Сергей Фрумкин - Боевое Братство
– Что «рассказывай»? – не уследив за логикой женщины, повторил маршал.
– Почему вдруг сам великий Тургаон занимается обыкновенной пиратской шхуной?
– Они захватили «Эльрабику», – маршал вновь вспомнил, зачем он здесь – только что озарившиеся воспоминаниями глаза вновь потускнели от тоски.
– Что захватили?
– Тарибскую «Эльрабику».
– Большой корабль?
– Экскурсионный.
– И?
– На нем летела моя дочь.
– Дочь? Понятно. – Альрика вдруг словно вспомнила что-то важное, что не позволило ей даже закончить этот разговор – она соскочила со стола, внимательно посмотрела на маршала и, почему-то разволновавшись, спросила: – Что ты сделал с Братьями? Ты не подумай, мне все равно… только среди них – мой сын! Его-то я хочу видеть живого и невредимого!!!
Тургаон невесело хмыкнул.
– Здесь еще и твоя дочь! – укоризненно напомнил он.
– Моя дочь? – удивилась женщина. – Так ты все же воспользовался моей яйцеклеткой?
– Девятнадцать лет назад. Твою дочь звали Кани.
– Звали?
– Девочка умерла… Здесь, на этом корабле…
– Прости, мне жаль! Но ты же не ждешь большего? Кани родилась из моего семени, но я даже не знала о ее существовании. Было бы странно испытывать материнские чувства к человеку, о котором даже не слышал…
– Она была альтинкой!
– Все-таки альтинкой?
– Я же тебе говорил. Ты тоже могла бы. Если бы вступила в Содружество.
– Знаешь ведь: не люблю союзы… Что ж, сочувствую, Тургаон! Но и ты пойми: не могу думать о ком-то другом – здесь мой сын! Даже не знаю, сколько ему сейчас – возможно, спала не один год… – Альрика с женской эгоистичностью улыбнулась воспоминаниям и продолжила с гордостью: – Он тоже одаренный! И он – по-настоящему мой! Я по-настоящему почувствовала себя матерью!
– Что ты имеешь в виду?
Альрика повела бровью:
– Его отец заставил меня родить по старинке.
– Он изувер?!
– Но ты же знаешь, мне всегда везло на таких мужчин. Сбежала от одного тирана, попала к другому.
– Тирана? – пробормотал Тургаон, вспоминая. – Я с тебя пылинки сдувал! Ни с того, ни с сего украла с выставки навигационный разведчик и пропала на долгие годы. Я поднял тогда на поиски весь флот Лиги…
– Зная тебя, не сомневаюсь. – Альрика мило улыбнулась: – Но мне так захотелось. Люблю свободу…
– Этот корабль был раритетом! Неужели он не развалился на первом же переходе в гиперпространство?
– Нет… но развалился позже. Тогда и попала сюда – попросила у Братьев помощи, они и помогли – заперли, как птичку в клетке… Ты не ответил, Тургаон, где мой сын?!
– Твой сын? – маршал хотел пожать плечами, но вместо этого осознал очевидный факт: – Если твой сын – альтин – его здесь нет. Единственный альтин пиратского города захватил у меня, то есть у Леверсона, крейсер и сейчас дежурит где-то над нами, в атмосфере.
– В атмосфере? Мы на планете?
– На Земле. Пираты рухнули сюда, когда бежали от моего флота… Теперь понятно, как мальчишка захватил сперва САДГ, а затем крейсер – он твой сын! Чему тут удивляться?..
– Удивляться есть чему: он не только мой сын, но и сын своего отца. Весь этот «Улей» – целый рассадник потенциальных альтинов! Поэтому гарантии, что на крейсере – мой сын…
– Говорю тебе, здесь никого не осталось. Ни «отцов», ни Линти… Я бы почувствовал. Я искал… Все на крейсере. Лети, ищи, если хочешь… Мне уже все равно…
Альрика удивленно посмотрела на Тургаона:
– На тебя не похоже!
– Меня, какого ты знала, больше нет! Я прилетел сюда, чтобы проводить в последний путь дочь!
– В каком это смысле «проводить»? – Альрика нахмурилась, ощутив в голосе маршала траурную обреченность.
Тургаон мысленно обратился к часам на руке:
– Через семнадцать минут корабль взлетит на воздух. Я остаюсь. А ты – смотри сама.
– Ты взрываешь «Улей»?! Сумасшедший! Зачем?
– Я хочу похоронить дочь!
Альрика заглянула ему в глаза, повела бровью и кивнула:
– Ага, понятно. Послушай, если сына здесь нет – ради бога, взрывай. Но когда я засыпала, в «Улье» находилось около восьмидесяти тысяч пленников, в основном – женщин. Они по-прежнему здесь?
– Не знаю, – маршал честно развел руками.
– Вот как? Хочешь взорвать тысячи ни в чем не повинных девчонок, на месте любой из которых могла бы оказаться собственная дочь?
