Юлия Жукова - В семье не без подвоха
– А я ничего и не чувствую, – заносчиво перебивает Кир. – Что знающие, что духовники, по мне – одна байда.
Алтонгирел щурится, намереваясь ответить пакостью на дерзость, но Азамат успевает первым:
– Кир, Алтонгирел – не просто духовник, он еще и мой друг. Будь добр, разговаривай с ним вежливо.
Его прохладный тон резко осаживает Кира, тот даже бормочет что-то, отдаленно напоминающее извинение.
У Алтонгирела любопытство все-таки пересиливает желание самоутвердиться, так что он расплетает ноги, воздвигается из кресла и подходит к Киру поближе.
Кир втягивает голову в плечи и напрягается, готовый в любой момент сдрызнуть отсюда.
– Не бойся, – начинает Азамат. – Он ничего плохого…
– Я не боюсь!!! – рявкает Кир и решительно скрещивает руки на груди.
Я по возможности незаметно пинаю Азамата босой ногой. Мог бы уже выучить, что этот ребенок больше всего на свете боится показать, что он боится.
Алтоша достает из-за пазухи диля свой жезл и помахивает им со всех сторон от Кира, нашептывая что-то себе под нос, потом переходит к тихому пению, чертя в воздухе знаки. Кир корчит рожи и всячески изображает, как ему скучно и безразлично происходящее.
Наконец Алтонгирел отступает, осматривая Кира, как на редкость неприятное и не поддающееся очевидному лечению вирусное заболевание.
– Ну что? – не выдерживает Азамат.
– Он окутан молитвой, – сообщает Алтонгирел. – Это не благословение богов, а именно человеческая молитва. Но очень сильная. Я мог бы сплести такую за несколько месяцев, выдерживая строгий моцог и имея в распоряжении определенные амулеты. Примерно дважды по столько усилий мне понадобится, чтобы распутать и снять с него эту молитву.
– Зачем? – удивляюсь я. – Ему что, от нее плохо?
Алтонгирел медленно оборачивается и меряет меня уничижительным взглядом.
– Я не сказал, что собираюсь это делать. Ему не плохо, ему очень даже хорошо. Пока его защищает эта молитва, даже Ажгдийдимидин вряд ли сможет им повелевать, не говоря уж обо всяких оборванцах.
Кир ухмыляется, и на лице у него написано: «Я же говорил!»
– Ты думаешь, это мог быть Интгилиг? – задумчиво спрашивает Азамат.
– Ну щас! – фыркает Кир. – Он меня всю жизнь ненавидел, а я его! Стал бы он стараться!
Алтонгирел задумывается и еще немного звенит жезлом по обеим сторонам от головы Кира.
– Мне сомнительно, – наконец медленно произносит он, – что это был духовник. Но и на знающего тоже непохоже.
– Может, все-таки бог? – предполагает Азамат. – Пусть не Ирлик-хон, но…
– Да нет, что ты, какой бог! – морщится духовник. – Говорю тебе, че-ло-век. Не знаю, может быть, ученик… Ученические молитвы иногда очень странные. Но честно говоря, хотел бы я себе такого ученика когда-нибудь.
Кир бросает на духовника быстрый непонятный взгляд и тут же снова изображает безразличие.
– Ты сам-то не знаешь, кто ради тебя так расстарался? – спрашиваю.
Кир неопределенно пожимает плечами.
Алтонгирел еще пару секунд озадаченно его рассматривает, потом стряхивает задумчивость и убирает жезл.
– Ну а теперь пойдем побеседуем, – решительно предлагает он, указывая ладонью на Кирову комнату.
Ребенок косится на нас. Не знаю, что выражает мое лицо, а вот Азамат ободрительно улыбается.
– Давай-давай, надо иногда разговаривать с духовником, пусть ты и не в его опеке.
Кир обреченно сутулится и топает в свою комнату, а за ним по пятам Алтонгирел, всем своим видом выражающий, что проблемы только начинаются.
Азамат вызывает на журнальном столике игру для деток младшего возраста, запускает на столик Алэка, поднимает бортики и радостно перебрасывается с мелким бегающими по поверхности разноцветными щенятами. Алэк пищит и лупит ладошками, отправляя щенят обратно к Азамату. Я присоединяюсь: посылаю из другого угла стола радужных божьих коровок.
Духовник выходит от Кира минут через десять с выражением удовлетворения на лице.
– Ну что? – тут же вскидывается Азамат. – Он что-нибудь тебе сказал?
– Почти ничего, но я и не ожидал большего, – с видом знатока отвечает Алтонгирел, потом отвлекается на щенят, уж больно они дивные.
– Так как ты считаешь, есть надежда, что он образумится? – не унимается Азамат.
Духовник пожимает плечами.
– Надежда есть всегда. Но в ближайшее время я бы на твоем месте чудес не ждал. Он завернут в восемь слоев брони, в таком виде очень трудно двигаться.
– Это ты про молитву?
