Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин
— Ты это слышал? — тяжело вздохнул Зет; у Гедимина защекотало в ухе, и он поморщился. — Я ему мешаю жить! Представляю, чего он наболтал мианийцам. Зачем ему слизняк под челюстью, если он не может перевести простую просьбу⁈
Гедимин промолчал. Он смотрел на сухие серые волокна, проступившие из-под обугленного слоя. К ним снизу подходила трубка, и она вроде бы не пострадала, но никакая жидкость по ней не текла, и от прикосновения она шла складками и вяло обвисала.
— Иджес, что там с регенерацией? — спросил он.
— Никак, — угрюмо ответил механик. — Я влил в него две ампулы — никакой реакции.
— Надо прикинуть, сколько флония нужно на такую массу, — сказал Гедимин, спрыгивая с верхнего тора и соскальзывая по тяжам к шару, висящему между тремя обручами. Его поверхность была обуглена, обшивка с неё уже слезла, обнажив волокнистые слои и обрывки сухих сморщенных трубок. Гедимин запустил коготь в образовавшуюся щель, хмыкнул, намерив два дециметра мёртвой ткани, и взялся за плазменный резак. «Тут поверхность удобная, с гранями, — сразу всё срежется…»
Плазма брызнула ему на руки, и сармат, резко выключив «сфалт», отвёл сопло в сторону. Обрызганная броня дымилась. Гранёный сгусток волокон остался невредимым — плазма разлетелась, не успев его обжечь.
— Мать моя пробирка, — пробормотал Гедимин, пытаясь поддеть волокна когтем. Они, даже мёртвые, лежали необычайно плотно. Щели, которые он только что прощупывал, закрылись. Сармату не удалось подцепить ни один волосок — ни когтями, ни лучевым резаком. Он покосился на плазморез, вспомнил брызги плазмы и, отодвинувшись от сгуска, сердито сощурился.
— И что теперь?
Он притронулся к одному из тяжей, соединяющих сгусток с обручами над и под ним. Переплетение волокон, выглядевшее прочным, неожиданно легко треснуло, и сармат увидел внутри чёрные хлопья — остатки сгоревших трубок. Он проверил нижние и боковые тяжи — везде было одно и то же: «кровеносная система» сгорела, а её броня, уже бесполезная, рассыпалась под пальцами на части.
— Этот сдох, — сказал, остановившись рядом, один из ремонтников. — Там ещё один такой же. Ничего не течёт, совсем дохлый. Что с ним делать?
Гедимин ударил кулаком, перешибая тяжи, и массивный сгусток, отделившись от опор, поплыл, набирая скорость, вдоль вектора гравитации. Пробив дыру в уловителе, он пролетел мимо дугообразных выступов и упал на тёмный лёд.
— Всё, что сдохло, выкидывай, — сказал Гедимин ремонтнику. — Оно не чинится. Одноразовое.
Он перебрался к следующему сгустку, проследил взглядом за «дохлым» агрегатом, летящим к астероиду, и ткнул когтем в тяж. К его удивлению, поверхность не треснула — только несколько обгоревших волокон порвалось и встало дыбом. Анализатор показал внутри тяжей сеть толстых и тонких трубок и жидкость, текущую по ним. «А этот живой,» — Гедимин смахнул с центрального сгустка остатки обшивки. Этот узел не хотел расставаться даже с обугленными волокнами, и сармат махнул на него рукой. «Может, они нужны для регенерации. Если мы её запустим…»
Сбоку мелькнуло что-то белое. Выглянув из-за переплетения тяжей, Гедимин увидел челноки. Они слетались к валяющимся на льду «дохлым» устройствам и, обмотав их тросами, утаскивали в неповреждённую часть корабля. «Будут сами чинить?» — Гедимин, проводив взглядом летящий челнок, пожал плечами. «Их дело.»
… — Гедимин, ты сильно занят? — спросил, привстав со дна спальной ячейки, Зет. Сармат, обходящий жилой модуль по периметру, развернулся к нему, — бригадир был чем-то озадачен.
— Тут ещё одно широкое кольцо, — Зет потянул за выступ на стенке ячейки и показал Гедимину шланг, покрытый пурпурными узорами.
— Ага, и тут такой же, — повернулся к нему сармат из соседней ячейки. — Сегодня всем такие выдали.
— Кто-нибудь проверил, что из него течёт? — спросил Гедимин. Сарматы, переглянувшись, покачали головами.
— Вылезай, — буркнул Гедимин, забираясь в ячейку. — И вы тоже. Отойдите подальше.
Когда ближайшие «кровати» опустели, сармат подвесил к шлангу пустой контейнер и встряхнул трубку. В ёмкость брызнула ярко-красная жидкость. Через несколько секунд контейнер наполнился до краёв. Гедимин отцепил его — трубка уже запечаталась белой плёнкой — и, взвесив на ладони, направил на него анализатор.
— Мея, — сказал он, стараясь не мигать слишком часто. — Чистая мея.
— Ядро Сатурна! — Зет, посмотрев на втянувшийся в стенку шланг, покачал головой. — Это оно с четверга подбирало состав?
— Подобрало же, — буркнул Гедимин, не показывая удивления. — Хороший синтезатор, нам бы такой.
«А если засунуть в него ирренций…» — мелькнуло в голове, но сармат тут же вспомнил, что ирренций уже был засунут — в составе грязи, смываемой каждый день со скафандров — но ни одного серого или зелёного кольца на стенках не появилось. «Ирренций, видимо, запрещён. А плутония у меня нет. А интересно было бы проверить…»
18 апреля 26 года. Лунный рейд, корабль «Ниийюу»
— Да, нехилая пробоина, — пробормотал Иджес, отступив на шаг от края пролома. — Как бы они астероид не потеряли…
Вытянутая дуга, ещё недавно состоящая из одного целого обруча и двух надломленных, разломилась окончательно — после выламывания и расчистки всех сгоревших и непригодных конструкций её края разошлись на сорок шесть метров. Бригада Гедимина собралась по одну сторону пролома, бригада Иджеса — по другую; они давно не виделись и сейчас не спешили разбежаться, хотя работы ещё оставалось много.
— Регенерация? — спросил Гедимин, глядя на Иджеса и не слишком рассчитывая на положительный ответ. Он сам проверил расчищенную поверхность, насколько хватило длины страховочного троса, — жидкость, заживляющая «раны», так и не начала выделяться.
— Очень тяжелое облучение, — буркнул Иджес, глядя под ноги. — Он вообще ничего не может заживить. Как бы он не сдох целиком, пока мы тут зашиваем дырки…
Зет протяжно свистнул.
— Маккензи, приём! Ты сказал мианийцам про
