Ерофей Трофимов - Созвездие злобных псов
– Что со мной было?
– Множественные осколочные ранения, глубокие ожоги мягких тканей лица и шеи, контузия, болевой шок. Это, если коротко.
– Понятно, – прохрипел Матвей. – Опять выжил вопреки всем прогнозам. Похоже, там, за порогом, меня видеть совсем не хотят. Обожгло сильно?
– Сильно. Глаза еле спасли.
– Зеркало дайте, пожалуйста.
– Не стоит.
– Всё так плохо?
– Приятного мало, – ответил врач с каким-то непонятным злорадством.
– Тем более дайте.
– Как хотите, – пожал плечами врач и, отойдя в сторону, вернулся с небольшим зеркалом.
– Я вас лично чем-то обидел? – спросил Матвей, пытаясь понять причину его злости.
– Нет, – коротко ответил врач, разворачивая зеркало так, чтобы проводник мог себя рассмотреть. – Рубцы от ожогов зашлифовали, но ткани поражены глубоко. Так что мимика у вас теперь будет сильно ограничена.
– Да уж, красавец, – мрачно усмехнулся Матвей, рассматривая своё отражение.
Волосы с головы были сбриты наголо. Ожог охватывал всю левую половину черепа, ухо, лоб и левую часть лица до уровня губ.
– Волосы-то хоть отрастут?
– Да, волосяной покров восстановится, – ответил врач, убирая зеркало.
– А с руками что? Почему я тела не чувствую?
– Компрессионный перелом позвоночника в шейном отделе. Я удивлён, что вы вообще разговаривать способны.
– Хотите сказать, что я к этой койке навечно прикован? – спросил Матвей, чувствуя, как холодеет спина.
– Нет. Позвоночный столб не был повреждён. Осколок засел в костной ткани. Со временем встанете. Но времени это займёт много. А теперь извините. Мне надо работать.
– Воды дайте, и можете заниматься своими делами, – вздохнул Матвей.
– Вам нельзя много пить.
– Я о глотке воды уже несколько дней мечтаю. Давайте не будем спорить. Я ведь у вас не ведро прошу, – примирительно проворчал Матвей.
Помолчав, врач скривился, но воду принёс. Не понимая, чем заслужил такое отношение, проводник попытался проинспектировать собственное тело. Для начала нужно было попытаться приподнять голову, но едва он только подумал об этом, как всю спину, от шеи до поясницы, пронзил приступ острой боли. Сморгнув набежавшие слёзы, Матвей осторожно открыл рот и принялся ощупывать что-то, давившее на горло подбородком.
Само собой, на шее был фиксирующий бандаж. Выругав себя за глупость, он сосредоточился на ощущении конечностей. Раз за разом проводник пытался заставить свои руки сжать пальцы в кулаки, но добился только головной боли. Вспомнив, что забыл спросить у врача, как долго провалялся без сознания, Матвей в очередной раз обозвал себя ослом и, расслабившись, закрыл глаза. Нужно было переварить крохи полученной информации.
Но ослабший организм решил по-своему. Спустя минуту он уже крепко спал. Очередное пробуждение оказалось легче и гораздо приятнее. Он просто открыл глаза и понял, что жив. Да, ещё были боль и не проходящая жажда, но он чувствовал себя живым. Послышались лёгкие шаги, и в палату вошла девушка. Скосив глаза в сторону входа, Матвей с надеждой всмотрелся в силуэт, но сразу понял, что это не Дана. Вздохнув, проводник заставил себя расслабиться.
После увиденного в зеркале он подсознательно готовил себя к тому, что Дана больше не захочет его видеть. Она действительно была красивой, а он… Он теперь даже не человек. Говорящая голова, не более. Единственное, ради чего он теперь готов был драться, так это Рой, лежавший в коме. И до тех пор, пока пёс дышит, будет дышать и он. Но для того, чтобы проконтролировать процесс лечения пса, ему нужно было оказаться рядом с ним. А решить этот вопрос мог только генерал Лоскутов.
Значит, нужно дождаться появления генерала, а пока заставить своё тело делать хоть что-то. Между тем вошедшая в палату медсестра принялась умывать его. Всё проделывалось быстро и ловко. Чувствовались опыт и привычка. Руки у девушки были сильные и мягкие, а её прикосновения оказались неожиданно приятными. Матвей заговорил, чтобы получить хоть какую-то информацию.
– Спасибо. Как вас зовут?
– Татьяна.
– Что это за место, Таня? Куда меня привезли?
– Это госпиталь центра. Почти весь медперсонал собран сюда.
– Всё так плохо?
– Потрепали нас сильно, – грустно кивнула девушка.
– А твари?
– Основную массу выбили, но в лесах ещё бродят мелкие группы.
