Ложь и честь - Ирина Геллер
— Ваша милость, у меня есть новости и хорошие, и плохие. С каких прикажете начинать? — Связной говорил низким и противным голосом, все время стараясь перейти на шепот, как может только человек, привыкший зарабатывать перепродажей чужих секретов. Люди такого типа, как Ивей Парнс, у многих не вызывали ничего, кроме отвращения, и, если бы не прямой приказ Респира, Калгер уже давно бы выстрелил ему в лицо. Ивей торговал секретами, а в мире, где информация стоит во много раз ценнее золота, у него всегда были клиенты, как готовые что-то продать, так и что-то купить. Иметь с ним дела опасно, поскольку для него не существовало понятия чести и достоинства, и верен Ивей ровно до тех пор, пока ему кто-то не предложит больше. Респир сам как-то заметил, что однажды Ивея найдут где-нибудь в подворотне с ножом между лопаток, и никто по этому поводу горевать не будет. Только пока он был жизненно важен герцогу, и платили ему всегда ровно столько, сколько он скажет, без всякого торга. И потому он всегда стелился перед Респиром, изображая само добродушие и почитание.
— С плохих. — Первым заметил сидевший рядом пират, даже отставив стул подальше, будто чем-то мог заразиться от этого человека. — И заодно скажи сразу, что ты не привел за собой никакого хвоста.
— Нет, добрый господин, я всегда внимателен. За мной никто не следил, но многие интересовались, почему Ивей в последнее время так активно скупает всю информацию о пиратах, какая только есть. Люди нервничают. Люди считают, что Рейнсвальд хочет закончить местную вольницу. Люди задают неловкие вопросы, и Ивею приходится выкручиваться, чтобы не говорить правду. — Связной изобразил жалостливое выражение лица, и Респир с тихим стоном закатил глаза, но все же вытащил из своего кармана небольшой расшитый мешочек с золотыми монетами и бросил его на стол. Прежде чем Калгер успел даже рассмотреть, сколько там может быть монет, Ивей сгреб его движением руки куда-то в недра своего комбинезона. — Добрый клиент хорошо платит, его интересы стоит защищать…
— Я плачу тебе не для того, чтобы ты защищал мои интересы, а для того, чтобы ты узнавал то, что мне интересно. — отрезал Респир уже более жестким тоном, так что продавец секретов дернулся, словно от удара. Герцог уже успел продемонстрировать, как умеет не только деньгами разбрасываться, но и наказывать тех, кто встает у него на пути. Первого же пиратского капитана, решившего, что можно от герцога что-то требовать силами и угрозами, Респир просто и беспощадно уничтожил. Взял на абордаж его корабль, вырезал экипаж, а его самого, еще живого и со снятой кожей, подвесил на носу своего корвета, демонстрируя всем проходящим мимо во время стоянки в порту. Как и четвертовал парочку торговцев информацией до Ивея, пытавшихся торговать уже тем, что услышали о самом Респире. Единственным действенным законом в этих местах оставалась сила, и герцог этим пользовался при любой возможности, даже не пытаясь скрывать свое удовлетворение от подобного.
— Если говорить о плохих, то вчера рейнсвальдцы устроили крупный рейд с арестами по пристаням и отправили на тот свет или за решетку много хороших парней, готовившихся к отправке в рейд. Как минимум шесть кораблей сейчас арестованы, а на борту группы ищеек вынюхивают какие-то там улики. Зато на пристани перед причалом уже готовят виселицу. Люди напуганы, идут разговоры о том, что пора выдворить отсюда «черных воротников». А другие боятся того, что может последовать дальше, и снимаются с места. Туда, где о Рейнсвальде и не слышали.… Кажется, старые времена свободы постепенно подходят к концу… А ведь они были не такими уж и плохими…
Респир хмыкнул. «Черными воротниками» здесь называли колониальную пехоту Даломирского герцогства из-за абсолютно белых мундиров, где только высокие сапоги и доходившие до скул воротники оставались полностью черными. После появления здесь первого гарнизона рейнсвальдского феода прошло несколько лет, но у герцогства хватало и своих проблем, чтобы еще активно заниматься развитием очередного дикарского поселка. Только теперь они, судя по подобным слухам, начали что-то делать, постепенно выживая отсюда пиратов и контрабандистов, а также принося понятие законности и королевской власти.
Этот процесс может затянуться, но вот обратить его получится вряд ли. У местных нет ни сил, ни возможностей, чтобы противостоять ударным группам военно-воздушных флотов Рейнсвальда, а пиратские лорды не станут вмешиваться, рискуя не только своими людьми, но и собственной жизнью. Феодалы все равно вернутся, рано или поздно, и от их мести тогда уже ничто не спасет. В худшем случае они попросту сравняют все поселение с землей прямо с низкой орбиты, не оставив ни одного живого существа. Самого Респира это беспокоило лишь потому, что пираты после такого начнут покидать ставший небезопасным порт.
— Если это плохие новости, то в чем же хорошие? — Калгер не стал ничего говорить о рейде в порту, где должны были стоять и его корабли. Для него это поселение последнее время было не более чем одной из временных баз, и сменить место стоянки особой проблемой не будет. Есть еще в этих местах порты, куда власть Рейнсвальда не добралась.
— Этот рейд был не для того, чтобы напугать пиратов, а чтобы найти один конкретный корабль. «Месть Элизии». Он принадлежит небольшой повстанческой группе, что уже давно не дает спокойно жить рейнсвальдским военным в секторе. Их, конечно, не так уж и много, но для Вашей милости они сейчас наилучшее решение из всего возможного. У них есть корабли, неплохое вооружение и именно такие люди, которых вы и ищете. Идеалисты. Фанатики. Сможете их убедить сражаться на своей стороне — получите хорошо подготовленную маленькую армию…
— Почему я о них никогда раньше не слышал? — Сразу поинтересовался Респир с загоревшимися глазами. — Кто такие и за что воюют? Ты ведь разузнал, пес, все, что только мог. Выкладывай, за ценой я не постою.
— «Новая память». Сброд
