Виктор Тарнавский - Время жить. Пенталогия (СИ)
- Наконец-то! — счастливо шептал он, целуя Кару, стискивая плечо сына, вымахавшего уже почти с него ростом, гладя по волосам дочь. — Как я рад, что вы нашлись!
- Это ты нашелся, папа! — дочка, как она всегда умела, ввинтилась ему под руку и теперь смотрела на него снизу вверх счастливыми глазами. — Где же ты все это время был?!
- Ой, где я только не был! — покачал головой Даксель. — Воевал с пришельцами в Акесе, эвакуировался в Гордану, был в плену у пришельцев, вкалывал на плантации на чужой планете, потом мерил эту планету ногами, летал на космических кораблях…
- Ох, и поносило же тебя по свету! — Кара шутливо ткнула его кулачком в бок. — И все потому, что ты ухитрился забыть вытащить бумажник из кармана плаща!
- Забыл, — покаянно вздохнул Даксель. — И где же он теперь?
- Дома, где же еще? Вот придешь, возьмешь его, и чтобы больше не терял!
- Никогда! — помотал головой Даксель. — Больше я никогда вас не потеряю!
Девятнадцатый час — Час Завершений.
Кэноэ приходилось бывать на рудниках Мааримпоа, где объемы добычи полезных ископаемых измерялись дюжинами миллионов тонн в год, но представленная в этом зале картина его тоже впечатлила. В земле разверзлась настоящая пропасть — огромная яма-воронка более чем в пять километров в поперечнике и глубиной в несколько сотен метров. Стены этой воронки представляли собой множество ярусов-террас, на которых работали экскаваторы, набиравшие породу насыщенного ржаво-оранжевого цвета и загружавшие ее в кузова самосвалов.
Издалека эти машины казались крохотными, но экспозиция на переднем плане показывала их истинные размеры. Самосвал, будто бы двигавшийся прямо на алтарь посреди зала, был высотой в дом, а его огромные колеса превышали рост человека. В обрешеченной кабинке на уровне второго этажа, куда надо было взбираться по лесенке, виднелся силуэт водителя.
Что же, даже в нескольких экспозициях, представленных в Улитке Миров, филиты смогли создать достаточно завершенную картину функционирования своей экономики. Теперь неплохо было бы показать, что им сможет дать Империя.
- Нет-нет, не беспокойтесь! — глядя на напряженно застывшего напротив Ургана, Боорк попытался улыбнуться как можно непринужденнее. — Дело в том, что вы — единственный курсант, зачисленный в школу без предварительных испытаний. У всех в личном деле есть результаты этих тестов, кроме вас. Вот я и предлагаю заполнить этот пробел. Это не займет много времени.
- А если я не пройду эти тесты, то есть, не получу достаточно баллов, меня отчислят? — спросил Урган, стараясь, чтобы ничто не выдало охватившего его смятения.
Сегодня, после первого полного учебного дня и утренних занятий на тренажере, он вовсе не был уверен, что хочет продолжать обучение. Пришельцы очень умело искушали их полетами, космосом, неведомыми мирами, и Урган боялся, что не сможет противостоять этому искушению и мало-помалу, постепенно, незаметно превратится в преданного им солдата. И в то же время, он чувствовал, что стоит ему хотя бы немного задержаться здесь, и он уже не сможет уйти.
- Отчислят? — переспросил Боорк, задумчиво глядя на Ургана. — Нет. Пожалуй, нет. По крайней мере, до первой аттестации — точно. Просто преподаватели и я, в первую очередь, будем знать, где у вас проблемы, и немного модифицируем ваш курс. Но я уверен, что вам нечего опасаться. Вы сегодня утром показали очень высокий результат на тренажере, значит, справитесь и с тестами.
- Хорошо, я готов, — Урган поднялся с места, но Боорк жестом остановил его.
- Знаете, в моей жизни несколько раз случались неожиданные, резкие и оттого пугающие перемены. Но каждый раз потом оказывалось, что это просто завершился один период и начался новый. Точно так же, я уверен, будет и у вас.
Урган ничего не сказал в ответ, но внимательно посмотрел на Боорка. Пришелец, способный так точно угадать его чувства, — опасный враг! Или же… не враг вообще?
Двадцатый час — Час Раздумий.
Узкий песчаный пляж, ограниченный с двух сторон круто ниспадающими в море живописными скалами, был изображен просто мастерски. Кэноэ даже казалось, что, если как следует прислушаться, можно будет уловить мерный шепот прибоя.
В этом месте хотелось остановиться, задержаться и, наблюдая на поочередно накатывающими на берег низкими волнами, размышлять о вечном. Однако повседневные заботы, как всегда взяли свое. Совершив очередной ритуал, Кэноэ продолжил путь, до завершения которого осталось уже совсем немного.
