Мария Галина - Волчья звезда
— Ты ничем их не проймешь, — тихо сказала женщина, — сам видишь.
— У них все подчинено голой прагматике, — ответил он. — Но если освободить их от необходимости ежедневно бороться за выживание и чуть-чуть подтолкнуть…
— Может, стоит подождать — у группы Коменски тоже есть кое-какие воображения. Нам легче будет сориентироваться.
Он усмехнулся.
— Тебе все кажется, что это какая-то ужасная ошибка, а?
Она пожала плечами и промолчала. Я сказала:
— Я хочу домой.
— Хорошо, — ответил он, — я сейчас тебя отвезу.
Тут я увидела, что лодка сама собой подплыла к Дому и остановилась у порога.
— Ты же уже ездила в ней, — сказал он, заметив, что я попятилась, — садись.
Я предпочла послушаться — иначе мне пришлось бы остаться здесь, а мне тут здорово не нравилось. Да и им я не очень доверяла — пока вроде они не сделали мне ничего плохого, но вдруг передумают? Где их вода, и течет ли у них горячая — сама по себе, как в Записях, я тоже не стала спрашивать.
— Почему она ходит сама, эта ваша лодка? — спросила я, устраиваясь на сиденье.
— В ней есть своего рода память, — ответил он. — В принципе, она и сама могла бы довезти тебя до дома, но я подумал, что одной тебе будет страшно.
На всякий случай я сказала:
— Как же!
— Чтобы построить такие машины, нужны знания определенного рода и довольно тонкие навыки. Но никаких хитростей тут нет.
— Да будь это так просто, как вы говорите, их было бы повсюду полным-полно, таких лодок! А где вы их видели? Это же только в Городах Мертвых предметы двигаются сами по себе!
— Я не сказал, что это просто, — возразил он, — я только сказал, что в принципе это возможно. А что такое Города Мертвых?
— Лучше бы на ночь глядя об этом не рассказывать. Но, в общем, это такие большие становища. Говорят, кое-кто из прежних людей ушел туда после смерти — куда-то же им надо уходить! Там вода сама льется и свет не гаснет — такой вот, как у вас, но зачем мертвецам вода и свет? Вот они и бродят там по улицам, — им ведь ничего не надо делать, — думают, что они живые. Иногда случается, кто-то из них совсем забывает, что умер… тогда они ищут живых.
— В общем, понятно, откуда у вас взялось такое предание, — сказал он. — В каком-то смысле это память о прошлом… Мы видели развалины больших городов. От них, правда, мало что осталось.
Я неохотно сказала:
— Развалины — это одно. Говорят, они так стоят испокон веку. А Города Мертвых — совсем другое.
— Ты первая, от кого я про них услышал, — заметил он.
Я поняла, он думает, что я вру.
— А вам никто больше и не расскажет. О таких вещах никто вот так ни с того, ни с сего не станет говорить, но я и сболтнула-то со страху.
— Нужно будет навести справки, — непонятно сказал он.
Я поняла, что он из тех, кто, раз вцепившись в какую-нибудь историю, не успокоится, пока не вытянет из собеседника все, что тот знает, нравится тому это или нет.
Но тут лодка подплыла к нашему Дому, и разговор прекратился сам собой.
* * *— Чему они тебя учили? — Скарабей все никак не мог понять, что к чему, и не удивительно; кто бы такому поверил. — Чурочки складывать?
— В общем, да, хотя это не чурочки. Их на самом деле-то, можно сказать, и нету. Потом еще картинки. Четыре клеточки и в трех из них рисунки. Животные, растения. Предметы. Четвертая клеточка пустая. А в нижнем ряду тоже всякие разные рисунки. И надо выбрать из них один и поместить в четвертую клеточку.
— Зачем?
— Для порядка.
— Ну и ну! И ради этого они за тобой таскались сюда на этой своей лодке!
— Они и завтра приедут. Конечно, все это одни сплошные глупости, но кормят в их Доме сытно. Там и впрямь еды полно. По-моему, они, сказать стыдно, что не доели, то выбрасывают. Так что если им так уж хочется тратить время на дурацкие картинки, пусть себе. А еще они сказали, что научат меня делать Записи. Такое может быть?
Старик задумался.
— Записи, — сказал он, — делались не человеческой рукой.
— Но ведь можно их перерисовать? А?
— Куда? На стенку, что ли?
— Хоть бы и на стенку.
— Откуда ты знаешь, что у тебя получится именно та Запись? Если она будет записана другой рукой, на другом материале… Не изменится ли ее смысл?
— А ты как думаешь?
— Не знаю, — честно сказал Скарабей. — Беда в том, что смысл большинства Записей и так непонятен. И читая их, можно легко ошибиться. Помнишь, что случилось в Становище Белого Камня?
— Ага.
