Алан Фостер - Последнее приключение Флинкса
Наблюдая, как у них на глазах без всякой стрельбы тают ряды противников, оба охранника застыли посреди комнаты, раскрыв рты. У них отлегло от сердца, когда они поняли, что по ним больше никто не будет стрелять. Но почти одновременно Дабис с Монконкви заметили, что их пленник, присев в гробу, пристально смотрит на них в упор. Правда, они еще не осознавали связи между Флинксом и разгромом противника.
Монконкви неуверенно поднял пистолет. Клэрити, заметив его движение, встала во весь рост и закричала.
Охранники оказались более твердыми орешками, чем бандиты. Они были мало восприимчивы к тому виду страха, который Флинкс только что опробовал на бандитах. Но тем не менее, у каждого есть свой предел прочности. Не выдержав мощного залпа леденящего ужаса, оба охранника в конце концов вырубились так же, как и бандиты.
И тогда Флинкс остался в комнате один, если не считать Клэрити и Вандерворт.
Последняя вышла из-за своего укрытия и с широкой улыбкой, протягивая руку для приветствия, направилась навстречу Флинксу.
– Ну, мой мальчик, я не знаю, как тебе это удалось, но могу поклясться, что без твоих талантов здесь не обошлось. От меня не укрылось, как ты сразил их взглядом или чем бы то ни было. Сначала тех подонков на лестнице, а потом и моих охранников. Бедняги не сообразили вовремя опустить оружие. Им ведь и в голову не могло прийти, что мы на одной стороне.
Флинкс уже вылезал из саркофага.
– И на которой же?
– Не слушай ее, Флинкс! – поспешно выкрикнула Клэрити. – Ведь это она напичкала тебя наркотиками и засунула в этот ящик.
Вандерворт злобно обернулась к Клэрити.
– Сейчас же заткнись, паршивая сука! Раз не понимаешь, что для тебя самой же будет лучше, то заткнись и не высовывайся.
Все еще улыбаясь, Вандерворт снова повернулась к Флинксу. Тот смотрел на нее, не выказывая никаких эмоций.
– Наша крошка Клэрити ужасно расстроена. Происшедшее совершенно выбило ее из колеи, но я ее не виню... – и Вандерворт рассмеялась бархатистым, вкрадчивым смехом. – Я и сама порядком сбита с толку.
– Я тоже.
Казалось, будто Вандерворт стала выше ростом.
– Уверена, что мы сумеем выяснить, кто виноват во всем этом.
– Так значит, вы не имеете к случившемуся никакого отношения?
Голос Флинкса не дрогнул, взгляд был по-прежнему спокоен. Пип повисла в воздухе неподалеку от хозяина, а Поскребыш сначала метался от Флинкса к Клэрити, но не сумев сделать выбор, завертелся волчком между ними обоими.
– Я не совсем правильно выразилась. То есть, я хотела сказать, что трудно сразу во всем разобраться.
Но это были только слова. На самом же деле от Вандерворт исходила противоречивая смесь страха и злобы и много чего еще. И все эти эмоции не были направлены на поверженных бандитов, лежащих грудой у лестницы. Одни чувства были направлены на Клэрити, а вот другие – на него самого.
– Но если вам так искренне хочется мне помочь, почему же вы в таком случае боитесь меня?
– Я боюсь вас? Молодой человек, вы заблуждаетесь! – неожиданно ей словно открылась истина, она улыбнулась, но улыбка получилась вымученной. – Так значит, ты все-таки способен читать мои чувства? Не мысли, а что я испытываю в душе?
– Именно, и в настоящий момент у меня такое ощущение, что вы не столь расположены ко мне, как изображаете.
– Молодой человек, не советую вам воспринимать чужие эмоции столь прямолинейно. Они могут быть весьма противоречивы и неоднозначны. Вы только что, даже не пошевелив пальцем, уложили на месте пятерых. Поэтому, как мне кажется, я имею полное право чувствовать себя несколько запуганной.
– Но вы не запуганы. Вас пробирает не страх, а нечто другое. Не ошибусь, если скажу, что отвернись я на минуту, как вы, не раздумывая, броситесь поднимать пистолет, который уронил один из ваших головорезов.
В лице Вандерворт не осталось ни кровинки.
– Ты не можешь чувствовать этого. Ведь это не эмоция, а вполне конкретная мысль. – Вандерворт сделала шаг назад. – Ты не способен...
– Совершенно верно. Я не способен читать мысли. Но когда я высказываю предположение и потом вижу вашу реакцию, то мне не составляет труда догадаться, где же истина, которая для меня столь же очевидна, как будто вы сами признались в ней. Среагируй вы как-то иначе, я, может быть, и призадумался бы, мог бы заколебаться, подвергнуться соблазну выслушать вас.
– Но ты же не собираешься меня убивать? – прошептала Вандерворт потерянным голосом. – Ведь в тебе этого не заложено!
