дэани удивился, когда узнал представителя своего мира! У него когда-то тоже была такая любимица. Шэд ощутил укол совести: когда он был на Пране, то даже не додумался заглянуть в её вольер. Как она там? При необходимости она могла выскочить наружу и убежать в лес, но всё же нельзя было оставлять её там одну. И вообще он, как наследный ллоре, должен был позаботиться об остатках своего мира, а не сбегать. А теперь он застрял тут.
Молодой эшу тем временем общался с денебой. Эти гуманоиды могли поразительно имитировать любой звук, а также они были невероятно быстры и лазили по деревьям ловчее любого примата. Но в тот день Шэд увидел нечто невообразимое: тело юного эша преобразилось: руки вытянулись, лопатки сместились назад, а локти стали выше. После этого он что-то рыкнул и одновременно с денебой скрылся в лесу, пустившись в галоп не хуже быстроногой кошки.
Свою непохожесть на эшу Шэд ощущал всё чётче с каждым днём. Шо понимали это. Они даже начали являться к нему в светлокожих обликах, чтобы сгладить отличия. Однажды он спросил их про узоры, которые прорисовывались чётче на бледной коже.
“Это часть нашего языка”, — ответил один из Шо. — “Узоры появляются в момент рождения, и через них мать говорит со своим чадом. Она знает, кто он, в чём он уникален и что он несёт этому миру. По мере того, как чадо растёт, узоры на его теле меняются, равно как и меняются его вкусы, его личность. И это тоже сразу читают остальные”.
“Как интересно!” — восхитился Шэд. — “Как жаль, что у нас нет таких узоров”.
“Есть. Просто вы пока не умеете их видеть. У вас не адаптирован глаз, чтобы воспринимать, а телу поэтому нет необходимости воспроизводить”.
Шэд хотел возразить, но неожиданно один из братьев приложил указательный палец к его лбу. Изумлённый дэани чуть ли не потерял дар речи, когда увидел, как на его теле проявляются необычные витки и узоры.
“Мы сразу считали тебя, юный ллоре. Поэтому спасли”.
“Но мы также увидели и твой мир, жадный и враждебный сам к себе”.
“Поэтому тебе надо решить: хочешь ты туда вернуться или нет”.
“Если ты захочешь остаться, тебе придётся оставить всё былое позади и посвятить жизнь тому же, чему посвящаем мы”.
Для любого дэани не существует мира прекраснее родной Праны. Шэд снова ощутил укол совести, вспомнив про свой опустошенный дом. Но что он может? Один юный наследный ллоре против двух домов агрессивных венедов. Силы не равны, а Раудан давно оглох к голосу карающей длани. Нет, Шэд там никому не нужен. Пусть Совет забирает Прану себе, пусть делают из неё ещё одну венедскую колонию, пусть сажают там энергодрева.
Здесь он нашёл то, к чему стремились дэани: к абсолютному единству с окружающим миром. Но даже
