Билл Болдуин - Отчаянные
— Просто классный личный состав, — предположил я.
— Ага, — согласился Драммонд. — Классный… вроде тебя. Онрад хочет наградить тебя за то, что ты сделал — после того, как ты получишь положенную тебе четвертую Комету. — Он откинулся на спинку кресла. — К сожалению, — продолжал он, — несмотря на отличную работу, у нас — а у тебя особенно — нынче утром серьезные неприятности.
Я молча кивнул. Он не знал, сколько мне известно, так что никакого вреда не было бы послушать, что он добавит к информации, полученной мною от Труссо.
— Судя по твоему лицу, ты кое-что все-таки слышал, — заметил Драммонд.
— Насчет папули Конфисс-Трахфорда? — с невинным видом спросил я.
Он тоже молча кивнул в ответ и нервно прикусил губу.
— Он приложит все свои усилия к тому, чтобы послужной список его дочурки Меган остался белоснежно-чистым. Более того, ему нужен козел отпущения.
— То есть я.
Драммонд пожал плечами.
— Примерно так. Ты единственный, кто действовал вопреки ее гениальным приказам.
— Ясно, — протянул я. — На какую поддержку могу я рассчитывать со стороны вас и Колхауна?
— На все, чем можем помочь, — вздохнул Колхаун.
— А что Онрад? — спросил я.
— То же самое. Я говорил с ним сегодня ночью.
— Тогда насколько серьезна та неприятность, в которую я вляпался? — спросил я, хотя ответ уже знал и — спасибо Труссо! — готов был принять удар.
— В нашем, нормальном мире ее вообще нет, — ответил Драммонд. — Но Конфисс-Трахфорд живет не в нашем мире. Люди, у которых столько денег, власти и презрения, живут в совершенно иной вселенной. И вот в той вселенной у него вес — ого-го! — Он подошел к окну, выглянул и тяжело вздохнул. — Не факт, что даже Онрад одолеет его в этом мире.
Я улыбнулся. Очень мило со стороны Драммонда — должно быть, это признание стоило ему немалых усилий.
— Спасибо, — сказал я. — Так что мне теперь делать?
— Насколько, я представляю себе ситуацию на сегодня, у тебя две возможности на выбор. Ты можешь остаться здесь и попробовать биться с этим делом с самого начала — мы обеспечим тебе лучших адвокатов, какие только есть во Флоте. Или я могу сейчас же увезти тебя отсюда, прежде чем эти ублюдки успеют наложить на тебя лапу. Джим Пейн и его «триста двадцать седьмой» ждут у причала, чтобы отвезти тебя в Аталанту.
— Еще раз спасибо, — произнес я совершенно искренне. — А что посоветуете вы?
— Вернуться в Аталанту, — ответил он. — Даже лучшие флотские юристы могут оказаться бессильными перед теми талантами, которые Трахфорд может подключить к делу для доказательства своей правоты.
— Выходит, я обречен, так?
В обычной ситуации Драммонд посмеялся бы над такими словами как над хорошей шуткой. На этот раз он только покачал головой.
— Да нет, Брим. Ей не удастся ни повесить тебя, ни поставить к стенке… хотя папочка мог бы добиваться и этого, если бы она пожелала. Но вот карьера твоя действительно под угрозой.
Я глубоко вздохнул. Благодарение богам, Труссо меня к этому подготовила. У меня было время обдумать все как следует, а не принимать скороспелые решения, которые, как правило, оказываются неудачными.
— Ладно, — сказал я. — Я возвращаюсь в Аталанту с Пейном. Но раз уж я вляпался в неприятности, спасая ваши шеи — и по вашей же просьбе, заметьте! — вы передо мной в изрядном долгу. Особенно если учесть, что я успешно выполнил ваше задание ценой собственной карьеры.
— С этим никто не спорит, — вздохнул Драммонд, невесело глядя на меня. — Мы все перед тобой в долгу.
Вот тут-то я его и поймал!
— Вы должны обещать мне две вещи, — заявил я.
— Выкладывай, — буркнул Драммонд. — Если исполнить их в человеческих силах, ты их получишь.
— Отлично, — улыбнулся я. — Во-первых, мне нужны эти карескрийцы со своими кораблями дальнего сопровождения — и не через месяц, как обещал бедолага Амброз перед тем, как его ухлопали, а немедленно. В противном случае мы можем поставить на операции «Сапфир» большой жирный крест, уже затратив на нее уйму сил, средств и жизней…
Драммонд посмотрел на меня в упор.
— Заметано, — сказал он. — Будут тебе твои карескрийцы. Сядут в Аталанте послезавтра.
— Спасибо, генерал, — снова улыбнулся я. — Вторая просьба будет немного посложнее.
— Какая же?