- Я раз, что мы с вами нашли общий язык, — Буонн с чувством пожал руку генералу Пээлу. — Так или иначе, в ближайшее время я не обойдусь без ваших людей и ваших контактов на Восточном континенте.
- Мы с вами делаем одно дело, и меньше всего на свете мне хотелось бы затевать какую-либо межведомственную склоку, — пожал плечами Пээл. — Можно сказать, мы обречены на сотрудничество. Я с удовольствием передам в ваше распоряжение младшего-один Куоти. Он и так в последнее время только и делает, что общается с филитами, так пусть занимается этим официально.
- Итак, в административных вопросах у нас достигнуто полное взаимопонимание, — подытожил будущий управитель планеты. — А как насчет военных?
- Я, как командующий вооруженными силами Империи на Филлине, подчиняюсь управителю и всецело нахожусь в его распоряжении, — отчеканил Пээл, четко произнеся каждое слово.
- О, да. Таков закон. Именно управитель отвечает за поддержание порядка на планете, — кивнул Буонн. — Но знайте, генерал, что в случае возникновения какой-либо серьезной угрозы я без колебаний объявлю военное положение и вручу верховную власть вам!
- Это… рационально, — подобрал наиболее подходящее слово Пээл. — Вы считаете, что в этом может возникнуть необходимость?
- Я не слепой и не разучился думать! — резко сказал Буонн. — Раньше я подозревал ваших коллег из Космофлота, которым просто не хотелось упускать такой лакомый кусочек как Филлина. Но теперь я убежден, что затевается что-то более серьезное!
- Совершенно согласен с вами, — наклонил голову Пээл. — Но, к сожалению, я так же не располагаю информацией, как и вы. Остается только быть настороже. Я буду приглядывать за филитами.
Буонн недовольно пожевал губами.
- Да, филиты опасны, — согласился он. — Но прислушайтесь к моему совету, генерал. Не упускайте из виду собственных подчиненных. Не зря говорят, что самый страшный враг — это тот, кто бьет не снаружи, а изнутри.
Двадцать первый час — Час Предчувствий.
Наверное, этой экспозиции следовало быть одной из первых, а ее поставили в самый конец. Императорский парк в столице Первой провинции, воспроизводящий в миниатюре всю Метрополию. Кэноэ бывал там множество раз и снова с восторгом разглядывал ландшафты, города и пруды, изображавшие моря и океаны.
Незачем скрывать, он ужасно устал от этой поездки и связанных с ней хлопот, волнений и страхов. Однако когда он вернется домой, у него, скорее всего, сразу появятся новые проблемы…
Возле роскошного особняка в фешенебельном пригороде Столицы, где жили члены Совета Пятнадцати и прочие высокопоставленные лица, стояло сразу несколько катеров «Скорой помощи». Вокруг царила легкая суматоха. Врачи и медсестры то вбегали в дом, то выбегали из него. Техники тянули кабели и таскали блоки аппаратуры. Наконец, из дверей медленно выплыла антигравитационная платформа с больным — худым, почти лысым стариком, облепленным проводами и датчиками.
Больного с величайшей осторожностью погрузили в один из катеров, тот плавно поднялся в воздух и медленно и осторожно поплыл вперед, сопровождаемый целой кавалькадой санитарных машин.
- Что вы скажете, коллега? — пожилой благообразный врач перехватил другого, чуть помоложе, уже готового занять место в катере.
Более молодой с чисто профессиональным цинизмом пожал плечами.
- Заряд кончился, вот и все. Достойнейший просто прожил весь отведенный ему срок. Безусловно, какое-то время аппаратура будет поддерживать в нем жизнь, но… полгода, не больше.
Пожилой кивнул. Он сам пришел к точно такому же выводу. И это был печальный диагноз для всей Империи.
Двадцать второй час — Час Заветов.
Этот пейзаж показался Кэноэ знакомым. Похожая природа была вблизи Центральной базы. Светлая роща, луг с россыпью цветов, узкая извилистая речка с берегами, поросшими камышом.
Кажется, такую зону умеренного климата филиты называют средней полосой. Что же, подходящее название. Здесь нет ни яркости тропиков, ни суровой бедности севера. Зато есть некое спокойствие, умиротворение и, да! — неброская, сдержанная сила.
-Грустишь? — негромко спросила Териа, взяв Эргемара за руку.
- Я грущу?! — Эргемар повернулся к ней с выражением искреннего возмущения на лице, но тут же рассмеялся. — Ну да, конечно! Да, грущу немного.
