Татьяна Лыткина - Попутный ветер
Михаил помог девушке подняться и вывел ее из кабинета. Кэти держалась за его руку, как будто он был единственным, кто может ее защитить. Теперь, когда они остались вдвоем, он не мог больше прятаться сам от себя. Эта ладонь в его руке, эти родные заплаканные глаза уже не значили для него столько, сколько раньше. Он переживал за нее, хотелось ей помочь, защитить. Но это была не его жена. И ничего сделать с этим было нельзя.
Поэтому, когда они обнаружили у комнаты Кэти Пола, Михаил с непонятным ему самому чувством облегчения передал ее буквально с рук на руки, ничего не объясняя, ни на что не претендуя, и почти бегом спустился по лестнице. Теперь, когда все выяснения были позади, ему необходимо было остаться одному. В саду это было удобно сделать — найти свободную беседку из множества, рассыпанных среди деревьев, не составит труда, даже если все обитатели дома устремятся сюда в поисках уединения.
Это было бы смешно, если бы он мог смеяться, но первая же выбранная им беседка оказалась занята. Михаил уже развернулся, чтобы уйти, однако что-то в фигуре этого человека заставило остановиться и зайти внутрь. Сидевший поднял золотоволосую голову на звук шагов. Такие уверенные до сих пор голубые глаза смотрели с паническим отчаянием, и Михаил испугался. От всегда спокойного и уравновешенного соэллианина никак нельзя было ожидать такого вполне земного бурного волнения.
— Они сказали, с ним все будет нормально, — не дожидаясь вопроса, первым сказал Гео. Голос его, вопреки ожиданиям, звучал ровно.
— Тогда зачем ты так волнуешься? — спросил Михаил, осторожно присаживаясь рядом.
Некоторое время Гео молчал.
— У меня никогда не было братьев, — медленно сказал он. — Когда мы с Сережей только познакомились, мне показалось, что он интересный человек. А потом получилось так, что мы с ним все время были вместе. Я бы очень хотел, чтобы у меня был такой брат. Он мне тоже говорил, что ему с детства не везло на друзей-ровесников, что такой человек, как я, с ним впервые. Я узнавал про Двенадцатую экспедицию, — предупредил он скептический вопрос Михаила о «ровесниках». — Он даже старше меня лет на двадцать. Я-то родился спустя восемь месяцев после старта «Эвридики».
Он говорил еще что-то, ему было необходимо рассказать о своем отношении к Сергею, о их дружбе и о том, что он, Гео, в случившемся в Калькутте винит только себя. Михаил кивал, произносил дежурное «ну, что ты, ты не виноват», а в голове крутилась одна мысль — восемь месяцев. Перед глазами стояла Лиэлл за прозрачными дверями Космопорта — одинокая фигурка, печальное лицо. И белая ладонь, теперь таким понятным жестом лежащая на переливающееся ткани плаща чуть ниже талии. Конечно, она не могла лететь. И теперь понятно, на кого так похож Гео. Странно, что он не увидел этого раньше.
— Прости, я не должен был все это на тебя вываливать, — вдруг остановился соэллианин. — Ты, наверняка, не в курсе этого всего, а я тебя гружу всеми этими экспедициями…
— Я в курсе, — улыбнулся Михаил. — И «Эвридику» знаю получше тебя. Я не зря летал на Титан. И, кстати, нам стоит познакомиться заново, — он протянул Гео руку. — Копаныгин, Михаил. Друзьям можно звать просто Мишей, — и улыбнулся, наблюдая за проявляющимся изумлением на лице собеседника, стирающим отчаянное выражение небесно-голубых глаз.
* * *Коулс не сразу понял, что случилось. Майкл ничего не объяснил, просто молча передал ему ладошку Кэти из своей руки и так же молча ушел, почти убежал. Впрочем, едва взглянув на девушку, Пол забыл о растерянности.
— Что он тебе сделал? — требовательно спросил он первое, что пришло в голову. Догнать и убить на месте, если только этот кибернетический гений посмел…
— Ничего он мне не сделал, он мне помог, это я сама во всем виновата!
Кэти вдруг разрыдалась, но, несмотря на слезы, решительно и сильно вцепилась в его руку и увлекла в комнату. Когда двери за спиной закрылись, она выпустила его и почти упала на кровать. Некоторое время Пол боролся с желанием догнать Майкла и узнать обо всем у него, но потом беспокойство за Кэти победило, и он опустился рядом с ней на край кровать, обнял за плечи. Против ожиданий она не бросилась к нему на шею, а все так же, лицом в подушки, начала рассказывать.
Когда она закончила, Коулс все еще испытывал сожаление, как и Михаил полчаса назад, о недосягаемости Хараха. Мертвого, к сожалению, не воскресишь даже для того, чтобы удавить его снова. Он так был охвачен этой ненавистью, что не сразу услышал, как Кэти зовет его.
