Александр Зорич - На корабле утро
– Может, в Марселе?
– Да, правильно, в Марселе… Нас все время в гости приглашает… Мама говорит, может, поедем на Рождество…
«Этого только нам не хватало, – мрачно вздохнул Комлев. – А Василиса-то хороша… Русских мужчин ей уже мало, отребье всякое привечает, голытьбу лживую эту европейскую!»
Комлев был очень рад слышать маленькую Лесю. И с ужасом думал о том, что пролетит еще год-два, и его славная ласковая дюймовочка превратится в нелюдимую грубиянку, с утра до ночи внимающую ритмичному дурнозвучию так называемой молодежной музыки, способную угробить три воскресных часа на художественную роспись своих коротких обгрызенных ногтей, но физически неспособную помыть за собой тарелку. То есть в типичную девочку-подростка. Такую, как Ксюша…
Комлев подошел к ближайшему, пустующему еще столу, налил себе воды и вернулся со стаканом на место.
Закат обещал быть величественным. Из розовеющей пастилы облаков один за другим выползли три гигантских транспорта. Не узнать их было невозможно – и военные, и гражданские звездолетчики с ходу определяли транспорты типа «Мадагаскар» по четырем массивным бивням посадочных опор. Определил и Комлев. Причем, судя по роскошному экстерьеру – глянцевые голубые борта, претенциозная красно-желтая эмблема компании-перевозчика на ходовой рубке, – это были коммерческие, не мобилизованные военфлотом суда.
С чем они пожаловали, догадаться было легко. «Наверняка гуманитарка – одеяла, еда, медикаменты…»
Он отпил воды. Всего лишь сутки назад «Ретивый» наблюдал бегство архонтессы… Как хотелось Комлеву поговорить обо всем этом с кем-то «извне», с кем-то, кто находится там, среди ленивого счастья мирных будней. Но с кем, с кем поговорить? Не с коллегами же по Софрино – им своих проблем хватает. И ведь не с мамой – еще волновать ее понапрасну, а ведь у нее сердце…
Наконец все, кто ожидался на банкет, а таких было много – осназовцы, астроинженеры, экипажи рейдеров «Изумруд» и «Кельн», рембазы «Камрань», авианосца «Слава» и линкора «Севастополь», клонские чины из Городского Дивана, – вроде как собрались.
Кроме русской, начала отчетливо различаться клонская и немецкая речь.
Сумбур первых братаний потихоньку улегся, каждый нашел себе местечко и наметил ближайшие кулинарные цели на сервировочных блюдах.
К слову, стол был хотя и изобильным в плане количества, но весьма скромным по части разносолов. Преобладали блюда армейской, причем не офицерской, кухни: консервированные овощи, компоты, ветчина, сыры. На горячее пошел хорошо знакомый Комлеву по «Беллинсгаузену» картофель по-деревенски. Комлев даже с закрытыми глазами мог представить себе десятикилограммовое ведерко с этим изысканным хрустящим лакомством с точностью до запятой на этикетке…
Еще двадцать минут назад Комлев совершил разведрейд вдоль столов с закуской и подобрал участок себе по сердцу. По всей видимости, за него отвечал Городской Диван. Блюда, представленные на нем, были по большей части клонскими – Комлев сразу уловил запахи нежного хумуса, козьего сыра и свежеиспеченной питы.
Наконец зазвучали первые тосты.
– За наших спасителей в лице всех присутствующих! – провозгласил номинальный хозяин мероприятия, глава Городского Дивана господин Фазиз Нидави.
– За наших товарищей, которые ушли из системы Макран непобежденными! – торжественно произнес Поведнов, правой рукой вздымая бокал с шампанским, а левой оглаживая свою сказочную бороду.
И так далее, и тому подобное.
Комлев ненавидел банкеты, фуршеты, юбилеи, дни рождения, торжественные обеды – слишком уж они все одинаковые. Был на одном – считай, был на всех. Но куда деваться? Не на «Славу» же тащиться, в самом деле…
Краем глаза он увидел, как Любава, прозвенев хрусталем в лад тосту какого-то дородного немца в военфлотской фуражке («Это сам командир „Кельна“!» – прошептал на ухо Комлеву невесть откуда взявшийся Чичин), слилась со своим нефасонистым осназовцем в долгом, далеко за гранью приличий, поцелуе, в то время как стоящие рядом бугаи хором считали: «р-раз!», «два!», «три!» Поведнов же, стоявший обочь, глядел на все эти деревенские ритуалы сквозь слезы старческого умиления…
Волевым усилием Комлев запретил себе смотреть на громкое Любавино счастье и решил переключиться на насущное. Лавируя среди столов, он забрался в самый угол, к клонским яствам.
Как он и ожидал, любителей клонской кулинарии оказалось мало. Все, и даже сами клоны, жались к русским блюдам. Лишь двое астроинженеров уплетали долму, запивая ее душистым мятным чаем.