– Эй, неужели вы не помните, что никому не известно, что во мне заложено? Я ведь непредсказуемый мутант, и вы без конца предостерегаете людей опасаться меня.
Флинксу было противно видеть на лице Вандерворт неприкрытый ужас, но еще противнее испытывать при этом странное удовольствие.
Он вздохнул.
– Хватит с нас убийств, – и он указал в сторону лестницы. – Двое из них мертвы, двое других – без сознания. Одна смерть от ранения, другая наступила случайно. Я не собираюсь вас убивать, Вандерворт.
Та словно окаменела.
– А что в таком случае ты собираешься делать? – она уставилась куда-то мимо него. – Что ты сделал с ними?
– Просто позаботился, чтобы некоторое время они не действовали мне на нервы. Скажите мне честно, существуют ли вещи, которых вы по-настоящему боитесь? Нечто такое, что действительно страшит вас?
– Нет. Ведь я ученый и смотрю на мир глазами рассудка. Мне неизвестно, что такое страх.
Неожиданно Вандерворт выпучила глаза, словно рыба, которую выбросило на сушу отливом. Голова ее мотнулась назад, а сама она медленно повернулась вокруг себя. Пальцы ее впились в волосы. Издав один-единственный душераздирающий вопль, Вандерворт согнулась пополам и упала в глубокий обморок.
Из-за другой груды ящиков навстречу Флинксу шагнула Клэрити.
– Что ты с ней сделал?
Флинкс печально посмотрел на скорчившуюся у его ног фигуру.
– То же самое, что и с другими. Направил на них луч ужаса и держал до тех пор, пока их нервная система не отключилась. Я ощутил в ее сознании каких-то ползучих существ. То ли насекомых, то ли чего-то еще, не знаю. – Флинкс покачал головой. – Мне не нужны подробности. Вот и весь аналитический подход.
– Флинкс, как я рада, что все... Он резко обернулся.
– По-моему, будет лучше, если ты останешься стоять на месте.
В недоумении она послушалась, но была явно обижена.
– Могу себе представить, что ты думаешь. Но я не имею к этому никакого отношения.
– Ты все знала. Попробуй, скажи мне, что это не так.
– Не могу. И вообще, ты бы сразу догадался, вздумай я солгать тебе. Флинкс, я не знаю, что мне делать, что мне думать. Она наговорила мне такого... – она мотнула головой в сторону своей недвижимой начальницы. – Об Обществе Облагораживателей, их работе, о тебе. О том, что может из тебя впоследствии выйти. Я не верила ей. Мне не хотелось верить ни единому слову из сказанного ей. Но ведь у нее гораздо больший опыт в этой области, чем у меня. И потом у меня не было выбора. Откажись я, и они наверняка нашли бы другую, кому бы ты был совершенно безразличен.
– Выбор есть у каждого из нас. – Флинкс опустил голову, устав смотреть ей в глаза. Да, он устал. Точка. – Просто дело в том, что некоторым недостает для этого присутствия духа.
– Прости меня, прошу тебя, прости! – Клэрити расплакалась. – Они засунули тебя в этот ящик еще до того, как я обо всем узнала. Было уже поздно, я не могла остановить их. Я вынуждена была согласиться, чтобы затем помочь тебе. Позже, когда они потеряют бдительность. Ты должен мне поверить! Неужели ты не слышал, как я криком пыталась предупредить тебя? Ты ведь слышал, как я сказала, что это она повинна во всем, что случившееся – целиком ее рук дело!
– Да, я все слышал. Вот почему ты по-прежнему стоишь на ногах, а не валяешься на полу вместе с остальными. И я знаю, что все сказанное тобой – правда. В противном случае – ты самая искусная лгунья из всех, что мне встречались.
— Но если ты знаешь, если ты чувствуешь это, тебе наверняка должно быть известно, что я люблю тебя!
Флинкс отвернулся.
– А вот этого я как раз и не знаю. Твои чувства сильны. Но независимо от того, что ты говоришь, они все еще противоречивы и запутаны. В один момент ты утверждаешь, что любишь меня, а в следующий тебя начинает одолевать страх. То холодно, то горячо. Такие отношения мне не нужны.
– Предоставь мне шанс, Флинкс! – взмолилась Клэрити. – Я действительно запуталась в себе.
Он резко повернулся к ней.
– А как, по-твоему, я себя чувствую? Есть определенный набор ощущений, от которых я никогда не смогу избавиться. Неужели ты после всего случившегося еще надеешься, что я доверю тебе хоть что-то, не говоря уже о собственной жизни? Собственно, какая разница? Тебе не разделить со мной мою жизнь. Ведь как ни парадоксально, но твоя Вандерворт была по-своему права. Я не имею права и ни за что не соглашусь рисковать жизнью других. Ведь не исключено, что я действительно представляю для окружающих опасность, и когда-нибудь это проявится. Раньше я в этом не был уверен. Теперь же все иначе. Прежде всего, мне не следовало позволять себе увлечься тобой. Эту вину я готов признать.