— У меня в Аталанте дела, требующие завершения, генерал, — сказал я. — И на Гонторе тоже. Я черт-те сколько сил вложил в то, чтобы дела там обстояли так, как они там обстоят. Так что вы уж постарайтесь придержать эту свору с ее трибуналом до тех пор, пока я не налажу там все окончательно. В конце концов, вы ведь со мной связываете надежды на реализацию «Сапфира», да? Драммонд сцепил пальцы рук и кивнул.
— Я знаю, что с тобой, Брим. Мы сделаем все, что в наших силах, для того чтобы оттянуть здесь все, — и я, и двое остальных. Но даже в самом лучшем случае, боюсь, времени у тебя совсем мало. Конфисс-Трахфорд вообще не привык ждать, а теперь он и вовсе торопится. Можно сказать, у него нетерпение — способ существования.
Я пожал плечами, встал и протянул руку. Драммонд был славный мужик — возможно, один из лучших в Империи — и ему приходилось несладко.
— Хорошо было работать с вами, генерал, — сказал я. — Надеюсь, вы поставите меня в известность, если что.
Драммонд пожал мою руку, избегая встречаться со мною взглядом.
— Я буду на связи, Брим, — пообещал он. Я повернулся и вышел из кабинета. Судя по его прощальному вздоху, дела и впрямь обстояли хуже некуда.
* * *Вернувшись в Аталанту, я сразу обнаружил, что все обстоит еще хуже, чем я предполагал. Мы с Уильямсом стояли у выхода из подземного ангара и, прикрыв глаза рукой от лучей яркого полуденного Гадора, смотрели в сторону порта, где крошечный буксир тащил ржавую баржу в три раза больше его размером по направлению к полуразобранному остову звездолета, кишмя кишевшему портовыми работягами. Как разительно изменился пейзаж! Повсюду из воды торчали обломки подбитых кораблей, а от гравибассейнов, выстроившихся вдоль воды в гражданском секторе порта, в небо поднимались столбы жирного дыма. Некогда чистый горизонт окрасился багровым заревом бесчисленных пожаров, полыхавших в порту и в городе. Весь воздух был пропитан запахами гари и раскаленного металла. Совсем недалеко от нас из воды торчал мостик сбитого «Горн-Хоффа», зиявший глазницами выбитых гиперэкранов. В рубке плескала вода; сразу за пультом рулевого в борту чернела рваная пробоина. Чуть дальше поперек почерневшего от огня волнолома покоился разломанный посередине корпус того, что совсем еще недавно было скоростным транспортным кораблем «Мандакаи». Он вез в Аталанту полный трюм ходовых генераторов «Красны-Пейч», в которых так отчаянно нуждались оставшиеся еще в нашем распоряжении боевые суда. Спасти удалось только половину груза.
Собственно, все это я видел, еще спускаясь с орбиты. Дым, руины и воронки снова покрыли склоны городского холма, где совсем еще недавно гнездились замысловатые, выцветшие на солнце постройки. Рухнувшие шпили и минареты перегораживали улочки. В округлых боках золоченых куполов зияли пробоины. Тянувшиеся на целый квартал декоративные аркады превратились в груды щебня. Огромный монастырь градгроутов казался почти нетронутым, но на этот раз облачники сделали все от них зависящее, чтобы он не взмыл в космос, как это случилось в прошлую войну. Пока «327-й» Пейна закладывал последний вираж перед выходом на посадочную прямую, я не увидел в знаменитых монастырских садах ни одного целого дерева. Даже огромный, напоминающий огненный язык шпиль главного собора был поврежден в нескольких местах.
— С трудом верится в то, что им удалось нанести столько ущерба за какую-то пару недель, — мрачно заметил я, глядя на сержанта с двумя чемоданами необходимых бумаг, которые я привез с собой из Авалона.
Уильямс покачал головой.
— Старательный народ, эти облачники, — так же мрачно отозвался он.
— Угу, — согласился я. — К тому же за годы войны они поднабрались опыта. Можете дать мне свою, неофициальную точку зрения?
— Ну, пока что мы более или менее держимся, — ответил он, поморщившись. — Конвои на Гонтор пока прорываются, но потери растут, особенно на том участке маршрута, где они остаются без сопровождения. Полагаю, вы уже слышали, что Саххарро погиб, когда его «Селерон» на обратном пути с Гонтора получил несколько гиперторпед в борт и взорвался.
— Ox, — только и сказал я. — Нет, про старину Саххарро мне еще никто не говорил. — Мне даже жаль стало старого козла и всю его команду, даже заносчивых офицеров. Может, это были и не самые симпатичные мне люди, но уж в храбрости им было не отказать. И уж наверняка большинство мужчин и женщин На борту этой старой калоши понимали, что этим скорее всего все и кончится. Без сопровождения древний крейсер был обречен (а вместе с ним и одному Вуту известно сколько ящиков старого доброго «Тамрона» урожая пятого года).
