Боец с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир

Перемещающиеся по полю фигурки я обнаружил почти случайно, когда брошенный в сторону взгляд «зацепился» за чью-то мелькнувшую тень.

На этот раз наши противники подошли к делу весьма основательно.

Никаких тебе лестниц, никаких «черепах», никаких марширующих в полный рост комбатантов.

Одетые в тёмное вражеские бойцы подбирались к нашему замку поодиночке, короткими перебежками, а местами даже ползком. От кустика к кустику, от бугорка к бугорку. Я насчитал таких около полусотни. Эдакие пластуны, призванные втихую забраться в крепость, снять часовых, открыть изнутри ворота и удерживать их до подхода основных сил.

О происходящем снаружи я просигналил Гасу. Тот поднял руку, показывая, что понял меня.

Минут через пять на стенах собрались все, кому полагается. Калер и Таг расположились правее надвратной башни, Борсий и Гас — слева, я — на нижней площадке, напротив бойницы. Отсюда было неплохо видно, что делается на равнине внизу, но свет моего фонаря оттуда никто бы не разглядел, даже если бы захотелось.

Вражеские диверсанты накапливались двумя группами в небольшом ровике шагах в тридцати от стены. У некоторых имелись верёвки. Видимо, собирались поупражняться в промышленном альпинизме — закинуть десяток петель на каменные зубцы и тихо взобраться наверх.

Их точное месторасположение я указал своим с помощью всё того же фонарика (о типах сигналов и кодах мы договорились заранее). Минут через двадцать сбор пластунов завершился. Половина затихарилась слева от ворот, половина — справа. Ждать дальше стало бессмысленно. Как и притворяться глухонемыми.

— Начали! — скомандовал я своим.

В ровик одна за другой полетели гранаты.

И пусть «камбуля́» — не «лимонка», осколков от взрыва она давала не меньше.

Спустя полминуты от толпы диверсантов почти ничего осталось. Только пара десятков трупов, ещё столько же вопящих благим матом раненых и несколько уцелевших, улепётывающих без оглядки к своему лагерю.

Ночная попытка проникнуть в замок закончилась для противника полным фиаско.

До самого утра с его стороны ничего больше не предпринималось. И даже раненые под стенами почти перестали стонать.

Однако, едва рассвело, ситуация на поле сражения изменилась, и, что особенно неприятно, не в нашу пользу…

— Милорд, что это? — в голосе подошедшего Борсия звучала тревога.

Я поднял к глазам бинокль. В предутренних сумерках можно было легко ошибиться, и эта ошибка могла нам дорого стоить.

— Похоже, что скрутобойка.

— Такая большая?

— Скоро узнаем.

Я повернулся к Борсу и указал на лестницу:

— Давай-ка, друг, вниз и подальше от стен… Все вниз! — продублировал я приказ остальным.

Оспорить его никто не пытался. Скрутобойка — это и вправду серьёзно. Особенно такая огромная.

Честно сказать, я до последнего надеялся, что замок мы так или иначе удержим и Асталис с Таллапием уведут свою армию восвояси. Тогда я, по крайней мере, улетел бы с Флоры спокойный, зная, что сделал для остающихся всё, что возможно, чтобы они не чувствовали себя обделёнными.

Увы, но мои надежды не оправдались. Противник не удивил, но разочароваться всё же заставил. Как бы ни хотелось переходить к варианту Б, а всё же придётся. Скрут-пушка не тот аргумент, чтобы его игнорировать. Ну, если только попробовать привести её в непригодное состояние.

Пройдя вдоль стены, я нашёл подходящее место, зарядил «карамультук» патроном с тяжёлой пулей, приладился… Нет, достать вражескую скрутойбойку не получилось. Тысяча тян — это слишком много. Даже если пуля и долетела до цели, на таком расстоянии её убойная сила оставляла желать лучшего. Хотя, вероятней всего, в пушку я вообще не попал. Но своё местоположение противнику обозначил. Поэтому что? Поэтому надо срочно менять позицию.

