Кирилл Мошков - Победа ускользает
В это время камера на полу недовольно запищала: объект, за которым она была назначена следить, удалился из ее поля зрения. Мустафа Ибрагим прервал запись, поскольку и так отснял едва ли не больше, чем надо, и аккуратно смотал кабели, убирая свою аппаратуру в сумку на плече. Остальные посетители галереи недоуменно шушукались, глядя на него.
И тут на лестницах затопали. Сразу с четырех близлежащих лестниц начали спрыгивать на прозрачный пол полицейские, одетые в боевую форму -- легкая броня, закрытый раскладной щит на левой руке, карабин за плечами: четыре, восемь, двенадцать... Последним спустился майор полиции и с ним -- тот неприметный человечек, что исчез, услышав слова "объект Империя-один", условное журналистское обозначение Галактического Пантократора.
- Вот этот иностранец, -- показал человечек на Мустафу Ибрагима. -- Снимал совершенно секретные события. -- И он что-то зашептал на ухо майору.
Майор слушал, недовольно морщась и отстраняясь: похоже, у неприметного стукача не слишком приятно пахло изо рта. Одни полицейские собрались в полукольцо, непроницаемо уставившись на Мустафу Ибрагима; другие вежливо оттеснили посетителей, отгородив своего начальника, стукача и журналиста так, чтобы их нельзя было снимать, и время от времени повторяя:
- Просим отойти и не глазеть, господа. Съемка полицейских операций без аккредитации полиции запрещена. Повторяем: просим отойти и не глазеть, съемка не разрешается.
Наконец, майор шагнул к Мустафе Ибрагиму. Тот мгновенно протянул ему навстречу целую пачку документов.
- Благодарю за сотрудничество, -- недовольно сказал майор, перебирая документы. -- Билет... виза... журналист, так... удостоверение легальное... паспорт... конфедерат, значит... Хорошо...
Со вздохом он вернул Мустафе Ибрагиму всю пачку.
- У нас есть информация, -- веско произнес он, -- что вы снимали некие события, предположительно имеющие секретный статус.
- Снимал, -- с готовностью подтвердил Мустафа Ибрагим. -- Нельзя? А как же закон о свободе слова?
- А аккредитация при министерстве средств массовой информации у вас, иностранного журналиста, имеется? -- ответил майор вопросом на вопрос.
- В точку, майор. Не имеется, -- весело ответил Мустафа Ибрагим.
- Стирайте запись, -- кивнул майор.
Против ожиданий, Мустафа Ибрагим спокойно вынул камеру из сумки, куда уже успел ее убрать, включил и демонстративно стер все записи. Майор -- чуть удивленный, чуть даже разочарованный, но в целом вполне довольный -- в ответ отдал честь и щелкнул каблуками:
- Благодарю за сотрудничество, господин Мустафа Ибрагим. Продолжайте культурный отдых.
Майор повернулся и величаво двинулся к лестнице. За ним потянулись полицейские. Полминуты -- и на галерее не осталось никого, кроме Мустафы Ибрагима, стукача и туристов, любопытно глазевших издалека, не решаясь снова подойти.
- Выкрутился, конфедератская сволочь, -- прошипел стукач, на всякий случай отступая задом.
Толстый, черноусый, черноглазый и румяный Мустафа Ибрагим только захохотал. Наклонившись, он посмотрел себе под ноги, на Дворец. Удаляющихся перехватчиков и яхты уже не было видно -- они ушли слишком далеко.
Мустафа Ибрагим выпрямился и посмотрел на трясущегося от ненависти стукача. Это был пожилой, плюгавый человечек в засаленной старой одежде, с редкими сальными волосами, сбоку начесанными на нечистую лысину. На лацкане его ветхого пиджака красовался красный значок движения "Монархисты Галактики За Исконный Порядок, Против Вредных Влияний" с золотым профилем Первого Пантократора, Отца Галактики.
- Ступай своей дорогой, грязный старик, -- добродушно посоветовал ему Мустафа Ибрагим. -- Я только что заработал тридцать тысяч долларов. Заработал заслуженно. Я намереваюсь отсюда направиться в старый добрый ресторанчик "Пещера гномов" на первом горизонте и съесть славный недешевый ланч. А тебя туда не пустят, в отличие от общественного парка, куда пускают даже такое шайтаново семя, как ты. Так что ты сейчас отойди подальше с моей дороги, чтобы я случайно тебе палец на ноге не отдавил, когда пойду тратить мои деньги.
И, исполненный достоинства, Мустафа Ибрагим поднялся по лестнице, с удовольствием вдыхая запахи трав и цветов.
