Владимир Поселягин - Принц со свалки
— Ты это у меня спрашиваешь?! — уже я возмутился.
— Это взрывчатка, очень мощная и к ней требуются особые детонаторы. Не каждый сможет её подорвать.
— Я в курсе. Более того как эксперт я могу сказать так. При обычном полете, которые совершали мы, эта деталь никак не скажется на работе, однако, при пиковой нагрузке, а она бывает только в бою, взрывчатка сдетонирует. Теперь можешь представить, что произойдет?
— Да, сдетонируют остальные ректоры и нашего корабля не станет, — медленно проговорил лейтенант, осмысливая всё, что я сказал. — Это диверсия, это самая настоящая диверсия.
— Причём очень неплохо подготовленная и исполненная. Кстати, реакторов заменили только три, остальные семь, включая этот, ремонтировали на месте, прямо на стапели верфи.
— Ты что-то говорил про экспертное заключение, сколько тебе надо времени, чтобы выдать это заключение? — сразу взял быка за рога особист.
— Минут пятнадцать. Пока я собираю этот реактор и готовлю к разборке три других, которые сейчас экстренно глушаться, оформлю я тебе это заключение под своим личным инженерным кодом, а так же подам рапорт по этому ректору, где и кто его ремонтировал.
— Пятнадцать минут, — кивнул лейтенант. Сейчас он напоминал бойцовскую собаку, что встала на след дичи.
Через десять минут, когда я у себя в кабинет писал это заключение, набивая на клавиатуре компа текст, дверь отворилась и в помещение вошли трое. Один из них был наш особист, остальные видимо из его же ведомства. Только званием старше. Это были капитан и флаг-майор.
— Начальник особого отдела контрразведки флаг-майор Шульс, — представился старший.
— Лейтенант Трен, — коротко представился я, вставая и отрываясь от работы.
— Мне уже всё доложили. Вы закончили с рапортом и написанием экспертной оценки возможной диверсии?
— Рапорта на столе, а бланк экспертизы я в данный момент составляю.
— Ничего мы подождём. Мы так же доставили с собой вашего непосредственного начальника, старшего инженера эскадры флаг-майора Кирнос. Он должен подтвердить вашу оценку.
— За одно и проверит, да? — криво усмехнулся я.
— Да, — просто ответил майор.
— Эта ваша работа, — пожал я плечами, и через минуту сказал, когда из местного принтера полез бланк со всеми печатями и вензелями. — Готово.
Подписав этот бланк, я протянул его майору, после чего проследовал следом за ними в реакторный отсек. Там действительно находился Кирнос, он с интересом осматривался и следил за работой дроидов. Он проверил все мои заключения и проведённую экспертную оценку и не нашёл ничего не правильного или искажённого, подтвердив все мои выводы. Если бы реактор начал работать на шестидесятипроцентной мощности, что возможно только в бою, то он бы рванул и потянул за собой остальных, превращая линкор в сверхновую звезду. Майор-особист внимательно выслушал его и попросил проверить реакторы не только на «Возмездии» но и на остальных кораблях.
С усмешкой посмотрев на особистов и Кирноса, мне работы не предложили, видимо я до сих пор под подозрением, спросил нужен ли я, и предупредив где буду находиться направился в медотсек.
Майор запретил мне заниматься инженерной работой, поэтому передав управление инженерными дроидами Кирносу, коротко со всеми попрощался и направился учится. А что мне ещё делать, идти и обижаться? Я прекрасно их понимал, действия особистов были логичными, поэтому махнув рукой, занялся тем, чем хотел и планировал. Подъёмом баз.
В медотсеке кроме дежурного медика находилась лейтенант Линс. Приказав будить меня или перед прыжком или по приказу вышестоящего начальства, я лёг в обучающую капсулу на неизвестный мне срок. Так-то на десять дней, но сто процентов меня разбудят раньше. Так и оказалось.
Когда крышка капсулы поднялась, я осмотрел на время. Прошло всего два дня шестнадцать часов, и по корабельному времени сейчас было два часа ночи.
Кроме дежурного медика, что работала с компом капсулы, рядом стоял лейтенант Хорнт, наш особист.
— Что арестовывать меня пришли? Так поздновато, уж сколько дней прошло, — зевнув, сказал я. — Вы мне что-то вкололи? Обычно после капсулы бодрость от препаратов, а тут в сон клонит.
— Вы себя плохо чувствуете? — нахмурился особист.
— Да нет, нормально.
Дистанционно войдя в управления капсулой, у меня был высший допуск, я понял, в чём дело.
