Михаил Ахманов - Капитан Френч, или Поиски рая
— Три с половиной века! — воскликнула прелестный доктор, наступая на меня с горящими глазами. — Вы считаете это малым временем? Да эта’ информация распространилась бы вдвое быстрее без всякой помощи спейстрейдеров! Разве вы не согласны, что…
Если расстегнуть ее жакет или дернуть его чуть-чуть вниз… Ужаснувшись столь грешной идее, я мысленно дал себе по рукам, но это не помогло. Как я сейчас нуждался в чем-нибудь прохладительном — в проповедях аркона Жоффрея или в ведре холодной воды! Даже в двух. Если окатить из второго Ниссан, ее жакетик намокнет и станет совсем прозрачным…
Френчи, приятель!.. — возопил я в глубине своего сердца. О чем же ты думаешь, старая перечница! В твоем-то возрасте! И с такой женой, как Шандра! До нее рукой подать… стоит только выбраться на галерею и спуститься вниз… спуститься и увидеть, как она беседует с каким-нибудь профессором о силурийских водорослях или генезисе коралловых рифов… Шандра, милая Шандра!.. Я попытался вызвать в памяти ее лицо, чтоб огородиться этим спасительным талисманом, но тщетно. Пухлые алые губы манили, подрагивали, шептали…
— Разве вы не согласны, что если б спейстрейдеров не было, знания не стали бы коммерческим товаром? И тогда любой ученый, любой специалист не Возражал бы, чтоб его открытия сделались достоянием всей человеческой расы, всех планет, богатых и бедных, не исключая сакабонских городов. Их, эти открытия, передавали бы из мира в мир по космической связи, и этот процесс был бы гораздо более быстрым и эффективным, нежели…
Я не сомневался в целях прекрасной Несси, но моя воля и добродетель трещали по швам. Разумеется, она затеяла эту беседу не за тем, чтобы блеснуть эрудицией или распять спейстрейдеров у позорного столба. Вся эта научная чушь скрывала нечто иное, и я был готов к тому, что Ниссан, прервав свои обличения, захочет продолжить дискуссию на кушетке. К ней она меня и теснила — медленно, расчетливо, неумолимо. Кожа ее благоухала лавандой, и этот запах сводил меня с ума.
Чем же я мог защититься? Жоффрея и холодной воды под руками не было, а значит, оставались лишь экономика и физика, сухие и отрезвляющие предметы. Ну и еще сигара.
Я затянулся, отметив, что пальцы мои подрагивают, выдохнул дым и сказал:
— Боюсь, вы ошибаетесь насчет космической связи. На межзвездных расстояниях любой энергетический пучок претерпевает диссипацию, она ведет к потере информации и дегенерации всего сообщения. Слишком велика небулярность и слишком мала каузальность! Чтобы исключить подобные факторы, нужны гигантские энергии и целая сеть орбитальных радиотелескопов, а это обойдется еще дороже моего корабля. Чтобы создать такую сеть, на реакторах или солнечных батареях, нужен опытный персо-. нал, специалисты, материалы и тысячи монтажных роботов. Это недостижимая роскошь для миров Окраины, и я могу аргументировать свой довод в цифрах. Сейчас я подсчитаю вам, сколько стоит каждый винтик и каждая гайка, если поднять их на орбиту, и сколько понадобится таких винтиков и гаек — вместе с трубами, муфтами, балками, швеллерами, проводами и баллонами, а также… Ее жакетик распахнулся, и твердые соски уперлись в мою грудь. Они были алыми и крупными, как спелая вишня. Запах лаванды стал сильней, и внезапно я сообразил, что она надушилась афродиа-ком — той самой спайс-эссенцией, что добывали из раковин моллюска с милым названием febris erotica1. Не то чтобы это меняло дело, но теперь я хотя бы знал, что согрешу не из гнусной похоти, а по причинам чисто химическим. С химией не поспоришь, подумал я, словно выписывая себе индульгенцию. В конце концов, я не мог отвечать за то, что творили молекулы спайса с моими гормонами?
Febris erotica-любовная лихорадка (лая”.).
Обхватив меня за пояс, крошка Ниссан прошептала:
— Ах, оставим эту тему… все эти расчеты, балки, гайки и провода… или займемся ими попозже… Признайтесь, капитан, у вас ведь еще не было женщины с Соляриса? Ну, так возьмите с кушетки подушку и посадите меня на парапет… Я обнял ее правой рукой, а левой уже потянулся к подушке, как вдруг моя докторша взвизгнула, вырвалась из моих объятий и отскочила, держась за ягодицу. Я посмотрел вниз. Кончик моей сигары светился приветливым огоньком, будто радуясь, что порок наказан и добродетель торжествует. Запах лаванды стал слабее, и у меня наступило прояснение в Мыслях. Первым делом я поднес сигару к губам, затянулся и поставил меж собой и прелестной Ниссан дымовую завесу.
