Звезданутые на контракте - Матвей Геннадьевич Курилкин
Следующие несколько часов разведчица занималась тем, что ловила камни разных размеров и запускала их к улью с максимальной скоростью. Издалека — за пределами обнаружения датчиков атлантов. Траекторию и расстояние с помощью Кусто рассчитать было совсем не сложно, так что камни должны были ударить почти одновременно, и все — с противоположной стороны от той полости, через которую она надеялась вытащить напарника. Труднее всего было не отвлекаться каждые пять минут, чтобы посмотреть, как там дела у Германа. Особенно когда приходилось удалиться за пределы действия передатчика скафандра. Каждый раз в таких случаях она предупреждала его и просила быть особенно осторожным, как будто то, что она за ним приглядывает, как-то помогает беспокойному землянину не быть обнаруженным!
Хотелось переспрашивать, что именно он сейчас делает, каждые несколько минут, но она сама прекрасно понимала, что только будет его отвлекать своими переживаниями. Как только Герман будет готов — обязательно скажет. Вот только почему так долго?
— Тиана, когда там твои камешки прилетят? — наконец спросил напарник.
— Первый — через девяносто минут. Остальные десять с небольшим интервалом, — сказала Тиана. — атланты их пока не видят, они еще слишком далеко.
— Вот и отлично, — обрадовался напарник. — Я тогда на час будильник поставлю. Чтобы они твои камни не посбивали.
Герман Лежнев, крыса в лабиринте
Когда Герман, уже не совсем уверенный, что он — это он, ввалился в кабину Дятла, механические часы, отсчитывающие время для тех, кто передвигается сквозь гиперпространство показывали, что он провел снаружи десять часов. Спасительное четверостишие из Гражданской Обороны успело за это время настолько въесться в мозг, что даже когда люк отрезал его от чуждых образов и голосов, продолжало крутиться в голове, перебивая мысли. С чувством выполненного долга Герман завалился спать, выставив будильник на десять минут до выхода из гипера. Но даже во сне его преследовала строчка про мертвых. Возможно, именно поэтому он не смог сразу сориентироваться и понять, почему по выходу из гипера его корабль начал выписывать дикие кульюиты. Уже потом выяснилось, что ползая по обшивке он пропустил целых два троса, так что задумка атлантов почти удалась.
Они вышли в обычное пространство очень близко к ловушке. Каких-то сто тысяч километров. Всего через несколько секунд его поводыри начали резко замедляться. А вот Герман на команду Катиса начинать торможение не отреагировал, за что и поплатился. Те два троса, которые он не нашел, были прикреплены к правому борту. В результате его и еще два корабля атлантов закрутило вокруг центра масс, и в мешанину корней, закрывающую звезды, они влетели невнятной кучей.
Трудно действовать адекватно, когда внезапно все начинает мелькать перед глазами со скоростью калейдоскопа, а в динамиках шлема невнятные вопли, перемежающиеся с приказами и требованиями. Герман попытался было разобраться, что происходит, но через секунду понял, что это бесполезно, и просто врубил двигатель. Резко дернуло, в динамиках заверещали еще более злобно, на секунду показалось, что корабль освободился, а потом его бросило вперед да так, что он чуть не оторвал телом ремни. Зато движение прекратилось — Герман обнаружил, что перед ним какой-то широкий проход — как раз Дятлу пролететь, еще и по сторонам место останется. Вот только Дятел не висит в воздухе, а застрял в стене, которая представляет собой переплетение крупных и мелких ветвей.
Экраны заднего обзора показали, что корма у него беззащитно торчит в такой же проем, и вокруг нее уже собираются корабли атлантов. Так что Герман снова включил двигатели и как пробка выскочил из ловушки. Чудом уклонившись от встречи с противоположной стеной, Лежнев рванул, как ему показалось, к выходу. Но не тут-то было. Коридор оказался извилист, постоянно разветвлялся. Лежнев раз за разом выбирал наугад, при этом прекрасно понимая, что понятия не имеет, где находится и куда летит. Однако остановиться было никак нельзя, потому что стоило замедлиться, и его находили атланты. Из некоторых коридоров приходилось улепетывать особенно быстро, потому что там и стены были живыми — мало того, что сами начинали понемногу сжиматься, так еще и выстреливали в его сторону ветвями.
Тиана появилась в эфире более чем вовремя — он уже подумывал, не пора ли принимать последний и решительный. Девчонка оперативно скинула ему схему, да еще и с яркой точкой его положения на ней, так что он перестал тыкаться как слепой котенок, и сам себя повысил до статуса лабораторной крысы. Однако попытка прорыва, о которой они наскоро договорились с разведчицей, с треском провалилась. Герману пришлось снова уходить, при этом его несколько раз чуть не зажали снующие тут и там корабли атлантов. Один раз пришлось совсем солоно — зажали с двух сторон, да так, что мимо не проскользнешь. До этого Лежнев пользовался преимуществами ликсового покрытия — если встречал неприятеля, просто ускорялся и тупо расталкивал встречные корабли. Ему от этого ничего не было, а вот атланты страдали гораздо серьезнее. Ругань в эфире стояла такая, что Герману прямо стыдно стало — такие просвещенные, утонченные существа, и такие конструкции. Пусть и на атлантском, но ровно тот же набор, что и на всех других известных языках, кроме киннарского — ругательства в основном завязаны на гениталии.
Этот одинокий истребитель совсем крохотных размеров Лежнев заметил случайно, причем — первым. Он завис в какой-то узкой щели, образованной корнями — Дятлу в такую точно не пробраться, а вот та птичка чувствовала себя там вполне комфортно. И Лежнева не видела — он вообще заметил, что Дятла атланты видят, только если специально ищут. И только в прямой видимости.
— А не взять ли мне языка? — подумал Лежнев, и подкрался к самому краю щели, перекрыв своей тушей выход. Вот теперь его заметили. Истребитель дернулся, наводя на него пушку, но стрелять не стал, потому что Герман предусмотрительно встал не бортом, а носом. Его пушка выглядела гораздо внушительнее.
Повисев так пару несколько секунд Лежнев сообразил, что ситуация какая-то патовая. Пилот истребителя ничего не делает, но наверняка уже вызвал подмогу. Карта, исправно передаваемая Тианой, правда, никакой дополнительной суеты не показывала, и парень решил рискнуть.
— Так, действуем быстро, потому что на раскачку времени нет, — сам себя подбодрил Герман, и отстегнулся от кресла. — На абордаж, крысы сухопутные!
Распахнул люк, прицепился страховочным тросом. Верный меч в руки. Короткий разбег, прыжок, и меч как в масло входит в обшивку вражеского кораблика. Одним движением описал неровный круг, толкнул его, сам сунулся следом. Думал, придется прыгать, но места в кабине на