– Давно я тут валяюсь?
– Скоро месяц.
– Ничего себе, сходил за хлебушком, – охнул Матвей, не веря собственным ушам.
– Вас привезли краше в гроб кладут. Если бы не генералы, сразу бы в морг отправили.
– Вот за что я люблю нашу медицину, так это за неистребимый оптимизм. Но если пациент хочет жить, то даже медицина бессильна.
В ответ Татьяна звонко рассмеялась. Анекдот был бородатый, но, похоже, в жизни девушки пациенты не часто пытались шутить. Слабо улыбнувшись, Матвей вернулся к разговору.
– За что ваш доктор так меня невзлюбил?
– Не знаю. Он вообще не наш, – покачала головой девушка.
– Лоскутов здесь часто бывает?
– Звонил каждый день. Справлялся о вашем состоянии. А заезжал нечасто, – подумав, ответила Таня.
– А Дана Лоскутова, медсестра, она тоже здесь? – решившись, спросил Матвей.
– Нет. Такую сюда не переводили. На базах оставили по несколько опытных врачей и сестёр, для оказания первой помощи. А теперь отдыхайте. Через пару дней вами начнут заниматься, – сказала Таня и, быстро закончив умывание, выскользнула из палаты.
* * *Аппарат, в который запихнули Матвея, вполне можно было назвать пыточным. Едва увидев это сооружение, проводник не удержался и, оглянувшись на медсестру, спросил:
– Идею у святой инквизиции спёрли?
– Это им у нас поучиться стоит, – не осталась в долгу крепко сбитая женщина.
– Зная нашу медицину, верю. Как говаривал один мой знакомый, не нужно изобретать велосипед. Для быстрого потрошения пленника вполне достаточно сходить в ближайший стоматологический кабинет. Всё нужное там уже есть, – продолжал ёрничать Матвей.
– Ну, если вспомнить, что лучшие патологоанатомы это мясники и маньяки, то можно сказать, что всё в этой жизни взаимосвязано, – ответила женщина, продолжая настраивать аппарат.
– Значит, я попал по адресу, – усмехнулся проводник.
– Еретик? – иронично усмехнулась женщина, разворачиваясь к нему всем телом.
– Скорее, закоренелый атеист.
– Ну, тогда начнём, – улыбнулась она, широким жестом указывая на аппарат.
При помощи медсестры она ловко уложила проводника на жёсткий лежак и, зафиксировав его торс ремнями, начала процедуры. Матвея трясло, вытягивало, крутило вокруг собственной оси, и вообще всё это действо больше напоминало подготовку космонавтов, чем лечение больного. Потом его снова переложили, на этот раз на кушетку, и физиотерапевт принялась сгибать и разгибать ему конечности, требуя помогать ей.
Матвей сосредоточенно и честно пытался управлять своими руками и ногами, но добился только носового кровотечения от напряжения. Увидев кровь, женщина растерянно ахнула и, быстро повернув его на бок, принялась осторожно массировать затылок, уговаривая успокоиться. Отдышавшись, проводник чуть усмехнулся, хрипло сказав:
– Думаете, от всего этого будет толк?
– Обязательно, – уверенно кивнула женщина. – Знаете, из полутора десятков моих пациентов вы единственный, кто напрягается до кровавого тумана в глазах. Вы действительно стараетесь. А раз так, значит, у нас всё получится. Вы будете ходить, бегать, плавать и вообще делать всё, что делают обычные люди. Я смотрела вашу карту и рентгеновские снимки. Всё не так плохо, как кажется. Тело сильно ослаблено из-за долгого пребывания в коме, и гипс на переломах мешает. А так всё заживёт.
– Меня больше всего шея беспокоит, – вздохнул Матвей. – Каждый раз, как пытаюсь головой пошевелить, боль такая, что выть хочется.
– Это нормально. Мышцы шеи были повреждены, а пара позвонков от удара сместились. Вам дико повезло.
Очевидно, в момент удара шея у вас была сильно напряжена, и мышцы сработали, как броня.
– Я дрался с тварями, когда всё случилось.
– Так это вы не давали им на соседнюю базу прорваться? – удивлённо спросила женщина.
– Я. Нас там шестеро было. Точнее, семеро, если моего пса считать.
– Да уж, повоевали вы там, – покачала головой физиотерапевт. – Кто из вас додумался гранату рядом с собой взрывать?
– Выхода другого не было, – вздохнул Матвей. – Патроны кончились, а противник нет. Вот и пришлось…
– А погибнуть не боялись?
– Да я вообще-то и не планировал выжить, – вздохнул Матвей. – Да только, видать, там, за краем, меня совсем видеть не хотят.
– А может, тебя не берут потому, что ты не все дела здесь закончил? – помолчав, спросила женщина.
