Андрей Ливадный - Шаг к звездам

– Бесполезно Стивен. Смотри, активность совсем исчезла. Ничего не работает. Давай заканчивать на сегодня.

– Да, пожалуй. – Согласился второй голос. – Сейчас запущу программу-сканер, может она зафиксирует изменения.

– Камеру выключать?

– Как хочешь.

Ослепительное пятно света погасло. Опять сжавшийся рассудок Элизабет окружила непроницаемая тьма, но спустя неопределенный промежуток времени в черноте вдруг стали проявляться тонкие пульсирующие нити. Они возникли с разных сторон, вычерчивая сложный неповторимый узор.

Алая паутина приближалась, грозя вот-вот коснуться ее самой.

Элизе уже не было страшно. Она не понимала, что на самом деле происходит с ней, но эмоции перестали довлеть над рассудком.

Внезапная смена ощущений убрала давящее чувство дискомфорта. Алые нити приближались, и она вдруг с несвойственной пятилетнему разуму ясностью подумала, что нельзя позволить им прикоснуться к себе.

Одна беда, – она не знала, как защититься.

Естественной реакцией ребенка на приближающуюся опасность было бегство. Элиза по прежнему не ощущала своего тела, но проснувшийся страх, помноженный на неистовое паническое желание, – во что бы то ни стало уклониться от соприкосновения с алой, пульсирующей во тьме паутиной, – вдруг привели к неожиданному эффекту: она почувствовала как неведомая сила, схожая с ураганным порывом ветра, вдруг потянула ее прочь, увлекая в черный, узкий тоннель.

Мысленно вскрикнув, она вдруг поняла, что находиться в каком-то ином месте. Чернота по-прежнему окружала ее, но алые нити исчезли, а пространство вокруг наконец-то приобрело зримый объем.

Разум ребенка быстро меняет знаки восприятия, – Элиза только что собиралась плакать, но теперь, со сменой обстановки, ей вдруг стало любопытно: что за тусклые пятнышки света висят в темноте, словно маячки? Именно они создавали иллюзию объема, но как добраться туда?

Ясно как: нужно захотеть. Пластичный рассудок девочки, еще не окосневший в стереотипах и комплексах, уже усвоил опыт мгновенного перемещения, и повторить его не составило труда. Взрослый вряд ли проделал бы подобную операцию, но Элиза непринужденно потянулась к ближайшему пятнышку, и, оказавшись подле него, вдруг увидела огромный сумеречный зал, который был похож на амфитеатр древних римлян, о которых ей рассказывала мама.

Она долго всматривалась в сумрак, пока среди серых контуров ее взгляд не стал различать знакомые предметы.

Ими оказались компьютеры.

Мышление человека ассоциативно, и память Элизабет, отталкиваясь от внешнего вида системных блоков, мгновенно возродила образ доброй молодой учительницы, которая разучивала с ними непритязательные стишки, где сухие значение логических операторов приобретали понятное звучание, не теряя при этом своего смысла.

False– неверно, значит – ноль.

True– вот истина, здесь единичка…

Весело.

Разум защищался. Элиза не осознавала этого, ее первые шаги, робкая поступь мысли по многочисленным нейроподобным сетям резервного зала, куда инстинктивно ускользнул перепуганный рассудок девочки, дал начало стремительному процессу взросления, но не морального, а информационного.

У нее больше не было тела, остались лишь воспоминания о нервных реакциях на то или иное событие, поэтому страх, горечь, растерянность недолго владели разумом.

Ей не хотелось думать о плохом. Гораздо интереснее было узнать что-то новое, но перемещаясь от одного светлого пятнышка к другому, она вдруг оказалась у запертого выхода.

Конечно, все что «видела» Элизабет являлось не более чем субъективными оценками разума, который применял к явлениям понятные и привычные зрительные образы. На самом деле не было никаких запертых дверей, – импульс возбуждения, блуждающий по искусственной нейросистеме внезапно наткнулся на заблокированный канал связи, соединяющий аппаратуру резервного зала с локальной сетью «Орлиного Гнезда».

ACCESS = FALSE

Элиза улыбнулась.

Она не обратила внимания на темные ячейки, куда заносился для проверки сложный код доступа.

Ей очень хотелось заглянуть за запертую дверь, и она поступила самым бесхитростным образом: мысленно стерла последнее слово, начертав вместо него иное значение.

ACCESS = TRUE

Дверь открылась.

Только потом, оказавшись высоко над поверхностью Земли, она сумела оценить ту невероятную скорость, с которой происходило ее информационное взросление.

