Мюррей Лейнстер - Туннель времени (сборник)
Он насмешливо взглянул на Холдена, ожидая его реакции. Тот ничего не заметил.
— Конкурс! Это глупо!
— Я знаю, что это глупо! — сказал Кохрейн. — Это рекламный бизнес! Я начинаю вновь обретать самоуважение. Теперь я вижу, что исследования космоса лишь настолько хороши, насколько хорош их рекламный агент!
Он оживленно отправился на поиски Бэбс, чтобы велеть ей бросить систему связи и не отвечать на вопросы. Иначе он невзначай нарушит их новую деловую политику.
Строп, бесцельно свисавший из шлюза, теперь работал на полную мощность. Они приземлились на этой планете, а сейчас собирались покинуть ее, но на самом деле на ее землю ступали лишь трое. Так что Джеймисон взял свои краги, надетые в прошлой серии передачи, и они с Беллом спустились вниз и прочесали лес. Джеймисон нес одно из ружей Джонни Симмза, к которому относился с крайней подозрительностью, а Белл вооружился камерой. Они снимали деревья и кусты, сначала чтобы передать общую атмосферу, затем с фанатичным вниманием перешли к их листьям, цветам и плодам. Беллу удалось заснять одного из маленьких пушистых двуногих, замеченного Кохрейном и Холденом в тот раз, когда с ними выходила Бэбс. Он сделал несколько кадров того, что посчитал паутиной — она была толще, плотнее и больше любой земной паутины — и начал испуганно оглядываться в поисках чудища, способного натянуть тридцать футов нити толщиной с рыболовную леску. Затем обнаружилось, что это была вовсе не ловушка, а конструкция, в центре которой нечто не поддающееся обнаружению соорудило гнездо, где лежали яйца. Какое–то создание построило себе неприступный дом, где его детеныши могли бы не бояться нападения хищников.
Ал, пилот, вышел из шлюза, спустился на землю и дошел ровно до края пепелища, но не сделал ни шагу дальше. Он с несчастным видом побродил вокруг, делая вид, что не хочет идти в лес. Он пытался казаться вполне довольным зрелищем полуобгоревших деревьев в качестве своих впечатлений от первой после Земли планеты, на которой приземлились люди. Он поднял несколько голышей, круглых от пребывания в воде — и на одном из них обнаружилось что–то, похожее на золото. Ал взволнованно рассмотрел его, потом подумал о грузоподъемности своего корабля. Но тем не менее поискал еще таких же. Через некоторое время ему удалось набрать полный карман камешков, которые должны были вызвать бурный восторг его племянников и племянниц, потому что приехали со звезд. На самом деле это совершенно обычные минералы. Крупинки того, что казалось золотом, были лишь железным колчеданом.
Джонс не покидал корабля. Он остался слоняться внутри. Как и Алисия. Холден попытался убедить ее прогуляться, но она спокойно сказала:
— Джонни там с ружьем. Он пошел на охоту. Я не люблю находиться рядом с ним, когда он может быть недоволен.
Она улыбнулась, и Холден уныло отошел прочь. Пока неспособность Джонни Симмза удержать в голове, что хорошо, а что плохо, не привела ни к каким несчастьям. Но Холден чувствовал себя так, как чувствовал бы любой нормальный человек по отношению к людям, чьи жены выглядят страдающими. Даже психиатры ощущают, что как–то некрасиво плохо обращаться с женщиной, которая не может дать сдачи. Это инстинктивное отношение. Это то, что называют чистым глубоко укоренившимся импульсом к рыцарству, которое является одним из предметов гордости современной культуры.
Холден сурово уселся у пульта связи, чтобы вызвать Землю, хотя по той же линии одновременно пытались прорваться несколько сотен вызовов с Земли. Из чистого упрямства и абсолютно не вспоминая про хорошие манеры, он справился с этой задачей. Он связался с больницей, где его знали, и побеседовал с тамошним бактериологом. Он был хорошим специалистом, но пока еще не стал знаменитостью. После того, как Холден дал добросовестные прикидки цвета солнечных лучей и возможного содержания ультрафиолета в нем и тщательно оценил, насколько близко запах горящих местных растений походил на запах земных растений, они пришли к не слишком точным, но разумным заключениям. Из сотен тысяч возможных органических соединений в жизненных процессах живых существ Земли принимали участие лишь немногие. И все же существовали сотни тысяч видов, готовые употреблять все, что возможно употребить. Если солнечный свет и температура в двух мирах были сходными, то вероятность того, что одни и те же химические соединения могут быть использованы живыми организмами из обоих миров, несколько повышалась. Поэтому на новой планете могли существовать микроорганизмы, представляющие опасность. Но с другой стороны, либо производимые ими токсины должны быть известны людям, и тогда человеческие организмы в состоянии сопротивляться им, либо они являются новыми соединениями, на которые человеческий организм ответит аллергической реакцией. То есть, если бы у кого–либо на корабле появилась крапивница, то у них были бы основания для паники. Но поскольку никто не начал чихать и не покрылся струпьями, то, скорее всего, их жизням ничего не угрожало.
