Владимир Лавров - Волд Аскер и блюз дальнего космоса

— У нас это заканчивается сумасшествием, — вынужден был признать я.

— У нас тоже.

— А перепрограммировать её никак нельзя, распрограммировать обратно? — помечтал я.

Волна ужаса, которую я почувствовал, не могла принадлежать мне. Она могла принадлежать только Алуки. Похоже, что не только она чувствовала меня, но и я её. Я прикрикнул:

— Не пугайся ты так сразу, я не собираюсь ломать твоё сознание, я только изучаю варианты.

— Перепрограммирование возможно, но это очень болезненная операция, которая заканчивается стиранием личности, а в трети случаев — безумием. Применяется очень редко, как правило, в качестве наказания. А вы что, можете её чувствовать?

— Похоже, могу. Только что понял.

— Ой-ой-ой, — прошептали монахи. На этот раз их "ой-ой-ой" имело несколько другую окраску. Если в предыдущие разы их стоны имели оттенок страдания, то теперь в нём был оттенок изумления и, пожалуй, немного восхищения.

— К кому ещё применяется программирование?

— Программирование на таком глубоком уровне применяется только к рабам и опасным преступникам. А так… программируют практически всех. Инженеров программируют на любовь к технике и сложным конструкциям со множеством подробностей и мелочей. Горняков — на любовь к пещерам. Программистов — на любовь к точности и логике. Любовниц — на заботливость и преданность. Программирование на разные профессии стоит по-разному. Сколько родители выделят ребёнку на программирование — такую профессию он и сможет потом освоить. Без программирования по профессии на работу не принимают. То есть сначала человек выбирает, к чему у него больше лежит душа, а потом родители смотрят, на какое программирование в этой области хватит денег. Но это программирование на другом уровне — на уровне привязанностей — увлечений — хобби, страстей, не такое глубокое, как у рабов. То есть профессия человека становится его хобби, его любовью. Меня, например, в детстве программировали на конструктора кораблей, поэтому я до сих пор, когда хочу успокоиться, вырезаю из дерева модельки кораблей. У вас, кстати, не найдётся чертежей вашего корабля? — всё это мне объяснял средний монах.

Остальные двое при этих словах начали его ругать. Мы со стоунсенсом не очень хорошо знаем подробности их языка, но мне показалось, что они его стыдили — якобы увлечение вырезанием моделей есть уступка запрограммированности и страстности, от которых настоящему монаху должно быть свободным.

— К нам чужие корабли не каждый день прилетают, хоть память будет, — огрызнулся средний монах.

— Наш корабль делали без чертежей, но у меня где-то есть габаритная схема и фотографии, для ангара делали. Будут вам чертежи. Ответьте мне ещё, как люди становятся рабами? Кто решает, кому стать рабом?

— Рабами становятся, как правило, те дети, которых не могут или не хотят содержать родители, или те, которые рождены сверх лимита. Дети, у которых родители погибают случайно, рабами не становятся. За воспитанием будущих рабов следят государственные структуры. Дети сверх лимита растут в семьях. Им с детства не покупают игрушек и не водят в дорогие обучающие студии, учат, что их всему научит потом будущий господин и он им все игрушки купит, если они будут себя хорошо вести.

— Хм… Строго говоря, при таком воспитании даже программирование не нужно. Что значит "дети сверх лимита"?

— У нас перенаселение — хроническая болезнь. С каждой молодой семьёй заключается контракт на рождение определённого количества детей. Как правило, два или три. Если родители случайно рожают больше, у таких детей велика вероятность попасть в рабы.

— У рабов бывают дети?

— Если господа хотят выделенный им лимит на детей распространить на детей, рождённых от рабов, то могут, эти дети потом считаются свободными. Некоторые бесплодные родители для этого рабов и покупают, но это редкость. Если у рабыни случайно появляется ребёнок, его считают "ребёнком сверх лимита".

— Алуки, ты сверх лимита или из детдома?

— Сверх лимита и из детдома. Меня растили как рабыню, а потом, когда отец умер, мама не смогла содержать четверых и отдала меня в детдом.

— Вы сказали, на любовниц программируют? У вас что, есть такая профессия, как "любовница"?

— Ну да, есть. У них даже свой профсоюз есть, ему больше тысячи лет. Если есть явление, значит, должны быть и законы про него. У нас долго боролись против незаконных жен — содержанок, но это явление оказалось неуничтожимым. Поэтому его решили улучшить, разработали программы для создания верных любовниц, профсоюз разрешили…

— Почему Алуки выбрала меня? Я её не покупал.

