Сквозь пространство (СИ) - Анастасия Амери
Вирджиния ничего не ответила, только испуганно посмотрела ему за спину. Мэл услышал приближающиеся шаги.
Нариса сменила свой костюм на более свободные и простые одежды, больше напоминающие старые лохмотья с помойки, нежели нормальные вещи.
— Очнулся, — прошипела она не своим голосом, в нем легко можно было услышать сдерживаемое безумие. — Долго спал.
Казалось, ей вообще трудно говорить и хоть как-то выстраивать слова и фразы, но Малкольм помнил, как они еще недавно свободно разговаривали в ее каюте. Как же он ошибся.
— Объясни, почему мы еще живы? — максимально четко и понятно постарался проговорить Мэл.
— Не говори, как с ребенком, — оскалилась она. — Не глупая. Мыслить тяжело. Давно не упражнялась. Немного, и поговорим нормально. Жди, капитан, — ему показалось, или она попыталась изобразить вежливый тон? — Плохая работа, — пальцы коснулись его тянущейся через всю щеку царапины, которая наверняка останется у него шрамом. — Плохо следил за ядом. Ты должен был лишиться чувствительности, яд легко бы купировал твои нервные окончания, и твое лицо навсегда осталось бы неподвижной маской. Нравится мне твой доктор, — ей стало заметно легче говорить. — Не простой парень с дипломом и ординатурой за плечами. А что до твоего вопроса, — она обошла его и направилась к Джини, — то нам нужна помощь.
— Да неужели? — саркастично усмехнулся Малкольм.
— Угу, — Нариса гладила волосы Джини, старавшейся внимательно следить за ее движениями. — Там, — она, не глядя, указала куда-то в сторону, и капитан с трудом повернул туда голову. Башня. Черная, уходящая своей широкой монолитностью куда-то в кроны деревьев, царапала верхушкой низкие темно-серые тучи. Совсем рядом. — Мы не умеем пользоваться. Нам нужен экстранет и нужно донести послание.
Нариса нырнула носом в растрепанные волосы Вирджинии и глубоко вдохнула запах.
— Послание? — нервно дернулась Джини.
— Да, моя девочка, — Нариса туманно улыбнулась рядом заостренных зубов и ткнулась носом ей в ухо. Ученая попыталась сжаться от неприятных чувств. — Послание, всем-всем-всем человекам. Мы есть, мы здесь, и мы распространимся, как зараза, карая вас за то, что сделали с нами. Что делали с нашими детьми, и как бросили одних на куске цветущего камня, далеко в космосе. Как только вы нам поможете рассказать историю, пропеть нашу песнь среди звезд, мы вас сразу убьем. Благая цель требует благих жертв, солнышко.
— Что с вами сделали? — прищурился Мэл. — То есть, пустой космос тут не виноват? Не от пустоты Вселенной вы стали… такими? — Нариса, усмехнувшись, кивнула капитану и продолжила гладить девушку. — Все из-за Банадае? — снова кивок. — Расскажешь?
— Потом, — за спиной Кэмпбелла послышался странный рокот. — Сейчас не время для разговоров, голоса просят вашей крови. Не бойтесь, мы не сильно. Пока вы нам нужны… хотя, кто знает.
— Прекращай уже этот цирк. Только подумай своей чокнутой башкой, если навредишь кому-то из нас — никто тебе не поможет.
Нариса рассмеялась и вытащила из специальной сумочки на поясе нож и с интересом посмотрела на него, словно мысленно общалась.
— Извините, но я не могу противиться соблазну. Столько времени терпела, мои дети так долго мучились, что просто сил нет, — голос ее изменился, превращаясь в тихое, но опасное рычание.
— Вот так просто? — нарочно сильно усмехнулся Мэл, видя, что Нариса примерялась к Джини. — Голоса и все такое? Ха, надо же, какая скукота.
Казалось, кожа Коллекционера потемнела еще сильнее. Глаза Нарисы налились кровью, и она обернула лицо к Малкольму.
— Ты ничего не понимаешь! — неожиданно громко выкрикнула она.
— Да ладно, — он попытался пожать плечами, — чего там непонятного — голоса. Банально и даже обидно. Я-то думал, что Коллекционеры — это такая мистическая и сложная загадка, а тут голоса и старые лаборатории. Пф. Слушай, давай заканчивай скорее, а то я сам от скуки и разочарования помру.
— Ах ты! — Нариса подскочила к нему и отвесила локтем по ребрам. Она отдышалась, и начала вдруг смеяться. — А, я поняла. Ты хочешь поразить даму, принять все на себя, быть первым. Ха-ха. Поступить по чести. Ха. Думаешь, ты, Малкольм Кэмпбелл, хоть каким-то боком относишься к справедливости и чести? Да как бы ни так! — настроение у нее менялось быстрее, чем у беременной женщины. — Ты не поступаешь хорошо. Не несешь справедливость, ты лишь жалкий трус, не желающий видеть то, как милая девочка страдает. Твою ранимую душонку это заденет. Как и задело ваше поражение на Тессии. Бедный капитан потерял много людей. Я читала, что ты просто сбежал. Трус. Знаешь, я таких, как ты, ненавижу. Стороны становятся неважны, когда солдаты не готовы умереть, не готовы жертвовать окружающими за свои убеждения. А ведь все это пыль, если ты идешь к цели. Ты должен был сдохнуть, лежать мертвым телом на той убогой планетке, а вместо смерти за свободу ты предпочел рабство в трусости! Жалкий человек!
Малкольм закатил глаза.
— Надо же, ты пытаешься меня унизить. Может быть, я где-то и трус, признаюсь, но мертвым людям свобода не нужна. Пришлось спасать тех, кто выжил и кого бросили. Мы не сдались, дура, мы выжили. И кому-кому, а уж точно не тебе я должен что-то объяснять. Ты не поймешь. Вы все не поймете. Только и умеете, что железками махать, орать и убивать невиновных. Знаешь, я готов просто смеяться тебе в лицо, после всех твоих слов…
— Достал! — вскрикнула нетерпеливо Нариса и махнула копошащимся неподалеку собратьям. — Держать!
Две пары рук, крепко прижали его в металлу так, что Малкольм не мог нормально вдохнуть. За спиной послышались возбужденные голоса и выкрики. Шелест шагов по траве. Неужели они там собирались, словно на представление. Нариса что-то низко и гортанно выкрикнула, и все поддержали ее тем же возгласом.
— Мне причитается сувенир, — он едва различил за рычанием слова. — Я украшу им одежду!
Кто-то задрал его легкую куртку и футболку, подставляя спину свету. Мэл замер, краем сознания понимая, что за сувенир возьмет себе чокнутая тварь. Капитан поднял взгляд на Джини и сглотнул горькую слюну. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами.
— Не смотри, — судорожно выдохнул он, обращаясь к ней.
Ледяные руки коснулись кожи на спине и чуть оттянули ее. Кэп часто задышал, стискивая зубы, не переставая смотреть на Вирджинию. Лезвие медленно надавило и, словно по мерзлому маслу, заскребло вниз. Так медленно и мучительно, заставляя тело Малкольма сжиматься и мелко трястись от боли.
Боль, адская боль. Все, что он чувствовал. Руки крепко сжимали его, не давая испортить сувенир своей негласной предводительнице. Казалось, всем вокруг было плевать на крики капитана, возможно, они