– А что мне делать? Оставить врага безнаказанным?
– Останови взрыв, а я усыплю экипаж – и пленных, и хозяев. Я знаю, как это сделать – перед тем, как мой «изувер» оставил меня в этом морозильнике, он успел посветить во все свои тайны. Его называли «Отцом»… Не слышал?
– Слышал! – прорычал Тургаон. – Этот самый «Отец» боролся с моей девочкой и сгорел вместе с ней!
– Тогда: если другого Отца в «Улье» нет, я запросто могу стать «Матерью»… Осталось шестнадцать минут?
– Да…
– Время идет! Ну что, согласен? Пойдешь спасать людей или заберешь всех с собой в могилу? Отмени взрыв, а я подарю тебе корабль! И не просто корабль – космический город древних мантийцев! Давай же, Тургаон! Решайся!
Тургаон поднялся на ноги. Альрика была права – ослепленный желанием мстить, он едва не погубил тысячи совершенно невинных людей. А ведь знал, что трюмы «Улья» должны быть переполнены пленниками… Выходило, Леверсон прав – когда-то великий полководец и в самом деле стал невменяемым!
– Я попробую, – опомнился маршал. – Но ты не жди результата: усыпляй всех и беги с корабля!
– Если усыплю, уснешь и ты – некому будет разминировать бомбу. Я поступлю по-другому: запрограммирую Мозг «Улья» – через двадцать минут он пронижет все узлы и каюты нервно-паралитическим излучением, действующим даже через пресловутые латы абордажников – люди спокойно заснут, а когда проснутся, здесь уже будут хозяйничать солдаты Лиги.
– Владимир… Русского графа зовут Владимир, – вспомнил Тургаон. – Пусть Мозг свяжется с этим человеком – его войска сейчас ближе, чем крейсера Лиги. Мозг знает, как – пираты уже вели с его помощью переговоры с соседними государствами…
Глава 26
Тургаон прислушался к часам – до взрыва оставались двенадцать минут. Маршал бежал к колодцам в лифтовые шахты приводов, оступаясь о в беспорядке разбросанные повсюду тела пиратов и натыкаясь на бродящих среди трупов вооруженных молодых Братьев с ошеломленными выражениями на бледных лицах.
Бартерианцев уже нигде не было – ни живых, ни мертвых. Наемники отступили, забрав с собой тела и раненных, и убитых. Снаружи тоже никто не ждал – три десантных крейсера покидали в эту секунду воздушное пространство планеты. Пути к отступлению не существовало…
Препятствий движению Тургаон не боялся – ему вполне хватило той толики оставшихся внутренних сил, которые требовались, чтобы внушить встречающемуся «молодняку», что они ничего не видят, а идущим мимо них незнакомец – всего лишь плод обостренного воображения, и даже более – игра света и тени. Маршал боялся другого – разминировать установленный Дербероном заряд мог только самый опытный армейский сапер и то – при наличии времени и специальной аппаратуры.
Когда взрыватель предстал перед его глазами, Тургаон понял, что опасался не напрасно – отключить таймер маршалу было не по силам. Оставалось всего семь минут, за которые следовало принять решение – бежать с корабля-города или попытаться все же спасти жизни ни в чем не повинных молодых пленниц – как правильно заметила Альрика, на месте любой из которых могла оказаться его бедная Кани… Маршал выбрал второе.
С минуту он размышлял, как осуществить задуманное. Максимум, что можно было успеть за шесть минут – отсоединить от надежно закрепленного взрывателя несколько капсул боезаряда, полагаясь, что мощность взрыва окажется недостаточной, чтобы начать цепную реакцию в жерле гигантского гиперпривода. Вынести за пределы «Улья» всю бомбу, чтобы она разорвалась подальше от этого места – для этого требовались еще минут десять и готовый к полету бот, чего, разумеется, не было.
– Начнем! – вздохнул великий альтин.
Сконцентрировав все свое внимание, сосредоточившись, Тургаон начал очень быстро набирать на каждой капсуле коды, размыкающие замок крепления цилиндра к телу бомбы. Разомкнув все замки, нужно было еще снять каждый шестидесятикилограммовый цилиндр с зарядом с креплений и перенести его на расстояние, на котором он точно не детонирует. А с уверенностью можно было утверждать, что заряды не детонируют только, если окажутся за пределами зала гиперпривода, на самом верху лифтовой шахты.
Работа, непосильная для измученного жизнью старого вояки! Но Тургаон не сдался – он использовал все – и телекинез альтина, и собственные мускулы, и волю к победе закаленного кадрового офицера.
Часы стучали у него в голове, ведя обратный отсчет времени: «одна минута двадцать секунд, одна минута десять секунд…». Руки и ноги отнимались. Солнечное сплетение стонало, предупреждая о недостатке внутренних сил альтина. Но маршал не останавливался до те пор, пока в голове не прозвучало: «тридцать секунд».