— Дефекты технологии. Мы не смогли добиться, чтобы раб любил того, кого нужно. Одних они признают, других игнорируют. Это что-то личное, одних людей любишь, другим симпатизируешь, третьих терпеть не можешь. Мы не смогли это преодолеть, это как-то связано с системами любви и секса, знаете ли. Все рабы знают, что им, возможно, придётся ублажать их господ сексом. Поэтому после программирования рабы поступают в специальные закрытые магазины. Человек, желающий купить себе раба, приходит в такой магазин, выбирает нужный пол и идёт вдоль ряда рабов. В начале стоят те, кто внешне понравился покупателю, потом все остальные. Если у кого-нибудь из рабов зажигается индикатор, то это означает, что произошло запечатление и он готов считать покупателя своим хозяином. Если запечатления не происходит, человеку просто возвращают деньги. Пока раб не пройдёт запечатление, он живет в общежитии при магазине и не имеет права выходить. Как правило, покупателю хватает одного — двух визитов.

— То есть у нас по городу ходят две сотни активированных рабов, которые в любой момент могут выбрать любого из жителей города хозяином?

— Да.

Кажется, я зря послал рабов в обычные школы. А может, и не зря. Я припомнил фразу, которую сказала Алуки: "Наконец хоть что-то начнётся". Эта фраза резанула мне по уху, но я отложил её на потом. Теперь стоило к этому вернуться.

— Алуки, сколько тебе лет?

Девчонка, хлюпавшая в сторонке всё время разговора, сделала вид, что не слышит.

— Твой господин спрашивает тебя, сколько тебе лет?

Еле слышно в ответ:

— Девятнадцать, — Алуки отвернулась к окну и заплакала. Если в предыдущие разы её плач был рёвом здорового недовольного ребёнка, то теперь она плакала тихо и с отчаянием.

Монахи дружно издали очередной "ой-ой-ой". На этот раз в нём слышалась печаль и сочувствие. Старший монах произнёс нечто неразборчивое, я знаю в этом языке только основные слова, но первое слово было похоже на "лежалый". "Залежалый товар?"

— Программирование проводится в четырнадцать, — ответил на мой невысказанный вопрос бывший программист.

Пять лет в тюрьме. Теперь понятно, почему они так радуются.

— А остальные?

— Ещё старше.

— Не происходило запечатление? — спросил средний монах.

— Не было покупателей.

— Каков индекс Пи-Си-А?

— Минус полтора процента, — моментально ответила Алука.

— Мы не знали. На планете сильнейшая экономическая депрессия. Даже богатые люди не имеют возможности покупать себе рабов, — пояснил мне монах. Потом немного подумал и опять спросил Алуки:

— Планета назначения?

— Дурст.

— Самая бедная планета, там одни горняки и фермеры. У них никогда денег не было не то что на рабов, но и вообще денег не было. Почти сплошное натуральное хозяйство. Похоже, этих ребят посадили на корабль только с одной целью — чтобы они не возвращались. На планете назначения их, наверное, продали бы за бесценок. Отсюда и экспериментальный двигатель на как бы пассажирском корабле — до сих пор у нас людей перебрасывали из системы в систему на других кораблях, которые используют системы порталов. Надо посмотреть дела пилотов, у них, скорее всего, в прошлом какие-нибудь серьёзные правонарушения.

— Не понимаю. Если на планете проблемы с экономикой, то почему бы не приставить рабов к делу? Пусть что-нибудь производят.

— У нашей цивилизации высокие моральные ценности! — (тон среднего монаха не оставлял сомнений в том, что высоту моральных ценностей его цивилизации он оценивал чуть ниже змеиной задницы), — Рабов нельзя заставлять работать ради выгоды. Это запрещено законом. Вы можете купить раба ради забавы, вы можете купить его ради секса. Вы можете взвалить на него всю домашнюю работу, обязанности телохранителя или воспитание детей. Но вы не сможете послать его на такую работу, за которую платят деньги. Вы не имеете права даже заставить его выполнять такую работу у вас дома, которую можно было бы продать — будь это программирование или вырезание статуэток. Конечно, многие пытаются обойти эти запрещения, но это наказуемо. Если вы купили раба, вы должны будете кормить его сами. Зарабатывать имеют право только свободные. Возможно, их потому и послали на планету без денег — кто там разберётся, какую работу взвалит на них фермер или владелец шахты.