— Вы меня обожгли! — воскликнула она, все еще потирая ягодицу. — Выбросьте этот ваш отвратительный, мерзкий, вонючий…
— Ни в коем случае, леди! — оборвал я ее. — И не двигайтесь, иначе снова запахнет жареным! Счет за испорченные брюки пришлете мне в Фаджейру. — Я обошел ее, стараясь держаться подальше и дымя сигарой, как древний пароход на Миссисипи,. У прохода на галерею я на мгновение остановился и выпустил парфянскую стрелу:
— Кстати, моя дорогая, как называются ваши духи? Обязательно куплю своей жене десяток флаконов.
С тем я и удалился, выдернул Шандру из льстивой толпы поклонников (кажется, они обсуждали сравнительные достоинства малакандрийского и со-ляритского жемчугов), запихнул ее в аэрокар и врубил двигатель на полную мощность. Афродиак еще игриво плескался в моей крови, но, к счастью, от Маува до Фаджейры сравнительно недалеко, час-полтора лету при попутном ветре. Ветер был попутным и подгонял наш аппарат, заодно раздувая пламя, пылавшее в моих чреслах. Я сдерживался из последних сил. Мы приземлились на крышу своего отеля, спустились в свой номер, зашли в свою спальню (дабы переодеться), но стоило мне увидеть кровать и нагие бедра Шандры, как приворотный бальзам разбушевался во мне с такою силой, что я почувствовал не свежий ветерок, не шторм, не бурю, а самое настоящее цунами.
Опустив дальнейшие подробности, замечу, что химическая страсть ничем не хуже естественной; соединившись же, они творят чудеса. Одним из чудес было то, что в эту ночь нам все-таки удалось уснуть.
Я пробудился первым и потихоньку, чтобы не потревожить Шандру, отправился в свой кабинет. Я заказал и выпил две порции сока, потом связался с “Цирцеей”. Товары были погружены, дюзы отполированы, резервуары полны водой; мы могли тронуться в дорогу в любой момент. “Цирцея” уже закончила сверять свои файлы с библиотеками планетарных университетов, и вся последняя информация о Со-лярисе была обработана, разобрана и каталогизирована.
Довольно кивнув, я переключился на своего секретаря, Седана Пежо Хаммурапи. Надо сказать, что у соляритов весьма своеобразные имена, коими они гордятся, считая, что следуют в том древней земной традиции. Это, несомненно, влияние Авроры, колонизировавшей Солярис; на ней придают большое значение родословной и производят все фамилии от римских и греческих корней или от еще более древних, времен Ассирии и Вавилона. Но случилось так (я уж не помню, пять или шесть тысячелетий тому назад), что компьютеры на Авроре подхватили вирус — скорее всего с файлами, приобретенными у одного из неаккуратных торговцев. В результате пропала масса данных и исторических сведений, и какой-то период на Авроре считали, будто автомобильная промышленность зародилась в эпоху Рамсеса, Саргона и Навуходоносора и что “Форд” или “Паккард” — имена великих властителей той далекой эпохи. Отсюда пошла традиция странных ав-рорских имен, которую продолжили переселенцы на Солярисе. Никто уже не помнит, кто такой Хамму-рапи и что такое “Седан”, но я-то знаю, что первый ходил на двух ногах, а второй — бегал на четырех колесах!
Но Бог с ними, с заблуждениями соляритов. Я вызвал своего Седана Хаммурапи, чтоб навести кое-какие справки.
— Скажи-ка, малопочтенный, — приветствовал я секретаря, — ты в курсе вчерашних событий на Мауве? Кажется, я плачу тебе за то, чтоб ты составлял распорядок моих визитов и гарантировал-их безопасность. Безопасность — главное и основное! Я контактирую лишь с порядочными людьми, и твоя задача, чтоб эти люди в самом деле были порядочными. Никаких психопатов, никаких миссионеров, никаких изобретателей вечного двигателя! И никаких экзальтированных леди! Ясно? Мой секретарь побледнел.
— Что случилось, достойный сэр? Эти социологи С Маува очень приличные люди… и очень гостеприимные…
— Даже слишком. Их гостеприимство могло разбить мою жизнь, — мрачно заметил я и рассказал ему о вчерашнем покушении. Хаммурапи сник.
— Направить жалобу, сэр? Дипломатическую ноту в конгресс Маувской Республики? Я отмахнулся.
— Дьявол с ней, с этой Ниссан Виритрильбией… Предпочитаю не жаловаться на дам. Но тебя оштрафую на десять процентов гонорара. Есть возражения? Мой секретарь помотал головой.
— Штрафуйте хоть на четверть, сэр. Я виноват, конечно же, виноват! Я забыл, что ваши обычаи в… гмм… в сексуальной сфере… да, именно так… несколько отличаются от наших. Теперь насчет этого злосчастного приема… Только одна леди употребляла спайс? Или их было несколько?