– И про молитву тоже, – отрешенно произносит Алтонгирел и быстрым движением руки зажимает щенка в углу стола, видимо, в надежде рассмотреть. Не тут-то было, нарисованный зверь вертится в поисках выхода еще быстрее, чем когда просто бегает. Зато Алэк очень возмущается, подползает и дергает Алтонгирела за руку, мол, отпусти. Щенок выскакивает и несется к дальнему концу стола.
– Он не любит, когда их ловят, – поясняет Азамат. – Ему нравится, чтоб бегали.
Алтонгирел неожиданно приветливо улыбается мелкому.
– Князь растет, – одобряет. – В тебя будет.
– Этот-то да, а вот старший в кого… – вздыхает Азамат.
– Тоже в тебя, – успокаивает его Алтоша. – Погоди, увидишь.
Азамат подается вперед, глаза так и светятся надеждой.
– Слушай, ну хоть посоветуй мне что-нибудь, как с ним быть?
Алтонгирел глубоко вздыхает и поворачивается, чтобы смотреть Азамату в глаза.
– Я скажу, но ты же все равно не станешь.
– Ну?!
– Если хочешь, чтобы он с тобой нормально общался, ты должен быть по отношению к нему жестоким эгоистом.
Азамат откачивается обратно.
– Как так? Ты что, разве я могу…
– Вот потому я и говорю, что ты не станешь. Значит, жди в сторонке.
– Погоди, Алтонгирел, – встреваю я. – Почему ты считаешь, что Киру можно помочь жестокостью? Это какой-то странный подход.
– Я не сказал «помочь». Я сказал, что общаться с ним сейчас можно только так.
– Но ведь Лиза с ним как-то общается, – не понимает Азамат.
– Так и общается: эгоистично и жестоко, – доходчиво поясняет Алтоша.
– Э! Минуточку! – одергиваю его я. – С чего ты взял? Я ему ничего плохого не сделала. Это он тебе такое про меня сказал?
– Ничего такого он мне не сказал, – слегка раздражается Алтоша. – И я не имею в виду, что ты его бьешь или сажаешь на цепь. Ты приходишь и говоришь: «А ну марш работать, мне вторые руки нужны. Не тупи, это не тот инструмент. Быстро съел, пошел мыться и спать». Он понимает, что тебе от него что-то нужно, и это безопасно. И если он ошибается, то получает взбучку. Все как у людей. А вот когда что-то делают ради него – вот это совершенно непонятно и страшно. Потому я и говорю, что с ним надо жестоко.
– Но… – жалобно скрипит Азамат. – Что же делать… Не может же его жизнь состоять только из приказов? Надо ведь как-то ему объяснить, что мы его любим… Может быть, если бы я нашел правильные слова и поговорил с ним…
– Забудь, – перебивает духовник. – Даже не пытайся с ним «поговорить», ты его только больше запугаешь своими нежностями. Если не можешь быть эгоистом, то не подходи к нему вообще. Жди. Это не навсегда. Время или случай, что-нибудь его образумит. Только не твои разговоры.
– Поначалу он таким не был… – цепляется за последнюю соломинку Азамат.
Алэку надоедают щенята с божьими коровками, и он просится к папе на ручки. Азамат берет его и покачивает на коленке.
– Был, только боялся это показать, – пожимает плечами Алтонгирел.
– В принципе, – замечаю, – я вижу логику в том, что ты говоришь. Но я слишком хорошо помню, как ты можешь все неправильно понять.
Духовник сверкает на меня глазами.
– Одно дело – неправильно понять инопланетную женщину. Совсем другое – паренька из приюта. Поверь, Лиза, я очень хорошо знаю, что творится у него в голове. Я все еще хорошо помню, что творилось в моей собственной голове в этом возрасте.
Азамат мрачнеет.
– Я надеюсь, он не пойдет по твоим стопам.
Алтоша кривится.
– В смысле, не станет духовником? – удивляюсь я. Впервые слышу, что Азамат что-то против этого имеет.
– Нет, я имею в виду выбор учителей, – поясняет Азамат, но по глазам видно, что мыслями он где-то далеко.
Алтонгирел явно напрягается, но сдерживает возражения.
– Еще и поэтому я тебе советую быть с ним посуровее, чтобы не позволить ему совершить ту же… ошибку.
Азамат резко возвращается в реальность и удивленно и настороженно смотрит на Алтошу. Тот отворачивается и встает.
– Пойду. Эцаган, наверное, уже дома. Счастливо оставаться.
И строевым шагом покидает нашу гостиную.
– Что это было? – моргаю я.
– Да так. – Азамат несколько расслабляется и гладит Алэка по голове. – Воспоминания детства.
Кир выходит к ужину спокойный и не растревоженный разговором с духовником. Ни дать ни взять Алтоша чему-то учится у своего психоаналитика. Ест Кир тоже нормально, без обжирательства, но и не ковыряется в тарелке. Хороший подростковый аппетит. Молчит, но не напряженно, скорее просто думает о своем. Наблюдает, как Азамат кормит Алэка с ложечки.
