Константин Игнатов - Новинки инопланетной фантастики. Зазеркальщики
– Но все же… Что произошло, когда мы расстались?
– Сначала я попытался бежать от офицера (которому ты меня продал) в теле одного из гиперов.
У инфохомоса сердце ёкнуло.
– Его звали случайно не «Титул»? – обеспокоено спросил он, вспоминая своего помощника.
– Нет. Кажется, «Атлас».
– Фу, – у Ивана отлегло от души. Хотя, конечно, и Атласа жалко. Вся боевая команда Дэвида – отличные ребята, несмотря на то, что – гиперы. Особенную привязанность Стрельцов питал, естественно, к Титулу. Добродушный громила спас Чтеца от боевиков-потрошителей. Большинство людей считают гиперов злобными, безжалостными монстрами, исходя из устрашающего вида трехметровых созданий. На самом деле по своей природе они нежные, как котята (если, конечно, здоровяков специально не натаскивать на жестокость). «Как они там теперь?..» – подумал с теплотой Иван о былых товарищах.
– Пиндаль, как тебе удалось внедриться в гипера?
– Офицер поместил меня в аквариум, оставил на столе. Ночью часовой заснул. Я изнутри расшатал свой стеклянный домик, помаленьку, помаленьку пододвинул к краю, пока тот не упал и не разбился. – («Первое правило – не оставлять аквариум на столе», – сделал себе зарубку Иван) – Гипер подскочил, как ужаленный. Хотел спросонья ударить меня ножом, – продолжил червихвост. – Я увернулся, дотронулся до руки, парализовал клиента. Однако внедриться, как следует, не удалось. Не успел еще я толком подключиться к нервной периферии, как прибыла смена караула. Я неуклюже попытался оказать сопротивление. Но фактически рефлексы еще не контролировал. Поэтому меня, то есть гипера, сразу пристрелили. А зря… внешняя форма, в принципе, довольно удобная…
Инфохомоса передернуло от столь делового замечания.
– И что потом? – поинтересовался Иван.
– Жуть! – уныло прошипел пиндальбок. – За убитого гипера чуть не казнили.
– Как?
– Поймали сетью, сделанной из гамака, устроили «электрический стул». Подсоединили провода. Напряжение повышали потихоньку, пока я не отключался. Так несколько раз. Еще немного, – точно б, коньки отдал.
– Что же тебя спасло?
– Наверное, жажда наживы, испытываемая офицером. Ведь я – ценный товар, как ты знаешь.
– О, да! – подтвердил Иван.
– Еще накануне офицер вызвал через Галактическую Сеть знакомого барыгу-перекупщика. Буквально на следующий день тот уже появился на МХ-747.
Стрельцов улыбнулся, вспомнив Дэвида: «Вот жучок. Говорил, да куда я с этим страхобоем… ему вина цистерна нужна… А у самого отработанный канал сбыта под рукой. Ну да ладно. Все равно молодец Дэвид. Хоть выручил тогда».
Пиндаль продолжил:
– Барыга поместил меня в дисковика, которого предусмотрительно привез живьем с собой. Сначала мы через рулетку прыгнули на какую-то малоразвитую планету. Там дисковика упрятали в огромный контейнер, оборудованный потайными отверстиями для дыхания, завалили экзотическими фруктами, поставляемыми на экспорт. Но когда контейнер прибыл на эту планету, таможенный контроль раскопал под грудой ценных плодов контрабанду. Тут же, у тахиотамбура, завязалась перестрелка. Очевидно, барыга не хотел меня терять. Таможенники оказались не промах. Сначала шлепнули перекупщика, следом дисковика.
– Не везет тебе с внешними формами, – вставил Иван.
– Ой, не говори, друг, – с сожалением вздохнул страхобой. – Ну, а затем карантинщики, вероятно, выдали предписание немедленно сжечь труп. Потому что дисковики переносят опасный для людей вирус «Стормбрингер». Вернее, могут переносить. Мой-то экземпляр был абсолютно здоровым, можешь мне поверить. И вообще, «Стормбрингер» водится лишь на окраинах двадцать четвертого сектора. Мы, пиндальбоки, туда не суемся. Поскольку дисковики ведь не только переносят вирус. Но и сами от него болеют. А нам не очень-то приятно, да и, ясно дело, опасно обладать зараженной внешней формой. Как говорится, в здоровом теле здоровый дух.
– Ну да, – не удержался Чтец. – Гигиена прежде всего. Руки мой перед едой.
– Правильно, Ваня. Всегда поддерживай себя в хорошей форме.
От столь дельного совета инфохомоса опять передернуло. В добродушном пожелании ему почудился скрытый двойной смысл.
Между тем время на борту вертушки за приятной светской беседой пролетело незаметно. Стрельцов открыл глаза, когда почувствовал, что летательный аппарат приземлился. Он подхватил саквояж, поспешил к выходу.