На выработку этого успокаивающего заключения ушло довольно много времени. Бэбс с Кохрейном между тем спустились вниз и отправились погулять. Кохрейн, как и в прошлый раз, был с ружьем, хотя вряд ли мог бы назвать себя метким стрелком. На телевидении ему приходилось как–то раз снимать стрельбу из ружей, стреляющих холостыми патронами, да и то урезанную до минимума, чтобы не сжечь микрофоны. Он знал, какие движения необходимо делать, но не больше.
Они решили не ходить туда же, где уже побывали в прошлый раз. Корабль должен был взлететь, как только планета повернется так, что нос звездолета окажется направлен на их следующую цель. У них было два часа.
Они наткнулись на что–то, неподвижно лежащее прямо на пути, как огромная змея. Кохрейн испуганно взглянул, потом, приглядевшись, заметил, что блестящее змееподобное кольцо корешками соединялось с землей. Это было ползучее растение, получавшее питательные вещества через огромную корневую систему. Несомненно, где–нибудь оно должно было подняться вверх, развернув листву, чтобы получать солнечный свет. В некотором смысле, оно использовало принцип горизонтальных колодцев, в которых в засушливом климате собирается вода, чересчур скудная, чтобы скапливаться в обычных вертикальных скважинах.
Они заходили все дальше и дальше, восхищенные и изумленные. Вокруг произрастали диковинки, капризы экологического приспособления, чудеса симбиотического взаимодействия. Ботаники пустились бы в пляс от радости при виде обилия такого материала для наблюдений. Биологи сошли бы с ума от счастья. Бэбс с Кохрейном просто невежественно восхищались. Они с интересом, но без страха пробирались среди не имеющих аналогий на Земле растений и животных. Они знали о природе ровно столько же, сколько знает обычный средний человек, то есть практически ничего. Бэбс никогда раньше не видела ни одного неокультуренного растения. Увиденное приводило ее в восторг, и она то и дело восхищенно вскрикивала. Но не осознавала увиденные чудеса по отдельности, а воспринимала картину в целом.
— Жаль, что у нас нет вертолета, — сказал Кохрейн. — Если бы мы могли перелетать с места, на место и отсылать на Землю кадры… На корабле так не получится… Мы израсходуем больше топлива, чем есть у нас в запасе.
Бэбс наморщила лоб.
— Доктор Холден ужасно переживает, потому что мы не можем показать такую красивую картину, какую он хотел бы показать.
Кохрейн остановился, чтобы взглянуть на что–то плоское, как диск из серо–зеленой плоти, который медленно уползал у них с дороги беспокойными извивающимися движениями. Диск исчез, и Кохрейн сказал:
— Да. Билл честный человек, хотя и психиатр. Он отчаянно хочет сделать что–нибудь для бедняг с Земли, которые так страдают от неудовлетворенности. Их десятки миллионов, этих людей, которые не могут надеяться ни на что большее, чем сохранить пищу и кров для себя и своих семей. Они не могут даже притвориться, что надеются на большее. Все равно больше ничего не достичь. Но Билл надеется дать им надежду. Он полагает, что без надежды мир превратится в сумасшедший дом уже в следующем поколении. Так оно и будет.
— Вы и пытаетесь что–то сделать! — быстро проговорила Бэбс. — Разве вы не считаете, что даете надежду всем тем, кто остался на Земле?
— Нет! — отрезал Кохрейн. — Я не занимаюсь ничем столь абстрактным, как снабжением неудовлетворенного человечества надеждами! Никто не может поставлять абстракцию! Никто не может воплотить абстракцию в жизнь! Все, что сделано, определенно и реально! Возможно, вы и сможете найти некие абстрактные надежды после того, как все будет сделано, но я — то человек прагматичный! Я не пытаюсь создать улучшенный психологический климат, подходящий для безвольных психов! Я пытаюсь сделать свое дело!
— Я все думала, — призналась Бэбс, — что же это за дело такое.