Старый стукач, трясясь от трудно сдерживаемой ненависти, остался стоять на прозрачной броне галереи, попирая стоптанными каблуками далекий Дворец.
Вот так получилось, что в семнадцать сорок пять в специальном выпуске новостей Первого канала имперского телевидения, а затем -- в шестичасовых выпусках новостей десятков и сотен каналов по всей Галактике были показаны кадры буксировки поврежденной яхты с Пантократором на борту. "Новости без границ", как обычно, проявили свои лучшие профессиональные качества, и эти кадры были показаны уже с комментариями официальных лиц. Министр имперской безопасности маршал фон Гёссер сообщил, что на Его Величество при подлете к Космопорту действительно было совершено нападение, но героический пилот из Крыла Дракона лейтенант Альберт Мангельсдорф ценой собственной жизни спас суверена и уничтожил нападавшего (фон Гёссер не уточнил, кто был этот нападавший), а высокое мастерство пилота яхты, временного министра космического флота независимого Телема капитана Роби Кригера, и самоотверженный труд посланных на помощь суверену лучших молодых пилотов, надежды Звездного Флота, позволили безопасно эвакуировать Его Величество во Дворец, где в настоящее время специалисты вводят яхту в специальный аварийный док, чтобы вскрыть ее люки и доставить Его Величество в его Резиденцию. Его Величество Галактический Пантократор цел и невредим и в ближайшие часы или даже минуты, оказавшись в Резиденции, обратится к народу.
Эти новости смотрели в Галактике все, кто мог. В том числе и тот, кто пока никаким другим способом не мог получить информацию о том, удалось или нет столь давно и тщательно планировавшееся покушение на Пантократора, но очень ждал этой информации с того самого момента, как по его приказу в четырнадцать минут девятого утра в сеть Имперского информационного агентства был вброшен приказ "Группе 17" начинать штурм ЦОКП.
Он был довольно стар с виду, этот человек. У него была красивая, крупная седая голова и темные глаза, всегда полуприкрытые седыми ресницами, но время от времени взблескивающие пронзительным взглядом. Кажется, он так и не вставал из-за своего стола, вся верхняя крышка которого представляла собой рабочую поверхность одного из самых мощных компьютерных терминалов в Галактике -- не вставал с тех самых пор, как позволил адмиралу Ямамото искупить свои ошибки делом. Но, разумеется, это была лишь иллюзия: Ямамото вышел из этого помещения двадцать первого апреля, а сегодня шел к концу день двадцать шестого апреля, день, принесший Галактике сразу две колоссальные сенсации -- открывшееся предательство Президента Конфедерации и покушение на Галактического Пантократора. Конечно, за шесть дней старик неоднократно выходил из этого строго, почти аскетически обставленного помещения. Он не был совсем уж обычным человеком, но есть, пить и спать ему требовалось.
Посмотрев сводки новостей и -- с особенным вниманием -- сюжет о буксировке яхты Пантократора, он опустил седую голову и больше минуты провел в молчании и неподвижности, словно медитируя. Но нет, его небольшие, аристократически изящные, но морщинистые, в пигментных пятнах руки были в непрестанном движении -- он то сжимал, то разжимал их, словно борясь с эмоциями.
Наконец он глубоко вздохнул и выпрямился. Его руки достали было кисет с трубкой, но, положив его на край стола, он так и не закурил. Дотронувшись до терминала, он устало сказал:
- Начальник смены охраны.
Через несколько секунд перед ним появилась фигура в белом. Это был тот же офицер, что дежурил здесь шесть дней назад, когда Ямамото вышел отсюда с новым заданием, а двое тех, что пришли сюда вместе с Ямамото, закончили свое существование.
Старик несколько секунд непроницаемо смотрел мимо офицера, так что тот даже счел возможным напомнить о себе:
- О великий?
Старик кивнул.
- Ты помнишь, что в уставе есть такая глава -- "Экстренное свертывание деятельности при непреодолимых внешних воздействиях"?
Офицер заметно вздрогнул.
- Помню, о великий.
- Отдай этот сигнал всему внутреннему персоналу. Внешнему персоналу я отдам сигнал сам. И учти: я объявляю общий сбор всей Вершины. Братья Вершины будут прибывать в течение ближайших суток или двух. Обеспечь постоянное дежурство на входе в количествах, необходимых для встречи и сопровождения.
Офицер тяжело задышал.
- Случилось самое худшее, -- то ли вопросительно, то ли утвердительно пробормотал он, пошатнувшись от нахлынувших эмоций.
Старик коротко взглянул на него.