— Я не могла ему сопротивляться, Пол. Ты же знаешь, — он услышал ее горький плач только на второй или третий раз и чуть не дал сам себе по голове.
Трижды тупица. Какой смысл переживать о сдохшем гаде, если тут, рядом, бьется в отчаянии женщина, за которую он мог бы убить, не задумываясь, кого угодно.
— Я знаю, я понимаю, даже не бери в голову, — растерянно бормотал он, прижимая ее к себе.
— Ты теперь будешь ненавидеть меня. Вы чуть не погибли, и это я виновата.
Пол решительно развернул Кэти к себе лицом и встряхнул за плечи. От неожиданности она замолчала на полуслове и даже перестала плакать.
— Слушай меня внимательно, — почти приказал он, пугаясь собственной решимости. — Я никогда не буду тебя ненавидеть. Даже если бы ты сделала это все сама, без вмешательства ящериц. Поняла? Я люблю тебя, и это ничем нельзя изменить. И я всегда буду рядом, если я тебе нужен. А сейчас быстро отвечай: ты будешь моей женой?
Кэти замерла в его руках, неотрывно глядя непонятными глазами, все еще полными слез. И когда он уже почти перестал ждать ответ, она тихо выдохнула:
— Да. Если ты, и правда, этого хочешь.
* * *Сергей пришел в себя в незнакомой комнате. Светло-зеленые стены, потолок, какие-то приборы. Попытался пошевелить рукой — оказалось, что оба запястья пристегнуты к кровати широкими мягкими лентами, та же история и с ногами. Прежде чем начать паниковать, юноша попытался сообразить, что случилось. Выходило — последнее, что он помнил, было начало очередного эксперимента. Спокойный голос профессора Виджаендры, вспышка света и… И все. Тут же он узнал комнату — здесь он проводил пару часов после каждого опыта, отдыхая и восстанавливая силы. Усилия, затраченные на установление истины, его утомили, и он снова закрыл глаза, выравнивая дыхание и успокаиваясь. Постарался сосредоточиться на релаксации, как его давным-давно учил Михаил, и не отреагировал на открывшуюся дверь.
— Ну, видите — все в норме, он спит. Видимо, пришел в себя и уснул уже нормальным сном, все будет в порядке.
Глуховатый голос профессора одним своим звучанием успокоил Сергея. Значит, он действительно, в Институте Мозга и просто приходит в себя после эксперимента.
— Варя, я думаю, вам стоит отдохнуть.
С кем он говорит? Глаза открывать не хотелось, но голос, прозвучавший в ответ, заставил его сердце наплевать на все приложенные для успокоения усилия.
— Виджаендра-джи, я отдыхала последние два года. А сейчас я, наконец, могу дать моему мальчику то, чего он был так долго лишен. И я совсем не устала.
— Но вы не спите третьи сутки!
— Ничего страшного. Я слишком долго спала до этого.
Сергей смог, наконец, открыть глаза и позвать ее. Голос, правда, ему плохо повиновался — и от долгого молчания, и от волнения, но женщина в зеленом халате все равно услышала. Ведь матери слышат своих детей не ушами, а сердцем.
Профессор как-то незаметно ушел, но его исчезновение они заметили только после того, как он вернулся вместе с Виктором.
Лиэлл улетела в Калькутту сразу после объяснения с Кэти, а вернулась только спустя три дня, вместе с Сергеем и его родителями. Как будто почувствовав ее возвращение, из Рима прилетел Ардорини. Когда радостная встреча перешла в долгие рассказы о Калькутте, экспериментах и происшествиях в доме, он отозвал в сторону соэллианку. Улыбка сошла с его лица, едва они вышли из дома на дорожку, как будто он надевал ее только ради возвратившихся.
— Я должен был давно сказать тебе, — начал он. — Только мы все время были заняты, — то Кэти, то Сергей. К сожалению, у меня плохие новости.
Гео совершенно случайно увидел сквозь прозрачную дверь посла и Фрэнка — они стояли прямо напротив входа. Мало ли, о чем могли разговаривать эти двое, и он уже почти отвел взгляд, но резко изменившееся выражение лица Лиэлл заставило его насторожиться. Такой она не была даже три дня назад, когда узнала о Сергее. Что мог сказать ей Ардорини?
Гео ощутил, как волна отчаяния и невыносимо горького чувства потери окатила его. Это были не его чувства — ее. Что или кого она потеряла на этот раз?
Естественно, вопросы остались без ответа. Лиэлл справилась с собой еще до того, как он принял решение выйти к ним в сад. Горе уступило место холодному спокойствию. Она подала руку Фрэнку, сказала что-то, судя по всему, успокаивающее, и Ардорини ушел по тропинке к флипстоянке. Гео огляделся. Никто ничего не заметил, и только Коулс смотрел в сторону двери, не отрывая взгляда. Как только Лиэлл сделала несколько шагов в сад, Пол мягко высвободил руку, за которую держалась Кэти, и направился к выходу.