Все помнят, что случилось в Становище Белого Камня, потому что эта история наделала много шуму. Ихний Хранитель вроде бы сумел по Записям разобраться, что делать с одним из Предметов — круглой железной штукой. На ней было такое колечко, что-то там надо было сначала отвинтить, потом дернуть — он и дернул. Не скажу, что от Дома ничего не осталось — кое-что точно осталось, иначе кто бы знал про эту историю, но вот от Хранителя — точно нет. И, что совсем уж грустно, Записи тоже погибли и большая часть Предметов. Скарабей полагает, тот Хранитель неправильно прочитал Записи. А мне подумалось — а вдруг как раз и правильно? Эта мысль осенила меня неожиданно и от нее сделалось как-то не по себе.
Он сказал, что если я думаю, что теперь я такая важная и в Доме у меня никаких обязанностей нет, то я очень ошибаюсь, и посадил меня разбирать Запись. Из чистой вредности, я полагаю, потому что уже было совсем темно и пришлось зажечь светильник. Запись была из тех, что Звездные Люди обработали — читать ее было одно удовольствие, потому что она не крошилась в руках; Хранитель решил, что, может, из этой Записи как раз и выйдет какой-то толк — из того, что он успел разобрать, было ясно, что она про то, как искали какой-то Предмет, такой, видимо, важный, что им пришлось объединиться несколькими Домами. На этот Предмет вроде претендовал еще какой-то Дом, который владел им раньше, а потом утерял. Тот Хранитель, который возглавлял поиски, был, похоже, мужик толковый, во всяком случае, если верить его помощнику, который все это и рассказал Тому-Кто-Записывает. Я глубоко вздохнула и начала: «Все страшное позади, — сказал я, — Да и опасности особой не было. Не хочу я больше рассказывать обо всяких ужасах».
На всякий случай я оторвала глаза от Записи и пояснила:
— Это он перед своей бабой выдрючивается.
«Давайте лучше поговорим о приятном. Видите — в этом ларце сокровища. Как это замечательно! Холмс специально отпустил меня, чтобы я привез его вам и вы первая открыли его». Сокровища — это что?
— То, что спрятано, — ответил Скарабей.
— Предмет? Но какой именно?
— Они предпочитали их не называть, — пояснил он. — Говорили «сокровища», «клад».
— А ларец?
— Ящик с крышкой. Место, где хранят ценные предметы.
— А, поняла. Склад!
— Похоже на то. Читай дальше.
— Видно, заключили соглашение, что этот самый ларец получает Дом этой бабы, и она им платит отступного. А если он ее посватает, ученик Хранителя этот. Предмет отойдет ему в виде калыма?
— Ты будешь читать или нет?
— Ага. «…Да, конечно, мне будет очень интересно посмотреть, — сказала мисс Морстен…» — у них тоже непонятные имена — точь в точь, как у Звездных Людей. Знаешь, как бабу эту зовут, ту, что сюда приезжала? Диана! Вот смеху-то, «…не проявляя, однако, эн-ту… зи… непонятно… Ага, вот: „Она, без сомнения, подумала, что бестактно оставаться равнодушной при виде Предмета, который стоил таких трудных и опасных поисков“. Ага, он ломает этот самый ларец кочергой… дальше неразборчиво… „был пуст“! Столько сил положили, и все зря. Даже непонятно, какой именно Предмет там лежал! А баба эта, похоже, не очень расстроилась.
— Так я и знал, — Хранитель тяжело вздохнул, — что из этой Записи толку не будет. Если несколько Домов передрались из-за этого Предмета, то, видно, он был таким ценным, что его даже описывать побоялись. Вон, даже замок не пожалели, сломали… Может, там есть что-то про устройство замка?
— Литой, массивный запор, изображавший сидячего…щего… Будду…
— Нет, опять непонятно. — Он вздохнул. — Можно всю жизнь положить, и так и не найти ничего полезного.
— Может, в наших Записях вообще ничего путного и нет? Вот если бы ты допустил меня к Предметам…
— Мала еще, — проворчал старик, — Предметы — штука опасная, если не знать, как с ними обращаться.
На всякий случай я сказала:
— Можно подумать, я одна не знаю. Но он больше рассуждать на эту тему не стал, — видно с самого начала был зол из-за того, что с Записью ничего путного не вышло; велел мне погасить светильник и убираться с глаз. Может, он расстроился потому, что зря понадеялся на Звездных Людей — никакой пользы от этого обучения не было.
* * *… А может, он все равно втайне на что-то надеялся, потому что ездить с ними не запретил; эта их лодка пришла за мной на следующее утро, и на следующее. Они, видно, и впрямь полагали, что чему-то меня учат, хотя я и не понимала, чему — я должна была часами таращиться на этот их экран, порой он ничего не показывал — просто мерцал каким-то гнусным тошнотворным образом, или на нем вспыхивали картинки или слова — так быстро, что я едва успевала их заметить, не то, что сообразить, что именно они изображали. Порой мне вновь приходилось гонять по экрану какие-то загогулины — Звездные Люди называли это испытанием; сначала я решила, что они испытывают эти загогулины — движутся ли они как надо, — но потом поняла, что меня. Порою я до того насматривалась на перемещение цветных линий, что даже когда закрывала глаза, видела под веками какие-то пятна и яркие вспышки — сначала я решила, что на меня навели какую-то порчу, но Улисс сказал, это „нормальное явление“ и скоро пройдет. Одна только польза была от всех этих глупых занятий — кормили там хорошо.