На лужайке перед посадочной площадкой генерала встречал адъютант. Штабной офицер рысцой подбежал к начальнику. Войко отмахнулся от него, послал вперед. Когда адъютант удалился, куратор кивнул на объемистый портфель в руке у змееносца, тихо спросил:
– Ваня, как ты с ним управляешься? Он же в любой момент может тебя парализовать, а затем внедриться. Особенно когда вы останетесь наедине в каюте звездолета. Это игра с огнем.
Стрельцов отрицательно покачал головой:
– Я нашел противоядие еще на МХ-747. Действует безотказно.
– Ты принял какой-то лекарственный препарат? – удивился Войко.
– Да какой там препарат? – рассмеялся инфохомос.
– Сам сказал: «Противоядие».
– Понимаешь, шеф, органы чувств у страхобоев направлены на технополе. В нем сосредоточена сфера их общения. Но и мне оно не чуждо, – подмигнул Чтец. – Я нащупал чудесный канал, по которому можно в случае нападения легко переадресовывать самому пиндальбоку удар, нацеленный на меня. Получается замкнутый круг.
– То есть, жаля тебя, он жалит себя? – поразился генерал.
– Так точно, – улыбнулся Чтец. – Сам себе кусает хвост. Причем чем сильнее удар, тем сильней отдача. А мне хоть бы хны.
Старый службист тоже рассмеялся.
– Вот этот самый страхобой там, на МХ-747, пару раз рыпнулся. Так чуть сам не окочурился, – закончил Стрельцов.
Однако лицо куратора вновь вытянулось в серьезную мину:
– А если, Ваня, он тебя, так сказать, убаюкает, усыпит бдительность. А потом неожиданно подкрадется: раз – и готово!
– Не получится, – отмахнулся молодой человек.
– Почему?
– У меня реакция выше.
– Какой ты самоуверенный, – осуждающе фыркнул генерал. – Противника надо уважать, Ваня.
– А я уважаю, шеф. Я ж говорил, забавные такие зверушки, – отшутился Чтец.
– По-моему, Ваня, ты их недооцениваешь.
Стрельцов терпеливо улыбнулся:
– Шеф, объясняю еще раз. Пиндальбоки только общаются через технополе. Да и то через какой-то мизерный его участок. Но думают и существую здесь, как и все биологические существа. А мой кибераналог (двойник, отпечаток сознания) живет в технополе безвылазно.
– Ну и что?
– Там совсем другие понятия о действии и времени. К примеру, страхобой еще только собирается сделать мне гадость. А кибердвойник уже отчетливо видит зарождающийся в инфополе «негатив», направленный непосредственно на меня, классифицирует его как опасную тенденцию, принимает ответные меры.
– Когда ж он успевает классифицировать? – усомнился Войко.
– Я же говорю, в киберпространстве время совсем другое.
– Как другое?
– Ну, допустим, на примере… На рассвете солнце еще не взошло, но воздух уже побелел, посерел, и мы чувствуем, что дневное светило вот-вот появится. Понятно?
– Понятно.
– Так же и в технополе: тенденция распространяется впереди самого явления. И ее (при соответствующей тренировке, конечно) можно улавливать или, скажем, классифицировать – как вам угодно.
– Хорошо, – сдался куратор. Но все же уточнил. – А если ты будешь спать, тогда как?
– На ночь пиндальбока необходимо изолировать – поместить в надежный аквариум. Только и всего.
Генерал Войко понял, что спорить бесполезно; закрыл тему.
– До встречи, шеф.
– Давай, Ваня. Не теряйся. Почаще выходи на связь.
– Хорошо.
Офицеры на прощание пожали друг другу руки.
Стрельцов шагнул в серую дверь – и оказался в зале ожидания космодрома.
На регистрацию полетных документов выстроилась приличная очередь. «Эх, жаль, снял мундир БГБ, – огорчился Иван. – Прошел бы сейчас прямо в голову колонны. И ни один пассажир не пикнул бы… – Парень нерешительно почесал за ухом. – Придется разыгрывать роль спокойного добропорядочного гражданина … Следовательно, зачем спешить?» Киберчтец с независимым видом покорно пристроился в конец людской змейки.
Впрочем, очередь двигалась довольно быстро. Так что спешить действительно было незачем. Документы Стрельцова на контроле не вызвали никаких подозрений. Служащий космопорта спокойно принял из рук Киберчтеца объемистый саквояж, поставил его в аппарат для проверки ручной клади, где просвечивалось содержимое сумок, которые пассажиры брали с собой в салон.
Тем временем инфохомос вклинился в автоматику, убрал изображение пиндальбока на мониторе у охранника. Но одному из проверяющих все равно что-то не понравилось. А может быть, он просто послушно следовал инструкции по досмотру личных вещей пассажиров. Дотошный охранник открыл саквояж (сердце у Стрельцова замерло), сунул туда руку. Но тут же вытащил обратно, щелкнул застежкой, придурковато улыбнулся, протянул портфель Ивану:
