Юрий Иванович - Полдня до расплаты
– Пойдем отсюда. Видимо, это ремонтные роботы прикрыли створки.
Но Матеус с непонятной даже ему самому настойчивостью возразил:
– Нет, пройду до конца.
И пошел, освещая своим нашлемным фонарем потускневшие стены из металла и пустые стеллажи. Гилана Баракси осталась на месте, посматривая то в открытые двери, то вслед бывшему лейтенанту. Наконец пятно света остановилось и некоторое время подрагивало на одном месте. А затем в наушниках наемной убийцы раздался сухой и совершенно чужой из-за внезапной хрипоты голос:
– Иди сюда…
И столько в этом голосе было горя, страдания и безысходности, что у Гиланы озноб пробежал по всему телу, а коленки предательски задрожали, не выдерживая вес ставшего вдруг слишком тяжелым тела. На подгибающихся ногах женщина проследовала в конец анфилады помещений и включила свой фонарь. А после команды «Снимай!» – чисто автоматически нащупала мочку уха сквозь тонкую ткань комбинезона. «Птичка» заработала в режиме записи, снимая страшные следы преступления.
Глава пятнадцатая
Вперемешку, грудой лежали окровавленные, окоченевшие от космического холода человеческие тела. Некоторые были изуродованы до невозможности, но одно из них узнавалось сразу. Николай Матеус и Гилана Баракси стояли, с ужасом вглядываясь в белое как мел лицо Бетти Курочки. Во лбу зияла огромная дыра от пули, а в остекленевших глазах застыло непонимание и жуткий, нечеловеческий страх.
Второй труп, весь истерзанный разрывными пулями, удалось опознать по малоприметной татуировке на запястье – заботливо выколотая кирка, забрызганная настоящей, еще недавно горячей кровью. Мечта доброго и наивного крестьянина стать старателем оборвалась на безымянном космическом астероиде. И эта огромная, сильная рука с маленькой наколкой не смогла уберечь ни жизнь своего хозяина, ни жизнь его горячо любимой Бетти Курочки.
Четыре остальных мужских трупа опознали, вспомнив конечные эпизоды последних сцен фильма, тем более что один из них был разрезан циркулярной пилой на две половины. Бывшего графа Гайса трудно было узнать по нескольким черным прядям, оставшимся на висках – весь остальной скальп был сорван вместе с кожей лица. О том, что это именно он, догадались только по той роли, которая досталась «славному малому», своей небритостью так похожему на истинных гаибсов. Самый главный преступник Цейлеранской империи все-таки не смог избежать расплаты за свои ужасные злодеяния, но такая казнь и такое возмездие совершенно не вписывались в мировое понятие «справедливого наказания».
Тела остальных уголовников были растерзаны, раздавлены, расстреляны, порублены и расчленены в соответствии с доставшимися им ролями. Последний ночной дубль действительно стал для них последним в жизни.
Матеус видел много смертей. Слишком много даже для его воинской биографии. Но и ему понадобилась уйма времени, чтобы очнуться, подхватить окаменевшую Гилану под руки и броситься с ней к выходу из морозильных камер, приговаривая на ходу:
– Ради святых электронов! Лишь бы нас здесь не застали!
Эти восклицания привели женщину в чувство, она вырвалась и тут же перешла на бег. Шлюзовой камеры они достигли, запыхавшись и плохо соображая. Даже не стали возвращать комбинезоны в комнату управления, спрятали их в первом удобном месте и тут же поспешили на самый верхний уровень. И как раз вовремя: их отсутствием уже стали интересоваться. Пришлось сразу же выходить на съемочную площадку и в сотый раз разыгрывать из себя сексуально озабоченных идиотов. Молясь про себя только об одном: чтобы не начали снимать заключительную сцену гибели второстепенных героев фильма. По сценарию они погибали при справедливом и вполне обоснованном сожжении базы агрессоров непобедимым Рутом. Их голые тела, переплетенные в извращенном сексе, якобы охватывала ворвавшаяся в спальню горящая волна разлитого топлива. Сегодня до нее не дошло, но в предыдущие дни эту сцену пару раз уже снимали. Готовили, так сказать, предварительный материал для покадрового монтажа. Теперь становились понятны длительные и скрупулезные ухищрения киношников. Масса рабочих кадров завершалась уникальнейшим штрихом: гибелью ненавистных «червяков» прямо в кадре. Прямо на подмостках кровавого киноискусства. Прямо перед глазами миллионов зрителей, которые будут смаковать истинную натуральность невиданного доселе мастерства.
