Валерий Иванов - Визит к Тёмным
— Ты ее давно знаешь? — спросил я.
— Я ее вижу в первый раз, — пояснил приятель, — просто попросил свою, чтобы она привела с собой подругу.
— Как же ты меня будешь знакомить, если и сам ей еще не представлен?
— Ничего страшного, подойду — представлюсь и заведу разговор, — с этими словами t`Альт направился к означенным дамам.
— Флаг тебе в руку, — пожелал я без всякой иронии, но, по-моему, он не понял смысла этой популярной земной присказки.
Как у него все это просто, понятно — столичная штучка, гвардейский офицер. Мне этому еще учиться и учиться. Тем более, как я уже успел убедиться, многие местные обычаи и традиции заставляли поломать голову.
Не знаю, что говорил моей будущей избраннице мой друг, однако она то и дело хохотала, что-то шептала подружке и стреляла глазами в мою сторону.
— Сделай значительное лицо, — сказал я себе, — не иначе, de te fabula narratur.[18]
Я напыжился, возвел глаза к потолку и постарался казаться выше ростом.
А t`Альт заходил то с одной стороны, то с другой и отчаянно жестикулировал, то есть по определению, не помню уж какого классика, вился мелким бесом.
Откуда-то из боковой двери вышел полный мужчина в черном камзоле с белым жабо и громко объявил:
— Бал начинается!
Все мужчины отошли к противоположной стене, там, где стоял и я, а женщины остались на месте у другой стены.
В это время зазвучала негромкая музыка. Оркестр сидел вдоль стены на небольшом подиуме и представлял собой двух скрипачей (хотя по земным меркам, ввиду их громадности, это скорее были какие-нибудь альты), одного свирелиста и барабанщика. Мелодия была нехитрая, я бы даже не назвал ее мелодией, но ритмичная. Такой заунывный напев, наподобие напевов чукчей под бубен.
Мужчины мелкими шажками засеменили к своим избранницам. Каждый из них, приблизившись, протягивал к женщине правую руку и склонялся в поклоне. Женщина подавала левую руку и становилась по правый бок пригласившего. Далее они оба делали по два быстрых шага в ритм музыке и затем разом слегка подпрыгивали. Немного смахивало на «танец маленьких утят». И так пара за парой через весь зал, где разворачивались и скакали обратно. Вот и весь бальный танец. Я понял, что справлюсь с этим нехитрым делом.
Т`Альт пригласил свою даму, а мою будущую симпатию пригласил какой-то другой офицер в гвардейской форме.
Танец закончился, и мой приятель почти бегом возвратился ко мне.
— Давай, приглашай ее на следующий танец, — зашептал он, — а то опять перехватят.
— Удобно ли? — усомнился я, — ты же еще не успел меня ей представить.
— А, что же я, по-твоему, там делал? Цветочки поливал?
Тоже своеобразный юмор. Про здешние цветы и связанные с ними традиции еще будет отдельный рассказ.
Как только хлипкий оркестрик загундосил свой новый опус, я помчался к своей избраннице на всех парах, немало удивив давешнего гвардейца, которому она подарила первый танец. Он крутнул ус и пренебрежительно глянул мне вслед, мол, какой-то шпак собирается с ним посоревноваться по части покорения дамских сердец.
Танец у меня получался, от партнерши пахло духами и женщиной, и у меня от этого закружилась голова. К счастью, разговаривать во время танца было не принято, иначе, от волнения я вряд ли смог поддержать светскую беседу, Да и о чем здесь говорят с женщинами? Уж, во всяком случае, не о погоде на дворе и видах на будущий урожай.
— Скоро она будет моей…, - эта мысль засела в моей голове, повторяясь вновь и вновь сообразно ритму танца.
Как оказалось в дальнейшем, любовные дела делались в этом обществе не так быстро и запросто…
Следующий танец у меня снова украл гвардейский офицер, воспользовавшись моей некоторой медлительностью, возникшей в результате нахлынувших сладких мечтаний. Он победно топорщил свои усы, высоко взбрыкивая ногами.
Ничего, больше ему этого не удастся — что-что, а в скорости я мог превозмочь любого соперника. Мой конкурент пристроился рядышком со мной. Ожидая четвертую мелодию, я прямо гарцевал на месте, собираясь рвануть при первых же звуках и чуть не совершил ошибки на посмешище всего зала.
Т`Альт, однако сумел разгадать мои намерения и вовремя удержал меня за локоть.
— Стой! — зашипел он в ответ на мой недоуменный взгляд, — сейчас два танца подряд приглашают дамы.
