Сергей Лукьяненко - Танцы на снегу
Я вздрогнул, сообразив, что это мы можем спокойно оставаться в багаже даже во время прыжка. А Наташка мгновенно умрет, если ее не положить в анабиоз.
– Все будет в порядке, – еще раз сказал Стась. – Доверьтесь нам.
Потом наступила тишина. Стась и Сашка куда-то ушли. Я лежал, размышляя, можно ли поговорить с Лионом, – сумка с ним стояла совсем рядом. Но решил, что нарушать запрет Стася не стоит. И правильно сделал – как открылась дверь, мы даже не заметили, лишь услышали голоса:
– Нет, ты гляди, сколько барахла… Все это вдвоем тягать?
– Это наша работа. Берись…
Я сразу сообразил, что первый из говорящих – нормальный, а второй – отморозок. Они подошли, приподняли сундук, нормальный негромко выругался. И потащили.
Меня раскачивало так, что даже немного замутило. На пол сундук швырнули грубо и небрежно. И еще – захотелось по-маленькому в туалет, будто я не ходил туда двадцать минут назад. Ну что за невезение! Я решил терпеть и стал внимательно слушать.
А вокруг царила кутерьма. То ли к отъезду Берманов прибыла еще прислуга, то ли немногие охранники так носились, но вокруг все время кто-то был. Два голоса обсуждали причуду «старого хрыча», спалившего в декоративном камине кучу какого-то хлама.
– Воняло, будто там трупы жгли, – возмущался кто-то. – И ведь ни слова не скажи этому скоту!
– Как съедет – напишем рапорт. – Этот голос я узнал. Та женщина, что уже грозилась писать рапорт о неполадках в сигнализации. И голос у нее был несчастный-несчастный. Будто она предполагала, что именно жег в камине Берман, но не могла об этом сказать. Наверное, так и было. – Камин пока не убирать, пусть проверят пепел…
Кто же она все-таки? Подпольщица или агент контрразведки? Если подпольщица, то ее очень жалко. Тогда она думает, что ее товарищи по борьбе погибли и были сожжены коварным олигархом…
Притащили остальной багаж – и тот, что с вещами, и тот, что с Наташкой и Лионом. Появился Сашка… ох и противный же у него был голос, когда он притворялся девчонкой! Сашка тут же начал командовать, капризничать, требовать открыть какой-то чемодан, а с другим обращаться бережнее… Через четверть часа, когда багаж вынесли и погрузили в автомобиль, я уже был счастлив не слышать его голос.
А в туалет хотелось все сильнее…
Потом машина тронулась, некоторое время ехала медленно, все время поворачивая туда-сюда, пока не вышла на трассу. Багаж немного покачивало, но не сильно, дорога была хорошая. Я попробовал пошевелиться, чтобы размять руки и ноги, но оказалось, что они уже еле движутся. Что же со мной будет через шесть часов? Доставать меня придется скрюченным, а потом разгибать и разминать…
Я старался думать о самых разных вещах – о космических кораблях, что сейчас стягиваются к Федерации Иней со всех концов галактики, об отважных десантниках, готовящихся освобождать планеты, об Императоре, Инне Сноу, Стасе, о планете Карьер… там, наверное, никто и внимания не обращает на мятеж Инея.
Но хотелось мне уже только одного. И в конце концов я не выдержал. Было безумно стыдно, и еще было трудно себя заставить помочиться в трусы, но иного выхода не оставалось.
Ужас!
Вначале было стыдно, мокро и горячо.
Потом стало стыдно, мокро и холодно.
Как же это младенцы носят подгузники годами? Да еще и улыбаются во весь рот, сходив под себя!
Интересно, а мои друзья терпят? Почему-то я думал, что им тоже, едва этого нельзя стало делать, захотелось в туалет. Я представил себе отважную Наташку в такой трудной ситуации… как ее пришлось уговаривать! Стасю пришлось рассказать ей про космонавтов-монтажников, которые всегда надевают подгузники при работе на орбите, прежде чем она согласилась нацепить их «на всякий случай».
Нет, не буду я над ней смеяться и спрашивать, пригодились ли подгузники. Даже с Лионом об этом не заговорю. И они не заговорят, уверен, – потому что и сами не вытерпят. Стась, конечно, поймет, но Стась и так все понимает.
Наконец машина остановилась. Я почувствовал, как подняли и понесли чемодан со мной. Вроде бы уже не охранники, голоса были незнакомые. Когда я услышал, о чем они говорят, у меня от страха заколотилось сердце.
– На таможню?
– Ну а куда еще? Э нет… постой… Это же категория «вип», никакого досмотра. Прямо в грузовой.
Чемодан опустили.
