Легенды Лиса - Антон Александрович Карелин
– Лорд Ива, – сказала она, прямо-таки безудержно расплываясь, – глупо мне в этом признаваться… Но всё же… Всё это время я не ждала вашего разрешения уйти. Как не ждала того, что рыцари явятся меня спасать. В любую минут, начиная от вашего поступка, я могла уйти самостоятельно, в любой момент. Вы же не могли причинить мне никакого вреда. И все мои люди об этом знали.
– Что? – спросил я.
– Это пятая жизнь, Лорд Ива, которую я живу за других. Третьей была жизнь солдата. Я служила в отряде младшего брата. Понимаете? Я – высший воин, уже три с половиной года.
Я шагнул к ней, нахмурившись. Я попытался взять её за плечи, поняв внезапно – вот чего я хочу уже полчаса. Она почти не двинулась, но свод пещеры перевернулся, прикосновение бросило меня на колени, и я уткнулся щекой в камень рядом с её ногой.
– Простите, Лорд Ива, – говорила она быстро и виновато, – пожалуйста, простите. Это уж слишком, я понимаю, это…
– Замолчите же, – прошипел я, не двигаясь, не в силах поднять лицо и встретить её взгляд. Я писал чуть выше, что никогда в жизни не испытывал такого стыда. Я ошибался.
– О, Лорд Ива, – с жалостью промолвила она спустя полминуты, не вынеся тягостное молчание. – Ну простите меня, пожалуйста! Оскорбите меня ещё разок, вам станет легче.
– Да вы просто цветок, – мучительно выдавил я, собрав всё своё мужество, и от всей души оскорбляя её, – чище и прекраснее которого нет никого на свете... Вот всё, что я хочу вам сказать.
– Зачем вы говорите это, – прошептала она, краснея и отворачиваясь, – я была с вами не честна. Дважды. Трижды. Я и сейчас с вами не честна!
Я посмотрел в распахнутые глаза, на мучительно изогнутые губы и пурпур щёк, на открытый лоб и нежный овал лица, на этот детский, страдающий кончик носа. Её подбородок дрожал. Глиняный ком во мне лопнул и осыпался. Дотлевшее сердце погасло и вспыхнуло с той запредельной яркостью, какая бывает раз в жизни. Ничего не видя в этом свете, кроме неё одной, я хрипло ответил:
– Да нет же! Все ваши “нечестности” – только тени, а сами вы – солнце. Я не думал, что могу встретить солнце здесь, не на небе. Удивительно… что встретил вас.
Взгляд её метнулся к моим глазам, прыгнул прочь, вернулся, ресницы затрепетали, руки взлетели и опустились, снова взлетели – и легли мне на плечи, совсем ослабшие.
– Лорд Ива, – возразила она чисто и искренне, сгорая в том же свете, что я и, – вы не понимаете. Это я искала вас, с самого детства, когда вы были ещё разбойником, а мне исполнилось шесть лет, и я прочитала о вас поэму. Я не случайно пришла сюда, заканчивать пятую жизнь перед началом своей настоящей. Я хотела увидеть вас… и попрощаться. И я… так рада, что увидела вас! Вы оказались ещё честнее, чем я думала, а я думала, что и таким-то быть невозможно! Вы оказались… как ненастоящий, но всё же такой настоящий. Знать вас – величайшая радость в моей жизни, правда!
Тяжесть невесомых рук, запах её волос, гладкость кожи и алый мак склонённого лица были невыносимы.
– Что же вы молчите, – едва слышно сказала она.
– …Что ж, – сказал я после долгой паузы, не прекращая ей любоваться. – Теперь мы увиделись, ваше высочество. И можем… попрощаться. Право, жить, зная вас, гораздо лучше.
– Я… тоже так думаю, – прошептала она, тыльной стороной ладони касаясь губ.
Отлив опустился к низшей точке, и прибрежные протоки обмелели.
Мы вышли из пещеры, как пьяные. Я вёл её обратно, с каждым шагом угасая и погружаясь в никуда. Она шла за мной послушно, с принятым решением навстречу наказанию.
Глашатай объявил о решении Её Высочества, и войско собралось очень быстро, пока мы с ней смотрели друг на друга. Тучный воспитатель очень хитро глянул на меня, и, улучив момент, кивнул удовлетворённо. Очевидно, я идеально вписался в его понятие о необходимом Её высочеству уроке. Возможно, мной изначально манипулировали именно ради такой вот оказии. Тяжесть морального выбора, и прочее – вернувшись, он наверняка получит заслуженную медаль.
Всё это время мы с принцессой, как умирающие от жажды, не отпускали друг друга взглядами. Сеть наших взоров оплела поле. Теперь я вёл под уздцы её коня, совершая один из обрядов гостеприимства – проводы. Несколько тысяч моих подданных тащились в отдалении с ещё более несчастным видом, чем был у нас с принцессой.
– Я прощаю вас, Лорд Ива, – сказала она перед расставанием, – прощаю вас за нарушенные гостеприимство и перемирие.
– А мне не за что вас прощать, – ответил я, отпуская её коня.
Она оглянулась один раз, будто бы случайно, затем угасающее солнце поглотило её и сопровождающих и угасало за горизонтом вместе с тем, что догорало у меня в груди.
Я вернулся домой, как будто во сне, и никто не подошёл ко мне по дороге. Замок был пуст, всё небо занимали теснящиеся тучи. Чайки носились низко, зазывая дождь. Оборачиваясь, я всякий раз видел её исчезающее в солнечных лучах лицо. Закрывая глаза, я видел его рядом со своим, там, в пещере.
– Что с вами, мой лорд? – спросил мой старик две недели спустя. – Вы вытащили нас из самой безнадёжной ситуации, какая только бывала на моей памяти! Вы ещё больше прославились во всех краях от моря до великого тракта. О чём же вы печалитесь?
Я посмотрел на него, не видя, и ответил:
– Дед, я вытащил вас из одной безнадёжности, чтобы загнать себя в другую, куда более тяжёлую. Я люблю принцессу, дед. Люблю её всем сердцем.
– Но это… совершенно безнадёжно, мой господин! – воскликнул он, обалдев. – Она же будущая королева! Учитываю вашу славу и привлекательность, мы бы могли сосватать вас с баронессой или, может, графиней. Договориться с герцогиней было бы уже выше наших возможностей. Наследная принцесса – это издевательство!
– Плевать мне на издевательство! – рявкнул я. – Мне всё равно, не могу я тут оставаться! Приготовь коня и вещи, уеду сегодня вечером. А те, кто недоволен, могут плюнуть мне в спину,