Воистину Мердок и его приспешники преступили все писаные и неписаные законы творчества, самим своим существованием извратив сущность великого кинематографа.
Пока же бывший лейтенант пребывал в умственном коллапсе и никак не мог сообразить: что делать дальше. Естественно, если бы их попросили раздеться и прорепетировать финальную сцену, они бы тут же, не сговариваясь, бросились убивать всех гаибсов подряд.
Но как предупредить товарищей? Как организовать единое сопротивление? Успеют ли они дать яростный отпор? Остальные вопросы смешивались в сознании в неразделимый клубок: выйдет ли на связь капитан Мензари? Что предпримет по данным фактам Кардон Савеш? Как добраться до оружия? Хватит ли для всех людей скафандров на самый крайний случай? Как донести в остальной мир всю правду о творимом здесь произволе? Поддержат ли их бунт приспешники уже покойного Гайса? Что будет делать Метакса?
Как бы там ни было, но заторможенных и сонных с виду актеров вытурили на перерыв с угрозой снимать их в наказание последними, что в итоге означало: в Серпантин они попадут на плохие и никудышные участки, оставшиеся напоследок.
В полутемном коридоре Гилана пробормотала:
– Видимо, нас действительно будут жечь последними.
– Конечно, – с трудом сглотнул Матеус, – ведь для этого придется уничтожить несколько помещений и сотню передающих камер. Они каждое наше движение обязаны зафиксировать.
Первым они встретили Освальда. Тот, как ни странно, тоже их спешно разыскивал. Чуть не заикаясь от возбуждения, он выпалил:
– Совершила посадку рембаза Элитных Сил. За куполом третьего ангара. Почти всю видно. Ну, я вам скажу, и махина! Слышали, как все дрожало?
– Ах вот оно что. Да, слышали. Но сейчас, – Матеус заговорил быстро и решительно, – наша задача приготовиться к самому решительному сражению. Всем ждать моей команды и сразу после нее убивать всех гаибсов. В первую очередь охрану, Мердока и Кацки…
– И Рута! – с ненавистью добавила Гилана. Она прекрасно помнила, что в одном из эпизодов снайпершу, которую играла Бетти, из пистолета в упор застрелил гиббонообразный Рут. И теперь догадалась, что именно пообещал главреж самому гнилому «великому» артисту: право лично лишить жизни ненавистных «червяков».
– И Рута, – согласился с ней Николай. – Постараемся захватить рембазу и вырваться на ней в космос.
Освальд в недоумении округлил глаза:
– Так ведь все нормально! И наши друзья скоро дадут о себе весточку…
– Не дадут, они мертвы! – резко прервал его Матеус. И кратко, без подробностей пересказал то, что они увидели в заброшенных холодильниках. – Вот как нас используют! Именно поэтому зачинщики этого преступления убрали с астероида всех, кто мог сразу же поднять крик в нашу защиту. Охранников оставили самых кровожадных, помощников – самых жестких, а про главного артиста и говорить не стоит, редкостная мразь! Но и опасная. Его надо уничтожить без малейшего колебания вместе с его покровителями. Донеси эту мысль до наших товарищей: артистов в завершающей сцене убивают натурально. И поспеши! А мы понаблюдаем за технарями из Элитных Сил, сидя в ребре жесткости.
Оставив враз посеревшего Освальда в коридоре, парочка бегом отправилась на место соединения двух ангаров. Там как раз находилось удобнейшее для наблюдения место – огромное ребро жесткости из стойких металлических сплавов. Именно в его полости, между уголков и растяжек, они и затихли, пристально всматриваясь через прозрачное покрытие ангара в матово поблескивающую махину.
Успели вовремя. На борту как раз закончили послепосадочную проверку всего оборудования, и технари приступили к выполнению задания. Матеус ожидал, что на первом вездеходе поедут гаибсы, чтобы лично осмотреть поле деятельности, потом пойдет техника, потом загоношатся настройщики, и под этот шум и интенсивное движение можно будет ворваться на борт и совершить задуманный прорыв в космос.
Но действительность сразу и грубо исковеркала все его ожидания. А может, он слишком понадеялся на предвзятое мнение о технарях, будто они туповаты, медлительны и недальновидны. На самом деле гаибсы и не подумали покидать свою крепость-мастерскую. Вместо них сразу в трех направлениях потянулись ручейки роботов-наладчиков, а на грузовых летающих платформах деловито и без промедления стали подавать запасные части, комплектующие и оружие. Похоже, на рембазе давно знали, что, куда и сколько надо отправить, и не затрудняли себя проблемой осмотра поврежденных батарей.