– Тогда пригони кар. Тяжеленный чемодан, зараза…
– А может, пропустим через сканер? – вдруг предложил тот, кто говорил о «вип». – Посмотрим, что богатенькие козлы с собой возят.
– И что ты там собираешься найти? – с иронией спросили его. – Пятьдесят килограммов наркотиков? Расчлененное тело? Нелегального пассажира?
– Золото и бриллианты! – хохотнул второй носильщик. – Интересно же.
– Нет, не стоит, – через несколько секунд, показавшихся мне вечностью, ответили ему.
– Ты что, не видишь, сколько чемоданчик стоит? Наверняка в нем есть детектор излучений. Увидит хозяин, что багаж досматривали… или работа не нравится?
– Уж лучше в доке работать, чем таскать чемоданы ценой в две штуки кредитов. – Говоривший смачно плюнул. – Ладно, пойду за каром.
– Две штуки – это ты загнул, – глубокомысленно отозвался носильщик. – Ну полторы… и то вряд ли…
Что-то толкнуло чемодан, заелозило по стенке в нескольких сантиметрах от моего лица. Я подумал, что плевок, наверное, достался чемодану. А теперь его вытирают. Подошвой ботинка.
Хорошо, что люди вроде Бермана не знают, как порой обходятся с их вещами и как готовят им дорогие блюда в ресторанах. На Карьере одна знакомая родителей работала в лучшем городском отеле, не в том, что в космопорту, а в том, что на центральной площади, рядом с мэрией. Так она рассказывала, что если ей приходится убираться в номере люкс, а там полный бардак и «даже унитаз за собой эти богатые скоты помыть брезгуют», то она унитаз отчищает зубной щеткой постояльца. Ее потом уволили. Наверное, она не только моим родителям это рассказывала. Правда, шума поднимать не стали, лишь запретили работать в сфере обслуживания.
Но ведь не все злые люди болтливые. А я тогда даже не удивился особенно и подумал, что так и надо поступать со всеми грязнулями.
Только решил никогда не оставлять в гостинице зубную щетку на видном месте.
Подъехал кар, негромко урча двигателем. Багаж поставили на грузовую платформу, повезли куда-то. Где-то совсем рядом со мной были друзья, это я знал, но поговорить мы не могли.
Кар ехал долго. Космопорт в Аграбаде большой… как я по нему шагал, впервые прилетев на Новый Кувейт! Какой же я был глупый. Пешком по взлетно-посадочному полю, в любой миг рискуя угодить под тяговый луч корабля или глупый автоматический грузовик.
А как мы со Стасем улетали… ночью, с беспомощным Лионом на руках… в любую минуту отмороженные могли прийти в сознание и наброситься на нас…
Но ведь все прошло удачно!
И теперь все получится, я уверял себя в этом, но мне становилось все страшнее и страшнее. И когда кар остановился и багаж сгрузили, и когда мы надолго остались в тишине. Хорошо Наташке в настоящей анабиозной камере, да и Лиону ничего, а вот я уже и ног не чувствовал, и бок отлежал, ужасно хотелось поерзать и устроиться поудобнее. Все равно как всю ночь провести в одной позе – наутро будешь совсем разбитым.
Но я терпел, лежал тихо. И вот снова послышались голоса.
– Как я это на корабле размещу? Нет, вы не могли сказать еще попозже? Четыреста килограммов! У меня скоростная яхта, а не грузопассажирский лайнер!
– Господин карго-мастер, но это «вип»…
– На моем корабле обычные люди не летают, господин начальник смены. У меня четыре каюты, понимаете? Генерал Хейзинберг с семьей, он переведен в Главный штаб и везет с собой коллекцию старинного оружия. Перегрузка – пятьсот двадцать килограммов! Академик Корнеулов со своими геологическими пробами… вы слышали, что он сказал, когда я предложил разместить их в трюме? И господа аудиторы с архивами… черт бы побрал этих клонов…
– Они не клоны, они обычные близнецы.
– Какая, к дьяволу, разница! Клоны, братья…
– Попрошу вас! У меня тоже есть брат-близнец, господин карго-мастер.
Наступила короткая пауза.
– Извините. Не хотел вас задеть. Но я не могу разместить в каютах еще семьсот килограммов! Нарушится баланс корабля, навигация в канале станет просто-напросто опасной.
– Четыреста килограммов.
– Ваш мистер Смит весит почти полтора центнера! А еще его дочка и их личные вещи общим весом более ста килограммов! Нам и так придется загнать их в салон на время старта с планеты. У меня маленькая скоростная яхта, понимаете? У вас несчастные случаи на космодроме были?
– Ну а что вы предлагаете? – взвился начальник смены. – Сообщить особо важным пассажирам, о которых меня предупреждали из канцелярии президента, что их груз останется на планете? Хорошо, подписывайте отказ. Я умываю руки. Подписывайте!