— Да нормально уже всё, разобрался. Оказывается, во время учебы закончился один из картриджей, и пока меняли, я получал другой препарат, а потом при возобновлении работы свежего картриджа, произошла небольшая реакция организма на эту смесь. Капсула её убрала, но эффект остался. Оказывается у меня аллергия на смешивания определенных препаратов, как у меня случайно получилось.
— То есть это не диверсия, — кроме меня и девушка-медик удивлённо посмотрела на лейтенанта.
— Да нет, обычная ситуация. Так в чём дело? Почему разбудили?
— Через два часа эскадра уйдет в прыжок. Мне поручили донести до вас, что вы полностью восстановлены в своих правах и с вас сняты все подозрения.
— О как? И с чего такая милость? — натягивая комбинезон, поинтересовался я. Особо меня это не интересовало, так легкое любопытство, дали два дня поучится и спасибо им за это.
— Было проведена проверка на других кораблях и больше не было выявлено подобных закладок. Отправили отчет на верфи, где ремонтировался наш корабль и через сутки пришёл ответ. Задержан инженер верфи капитан Люй, именно он провел диверсию и уже дал признательные показания. Выяснилось, что все корабли с момента начала войны получили такие усовершенствования.
— А-ахренеть, — протянул я, замерев в полусогнутом состоянии с одним ботинком в руке. — Это же сколько он ребят не верную смерть отправил?
— Этого нам не известно. В ответе от местной контрразведки этих данных не было.
— А ведь показался нормальным мужиком. Мы с ним встречались, общались насчёт работ по кораблю. Там ещё какая-то дама ему истерику устроила. Я думал для него это обычная семейная ссора, внимания на неё не обратил.
— Как бы то ни было приказано выразить вам благодарность с занесением в личное дело. Поэтому от имени контрразведки флота выражаю свою искреннюю благодарность, и прошу извинить за некоторое недоверие.
— Да ладно, это ваша работа.
Мы вышли из бокса, медик давно покинула его, чтобы не мешать нам, и направились к выходу. Есть хотелось, и я решил подкрепиться.
— Что ему будет теперь? — поинтересовался я, имея ввиду инженера-диверсанта.
— Трибуна, срок на рудниках. А если тяжесть большая смертная казнь. Ну и штраф конечно.
— Да, штраф это серьезно.
Уловив в моих словах иронию особист сказал:
— Зря вы так. Штраф может возместить убытки, что понес флот, если арестует имущества военного преступника.
— Ага, как же. Давай посчитаем и прикинем… — мы вошли в столовую и подошли к стойке, где взяв подносы подошли к пищевому синтезатору. Укладывая на поднос заказанную пищу, я продолжил. — Если взять время с начала войны и время которое требуется для ремонта корабля, то в конечном счете выходит около ста боевых кораблей что прошли через его руки. Практически всё они были введены в бои и если включить логику, то две трети из них уже погибло, причём в бою. Попробуй пойми что это диверсия когда со всех сторон стреляют. С учетом того что он специализировался на линкорах, я думаю вы можете сопоставить ту сумму в кораблях и опытных людях что лишился флот от его действий. А это примерно от пяти до пятнадцати тысяч человек и около шестидесяти кораблей класса линкор. Теперь ещё раз напомните, какой-там штраф?
— Да с этой стороны ваша логика уместна. Серьезный урон нам нанес ублюдок. Это же больше трехсот миллионов кредитов.
— С учетом того что там были линкоры седьмого поколения, то и больше… Однако, честно скажу, меня восхитила такая тонкая идея этого диверсанта. Ведь и не сразу поймешь что происходило. И улик нет.
— Да повезло, что вы обратили внимание на скачок нагрузки, иначе мы бы тоже сгорели во взрыве.
— Это да. Но скачки были едва видны, просто я обратил на них внимание. Случайность не более.
— Почему-то другие не обратили, только вы.
— Пики были в пределах нормы, но у меня привычка доводить дело до конца. Вот я и занялся реактором, тем более отключения одного не критично, он у нас как запасной.
Мы уже заканчивали ужинать, когда в столовую зашёл старпом, капитан Дамент, тот тоже решил поужинать. А так кроме нас с особистом в столовой больше никого не было. Ночь все спят и только пилоты в рубке, готовят корабль к вылету. Я уже почувствовал, что мы дали ход маневрируя, значит капитан тоже в рубке. Часто работали левые движки, потом в полную мощность заработали разгонные. Это означало, что до прыжка осталось двадцать минут, поэтому попрощавшись с офицерами, я поспешил к себе на рабочее место, чтобы отслеживать и моментально реагировать на любое изменение обстановки. Одним словом занялся своими прямыми обязанностями.
