Фактор дисбаланса - Макс Алексеевич Глебов
— Спасибо за помощь. Сколько я был в отключке?
— Минут тридцать. Надеюсь, всё это было не зря?
— Завтрашний день покажет, но какой-то результат точно есть. Твой диагност прав, поспать было бы совсем не лишним, только боюсь, вместо этого нам придется продолжить начатое.
— Отдохни хотя бы час. Кому будет лучше, если ты и впрямь сожжешь себе мозги?
— Хорошо. Час, но не больше, — Шела права. Времени, как всегда, почти нет, но дать организму возможность хоть немного восстановиться действительно надо.
Я приказываю демону разбудить меня через час и почти мгновенно вырубаюсь.
* * *
Утро начинается не с грохота артиллерии, как мы все ожидали, а с ультиматума. Не знаю, что по этому поводу думает барон Шваб, но виконт Волжский, похоже, до сих пор надеется, что войну удастся выиграть без масштабного смертоубийства. Поэтому, прежде чем стрелять по Динино из минометов и пушек, он заставляет генерала Хартмана выслать к нам парламентеров.
Меня на переговоры никто, естественно, не приглашает, но всё происходящее нам с Шелой в режиме реального времени транслирует висящий над Динино дрон. Никакого диалога не получается. Капитан и лейтенант армии Шваба не имеют никаких полномочий, кроме доставки подполковнику Горскому ультиматума с требованием капитуляции и стандартными фразами о бессмысленности сопротивления в безнадежной ситуации и напрасных жертвах среди мирного населения.
В случае согласия всем жителям поселка гарантируется безопасность и отсутствие любых посягательств на их жизни и имущество, за исключением оружия и боеприпасов. Горскому и его подчиненным обещают почетный плен с мягкими условиями содержания и немедленное освобождение после прекращения боевых действий. Кроме того, в послании содержится прозрачный намек на возможность в будущем продолжить службу, но уже не барону Самарову, а новому владетелю этих земель. Аналогичные условия предлагаются майору Левандовскому и его стражникам. В качестве дополнительного пряника за согласие сдать Динино без боя, майору и подполковнику ещё и обещают крупные денежные вознаграждения.
Парламентеры удаляются, дав нашему командованию час на размышление, и судя по дальнейшему диалогу между Горским и Левандовским, им есть о чем подумать. Понятно, что умирать не хочется никому, а в случае отклонения ультиматума вероятность такого исхода становится, мягко говоря, довольно высокой, но и сдаться без боя, и, по сути, переметнуться на сторону противника майор и подполковник тоже не готовы.
У каждого из них для этого есть свои причины. Горский, судя по всему, слишком тесно повязан с бароном Самаровым. К тому же он ещё и его родственник, хоть и дальний. Да и в городе у него много всего осталось, включая семью. А у Левандовского всё проще. Присяга для него не является пустым набором слов, и становиться предателем ему совершенно не хочется. Не дурак майор, и прекрасно понимает, что достаточно предать однажды, и к тебе всегда будут относиться, как к человеку, который в любой момент может предать вновь, в том числе и своего нового хозяина.
Ну а с другой стороны, они оба понимают безнадежность положения, и в свете того, что защитить Динино всё равно не получится, им совершенно не хочется обрекать на бессмысленную смерть под минами и снарядами сотни простых людей, не имеющих никакого отношения к этому конфликту. Не знаю, как для Горского, а для майора Левандовского это соображение однозначно имеет большое значение.
— Тебе нужно сходить к ним, — настойчиво произносит Шела. — Объясни Горскому, что шансы отбиться всё ещё есть. Если Динино окажется слишком сложной целью, генерал Хартман не захочет терять здесь половину своей армии. Главное продемонстрировать противнику, что цена победы будет намного выше его ожиданий, и тогда враг решит просто обойти поселок и двинуться дальше по тракту к городу. Их конечная цель не Динино. Достаточно захватить город, и остальные поселения сдадутся сами. Если нам удастся отбить первый штурм, причем с ощутимыми потерями для врага, командование армии Вторжения окажется перед очень неприятным выбором и, скорее всего, откажется от повторных атак. Попробуй убедить Горского и Левандовского в том, что этот план реален.
Слова Шелы практически совпадают с моими собственными мыслями, так что я с ней не спорю и немедленно отправляюсь в Штаб. Пропускают меня без лишних вопросов, лишь вежливо попросив подождать, пока о моем приходе доложат господину командующему. Ну а Горский без лишних проволочек приказывает меня впустить. Видимо, их с Левандовским мозговой штурм уже зашел в тупик, и оба офицера надеются на появление каких-то свежих идей. Вот эти-то идеи я и вываливаю на головы наших военачальников, уже успевшие распухнуть от бесплодных попыток сложить из букв О, П, Ж и А слово «Победа».
* * *
Ультиматум мы отклоняем, даже несмотря на то, что нам пытаются дать второй шанс. На этот раз в ход идет последний аргумент, к которому изначально парламентеры предпочли не прибегать. Новые переговорщики ссылаются на присутствие в армии вторжения виконта Олега Волжского, представляющего здесь своего отца. Однако эта попытка тоже оказывается безуспешной. Горский лишь цитирует старую, как мир истину:
— Вассал моего вассала — не мой вассал, — мрачно произносит подполковник. — Я с почтением отношусь к графу Волжскому и его сыну, но присягу мы все давали барону Самарову. И если вы хотите, чтобы мы сдали вам Динино, отправляйтесь в столицу нашего баронства город Свислов и принесите мне приказ об этом от моего сюзерена.
В итоге парламентеры уходят ни с чем, и примерно через полчаса перед участком стены чуть правее восточных ворот взрывается первая серия мин, выпущенных с приличным недолетом. Взрывов много, больше десятка, но относительно недалеко от стены падает только одна мина. Судя по всему, противник задействовал сразу все свои минометы.
Примерно в километре от нас на небольшую возвышенность, через которую плавно переваливает тракт, выезжают сразу две бронемашины. Одна из них вооружена крупнокалиберным пулеметом, вторая –тридцатимиллиметровой автоматической пушкой. На срезе её ствола несколько раз вспыхивает огонь, и прямо перед воротами встает цепочка небольших земляных султанов от взрывов осколочно-фугасных снарядов. По железным створкам с грохотом стучат осколки.
— Виконт Волжский всё ещё надеется, что вы одумаетесь, — комментирует происходящее Ло. — Именно он приказал генералу Хартману провести эту демонстрацию боевой мощи армии вторжения. Хартман пытался возражать, считая такие действия бесполезной тратой ценных боеприпасов, но Волжский-младший настоял на своем.
После взрывов и выстрелов наступает короткая хрупкая тишина. Противник ждет нашей реакции, но долго это ожидание