Скрутобойка пальнула по замку секунд через сорок. На цель её наводили вручную. Несколько пушкарей с трудом поворачивали похожую на большую трубу хреновину, потом подкладывали под колёса какие-то «башмаки», поднимали ствол, затем опять опускали. Потом все отбежали в стороны, и какой-то мужик в чёрной одежде ткнул в заднюю часть орудия палкой.

В ту же секунду пространство между замком и пушкой словно бы дрогнуло и перекрутилось, а через миг вздрогнула и стена в том месте, откуда я пытался стрелять в скрутобойку. Снаружи от каменной кладки отвалился изрядный кусок (диаметром тяны четыре и толщиной тун двадцать). Точнее, не отвалился, а просто исчез, материализовавшись где-то с другой стороны поместья, вероятно, в болоте, россыпью кирпичей и раствора.

Вообще, урон от скрут-пушки вышел не таким сильным, как ожидалось.

Видимо, даже для такой дуры дистанция в тысячу тян оказалась великовата, но всё равно — дело своё она сделала, и чтобы разрушить стену, ей требовалось просто произвести больше выстрелов.

Тем не менее, не учесть тот факт, что значительных разрушений не последовало, противник не мог.

Мои соображения подтвердились практически сразу. Спустя пять минут от лагеря в нашу сторону отправился парламентёр, всё тот же уже знакомый нам старший стратиг Гунсиус.

— Предложение для хозяина замка! — выкрикнул он, подойдя к воротам.

— Я вас внимательно слушаю, — не стал я изображать обиженку.

— Милорды Асталис, Даккарий и Таллапий повторно предлагают вам выдать двух беглых рабов, бывших «честных убийц», именуемых Гас и Дир. Мы точно знаем, что они находятся в замке. И если вы примете предложение, милорды уйдут из ваших владений, забудут о вашем воспрепятствовании правосудию и не станут подавать прошение Князю о наказании ваших подданных и вас лично.

— А если я не соглашусь?

— А если не согласитесь, мы продолжим обстрел и, когда ваши стены разрушатся, пойдём на штурм. Да, потерь будет много, но вы проиграете. Мало того, вас и ваших людей в плен брать не будут. Поэтому баронство исчезнет, а ваш орден власти станет бесхозным. Всеобщая барьерная сила, конечно, уменьшится, но ничего поделаешь. Война есть война.

— Боюсь, князь ваши действия не одобрит, — усомнился я в сказанном, покачав головой.

— Он их уже одобрил! — громко объявил старший стратиг. — Но я повторюсь. Для нас это мера вынужденная, и мы бы хотели её избежать. Так что решайте, барон. Или — или.

Я сделал вид, что задумался.

— Дайте мне три часа.

— Час, — принялся торговаться Гунсиус.

— Два часа.

— Ладно. Договорились, — не стал дальше спорить парламентёр. — Но только учтите, когда это время выйдет, все разговоры закончатся…

Как по мне, два часа — это более чем достаточно. Хватит и чтобы ещё раз проверить, всё ли готово, и чтобы собраться, и чтобы спокойно, без нервов, сделать что замышляли.

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана?»

Строки, написанные великим поэтом, подходили к нашей ситуации как нельзя лучше.

На сборы у нас ушло минут десять. Оружие, продовольствие, всякие необходимые мелочи…

У Борсия, например, на плече висели сразу четыре «карамультука», а в рюкзаке — с десяток гранат и под сотню патронов, не считая тех, что уже были в патронташе на поясе.

В моём ранце гранат и патронов было не меньше, но плюсом — шкатулка с шприц-ампулами и кое-какие приборы, а на плече не ружьё, а привычный обрез, восстановленный после разборки, с отполированным ложем, смазанный лучшим ружейным маслом, которое мы только смогли изготовить на репликаторе…

Единственным человеком, кого мы решили не загружать под завязку, стала Паорэ. И хотя она тоже рвалась прихватить с собой всего и побольше, я это строго-настрого запретил. Беременным женщинам таскать тяжести не рекомендуется, а уж в третьем триместре тем более.

Когда мы уже всё проверили по три раза и приготовились идти к тайному ходу, я неожиданно хлопнул себя по лбу, вспомнив, что мы забыли.

— Док! Сбегай за мастером, — приказал я Сапхату. — Только быстрее. Многого не берите, двигайте сразу в реакторную, мы подождём.