Поразмыслив, Комлев отдал предпочтение аппетитным мясным шарикам, посыпанным пахучей кинзой. Он сгрузил на свою тарелку семь таких и принялся за дегустацию. К слову, за последние два дня на «Ретивом» ему не удалось не то что пообедать, но даже и толком позавтракать. Так что на аппетит он не жаловался…
Комлев как раз гильотинировал вилкой предпоследний шарик, когда за его плечом раздался низкий женский голос:
– Как вам кюфта-бозбаш? Алыча внутри есть, как положено?
– Что, простите? – Комлев обернулся.
Над ним стояла майор Браун-Железнова в лаконично скроенном белом пиджаке и скромной юбке до колен.
– Кюфта-бозбаш. Блюдо, которое вы сейчас едите, – пояснила Александра.
– Стыдно признаться, но я понятия не имею, как оно называется…
– Ай-яй-яй! – Александра шутейно погрозила Комлеву пальцем. – Надо знать кухню вероятного противника… Точнее, основного союзника!
– Да я ее знаю… В некоторых пределах… Даже умею готовить довгу.
– Это суп такой кисломолочный, с тефтельками?
– Да, он.
Александра посмотрела на Комлева с уважением.
– А вершина моих кулинарных талантов – бутерброд с плавленым сырком, – притворно вздохнула Александра. – Слишком рано ушла из дома в Нахимовское училище… А замуж так и не вышла… Впрочем, это к делу не относится. Мы ведь празднуем победу, так?
– Да. Разрешите налить вам шампанского! – Комлев галантно улыбнулся.
– Разрешаю, Владимир!
«Боже мой! Она даже помнит, как меня зовут!» – Комлев был приятно удивлен.
Тем временем микрофоном вновь завладел командир «Кельна» Оливер Байер.
– Друзья! Камрады! Ашванты! Я хотел бы пригласить сюда одного замечательного человека, моего русского коллегу… Мое уважение к нему невыразимо словами… Итак, слово капитану третьего ранга Бондаровичу!
Раздались жидкие аплодисменты. Было видно, что мало кто знает кап-три Бондаровича. Комлев не был исключением.
– Это кто? – прошептал на ухо Александре Комлев. От майора Браун-Железновой пахло пионами и ржаным хлебом.
– Из Разведупра. Правильный мужик. Руководил подрывом астрофагов на Алборзе. Если бы не он, сгорели бы мы все к… к чертям.
– А-а, тогда понятно. Герой, без вопросов.
Бондарович добрался до микрофона с коньячным бокалом в руках. Щеки у него горели, тусклые волосы были взъерошены невесть кем. Из-под кустистых бровей глядели недобрые, проницательные глаза профессионального ликвидатора.
– Спасибо, камрад Байер, – сухо кивнул Бондарович фрегаттен-капитану. – Я хочу поднять этот бокал за тех, кто сделал сегодняшний праздник возможным. Не за поваров, не за официантов, нет. За тех, кто был со мной на планете Алборз. Именно эти люди предотвратили подрыв звезды Макран. Произойди худшее, не было бы ни Макрана, ни Тэрты, ни нас с вами здесь… Эти люди – 92-я отдельная рейдовая рота осназа и ее командир капитан Лев Степашин…
Комлев стиснул зубы. Заиграли желваки. Опять этот треклятый Степашин! Опять он! Не иначе как Господь Бог лично решил покуражиться над ним… Но за какие же это грехи? Впрочем, когда взгляд Комлева скользнул по обтянутой белым шелком коленке майора Браун-Железновой, адская пружина боли в его душе чуток ослабела.
Со словами «Лев Степашин» капитан Бондарович резко выбросил вперед руку с бокалом. Коньяк, вихрем обернувшись вокруг вогнутых стеклянных боков, вырвался наружу, задав точный пеленг на героя здравицы. Многие посмотрели на Степашина. Тот обхватил за талию свою красавицу-подругу и скромно потупился, что-то невнятное бормоча.
– А Бондарович-то, похоже, уже на кочерге! – хихикнув, заметила Александра.
– Я бы… на его месте тоже… – скомкал фразу Комлев.
– Постойте, но вы ведь и есть на его месте! В смысле, тоже герой!
– …И можете смело нажраться, – продолжил ее фразу Комлев с демонической улыбкой.
– Ну… я не это имела в виду… Хотя если не это, то что?
Они оба рассмеялись.
А Бондарович, между прочим, развивал свой тост практически в том же направлении, что и Александра. С воспевания подвига осназовцев он переключился на «Ретивый» с «Камранью».
– Но, друзья мои, все мы стали участниками парадоксальных событий! Когда мы дрались на Алборзе, когда рейдеры «Кельн» и «Изумруд» отважно сражались с врагом на орбите, мы не знали главного… Мы даже не подозревали, что посланцы Родины не только проведали о наших несчастьях, но и принимают самое деятельное участие в нашей борьбе с ксенотварями! В общем, о «Камрани» и «Ретивом» мы не знали. И можете себе представить наше изумление, когда над Алборзом, над этой забытой Богом планеткой, мы увидели авианосцы Второго Ударного флота!..