По сути, произошло следующее: нейросистема резервного зала, в сетях которой расположился виртуальный рассудок девочки, шаг за шагом получала доступ к многочисленным базам данных, содержащихся на носителях тысяч компьютеров «Орлиного Гнезда».

Она не знала, что следует делать с потоком открываемых знаний, но автоматически усваивала его. Это было лишенное эмоций сверхчеловеческое самообразование, которое шло с немыслимой скоростью, и совершенно не сочеталось с той частью мировоззрения, которое принято определять термином «душа».

Как показало дальнейшее развитие событий, синтеза не произошло, воспоминания пятилетней девочки продолжали существовать отдельно от неодухотворенных знаний. Элизабет будто раздвоилась, – одно и то же сознание с равной непринужденностью выстраивало сложную, выверенную систему защиты, ограждая себя от поползновений сканирующих программ, и тут же с непостоянством пятилетнего ребенка тянулось к камерам наблюдения, расположенным на высотных объектах строящегося города, чтобы с восторгом созерцать седые облака, цепляющиеся за вершины гор…

Наметившийся дисбаланс рано или поздно должен был привести к катастрофическим последствиям. Элиза не могла вечно блуждать по компьютерным сетям «Орлиного Гнезда», играя в прятки с системами глобального контроля, забавляясь с видеокамерами наблюдения или считывая сверхсекретные данные с электронных носителей информации.

Она неизбежно должна была прозреть.

Чудовищный «момент истины» настал, когда ее сознание дотянулось до зала, где под колпаком камеры поддержания жизни было заключено беспомощное тело настоящей Элизабет.

Чувства очнулись.

Она с ужасом узнала себя в неподвижном, увитом проводами и шлангами, облепленном датчиками систем насильственного поддержания жизни комочке изувеченной плоти, и травматическая память вмиг захлестнула ее, прокатившись в рассудке обжигающей волной невыносимой моральной боли.

В отличие от иных искусственных систем виртуальный клон Элизабет помнил, что такое боль, она знала, как струятся по щекам слезы, могла почувствовать сжимающий горло спазм…

Это походило на падение в пропасть.

Как в первые секунды после вторичного рождения Элиза не отдавала себе отчет в совершаемых действиях, но теперь ее машинальные поступки были основаны на огромном приобретенном опыте перемещений по компьютерным сетям.

Впитав образ искалеченной девочки, она проскользнула в систему компьютерных блоков, окружающих камеру поддержания жизни, и внезапно оказалась в той реальности, что создавали для разума настоящей Элизабет генераторы виртуального мира.

…

Тихо и ласково шелестел прибой.

Солнце клонилось к горизонту, легкий ветерок разгонял струящееся над пляжем марево, унося накопленный за день зной, который источала нагретая галька.

– Элиза! Пора собираться домой, милая!

Две Элизабет обернулись на голос матери.

– Ну, еще немножко?! – Капризно ответила одна, отпрыгивая от пологой волны, набегающей на отлогий галечный пляж.

– МАМА?! – Горько, потрясенно воскликнула вторая.

Катрин обернулась, и в глазах женщины отразился ужас.

В нескольких метрах от нее стоял чудовищный призрак.

Губы Катрин некрасиво дрогнули, но вскрик застрял в мгновенно пересохшем горле, и она лишь инстинктивно отшатнулась, не в силах принять образ искалеченной, обнаженной Элизы, из тела которой торчали обрывки проводов и трубок.

На нее смотрели глаза, давно утратившие способность видеть, пергаментная кожа хранила следы кровоподтеков в тех местах, куда вонзались иглы капельниц, обрубки рук и ног оканчивались безобразными культями, заострившиеся черты исхудавшего лица лишь отдаленно напоминали ту Элизабет, с которой она уже привыкла общаться в этой реальности…

– Мама, с кем ты там разговариваешь?

Катрин начало трясти.

– Уходи… – Едва владея собой, выдавила она. – Ты не моя дочь. Дункан! Иди сюда, Дункан! – Она всплеснула руками и вдруг начала оседать на землю, инстинктивно схватившись за голову. – Дункан… – прошептала она.

– О, боже! Что случилось, Катрин?!!

Это был голос ее отца, и Элизабет повернулась, взглянув на него.

– Ты то же прогонишь меня, папа?!..

– Это была чудовищная ошибка. – Произнесла Бет, инстинктивно прижимаясь к Антону.

Он чувствовал ее дрожь, да и самому было холодно от прозвучавшего откровения. Кожу на затылке стягивали крупные мурашки, в ушах ощущался ток крови, словно разум дал сбой, не в силах адекватно отреагировать на полученную информацию.