Оказывается, в танцевальном ритуале предусматривалась определенная очередность: три танца приглашают мужчины, два — дамы, вновь три — мужчины, затем два — два дамы, ну и так далее. Для чего это было придумано я понял сам из дальнейших событий.
Наши красотки плыли к нам, обворожительно улыбаясь и завлекательно распахнув глазки. Гвардеец, ничуть не сомневаясь в своем превосходстве, уже ступил шаг вперед, но был посрамлен. Моя курносая брюнетка протянула руку мне, и мы пошли выделывать эти два притопа-три прихлопа, как окрестил я про себя незамысловатые па. Т`Альт следовал за нами в паре со своей миниатюрной любительницей рюшечек, оборок и громадных шляп.
Второй дамский танец также был подарен мне, и мой незадачливый соперник, ворча проклятия, принял свое поражение и удалился прочь, оставив поле боя за мной. В этом и состоял смысл чередования мужского и женского выбора. Выбор оставался за дамами, и, если женщина отдавала кому-то свое предпочтение — обжалованию это не подлежало.
Моя пассия явно ко мне благоволила. Во время большого перерыва мы были представлены друг дружке. Ее звали t`Иллари, а имя миниатюрной брюнетки было t`Кьясти. В интервале между танцами мы уже вчетвером мило болтали. Собственно говоря, пальма первенства здесь была за t`Альтом, который шутил, каламбурил и рассказывал последние дворцовые сплетни. И где он только насобачился этим светским штучкам. Я молча ел свою брюнетку глазами, а она отвечала мне ласковыми многообещающими взглядами.
Словом танцевальный вечер прошел, как надо. Первый шаг в процессе обольщения женщины был сделан успешно. И лишь когда мы с t`Альтом возвращались домой, мне в голову пришла крамольная мысль.
— Отчего это очаровательная t`Иллари предпочла меня блестящему гвардейскому офицеру? — подумал я.
Положа руку на сердце, он выглядел представительнее, да и мужской красоты в нем было побольше. Я с подозрением глянул на оживленное лицо t`Альта. Что он мог наговорить про меня такого привлекательного для дамы полусвета?
— Ну-ка, колись, что ты ей про меня наплел? — мой вопрос застал t`Альта врасплох.
— Ничего особенного…, - его лицо покрылось малиновыми пятнами.
— И все же?
— Ну, я сказал им, что ты сын губернатора отдаленной провинции и что твой папаша страшно богат, а ты единственный наследник, — нехотя признался он.
— Но это же сплошная ложь!
— А, кто будет проверять. Кроме того, чтобы ты имел в виду — у тебя тут дядюшка при дворе императора занимает не последнюю должность.
— Какой еще дядюшка? — я пришел в ужас, — а, если она спросит, кто именно?
— Сделаешь значительный вид, — t`Альт надул щеки и закатил глаза, — и просто промолчишь. Женщины обожают тайны. К тому же тут не принято делиться секретами придворных интриг, все завидуют друг другу.
Все-то знал о женщинах мой любезный друг. Вот только мог бы предупредить заранее о своей рекламной акции.
— Я же не просил тебя об этом, — с упреком бросил я, — теперь вот думай, чтобы не ляпнуть t`Иллари что-то вразрез с твоей версией моего происхождения.
— Она сама приходится племянницей императорскому виночерпию, — заметил t`Альт, — а это очень важная шишка при дворе. Ты думаешь, что женщину можно прельстить только разговорчиками и танцевальными выкрутасами? Как бы ни так. Все они особы меркантильные и подкатиться к ним сложно без звона монет в кошельке.
— А ведь он прав, — подумал я, — и на моей родной планете те же самые трудности в общении с женским полом. Без денег и должности ты никому не нужен.
Тем временем, приободренный моим молчанием, t`Альт принялся развивать тему ухаживания за дамами. Оказывается, существовал целый цикл действий, без которых нельзя завоевать сердце женщины. Во - первых, два-три танцевальных бала надо вьюном виться подле избранной красотки, демонстрируя ей свое полное восхищение ее внешностью. Затем, когда она начинает дарить тебе дамские танцы — это является сигналом, что твои ухаживания приняты. Здесь уже надо думать о дорогом подарке, который будет отнесен ей посыльным от моего имени в ее дом.
— Вместе с цветами? — поинтересовался я.
— Ты что? — Т`Альт в ужасе округлил глаза. — Цветы дарят только мертвому врагу на могилу. Срезанные цветы — мертвые цветы. Худшего оскорбления нельзя и придумать.
— Мертвое — мертвым. И это правильно, — подумал я.
— Если дама подарок не отвергает, значит, дело на мази, — поучал мой верный друг, — следует посылать второй подарок.
