Илья Стальнов - ГИЛЬОТИНА ДЛЯ ГОСПИТАЛЬЕРА
– А-а-а! – звучал крик.
А тьма все густела.
Магистр Домен лежал без движения. Черный шаман распластался, спрятав лицо в руки, и шептал слова заклинаний. Происходило то, о чем он и думал-белые безумцы не смогли овладеть Темными Демонами, и те овладели ими.
Аризонцы, скованные страшным визгом и вырвавшимися силами, застыв, смотрели на смерч.
Сомов спрыгнул с пятиметровой высоты. Боль прорезала ноги – удар о камень был силен. Он упал на колено, зашипел, но потом выпрямился. Сзади приземлился, мягко, как пума, разведчик.
– Пристрели их к чертям! – заорала Пенелопа.
– На, – крикнул Филатов и нажал на спусковой крючок, посылая очередь прямо в орущие глотки. Промахнуться он не мог. Он знал, что каждая пуля найдет цель.
Пули вылетели черными точками. Они были заметны глазу – медленно плыли к своим целям и, не долетев, попадали в черный вихрь, начинали кружиться.
На этот раз Святые Материалисты издали не скрежещущий визг или загробный хохот. Они засмеялись – мелко, в унисон, отвратно и не менее зловеще. В этом хихиканье было нечто мерзкое, поднятое из самых подлых глубин человеческого существа – то, от чего к горлу подкатывает тошнота, хочется с брезгливостью и омерзением сплюнуть.
– Вот сволочь! – Филатов еще раз нажал на спуск, а потом отбросил автомат с опустевшим магазином.
– Оставь, – кинул ему Сомов. – Теперь это мое дело. Он шагнул вперед и вытянул вперед «раковину».
– Приор-ы-ы, – выдохнули Святые Материалисты хором. – Приоры-ы-ы. Ненавидим!!!
Вихрь закружился сильнее. НЕ ПРИНАДЛЕЖАЩИМ ЕМУ ГОЛОСОМ, пришедшим откуда-то издалека, больше не подчиняясь сам себе, Сомов произнес:
– Вам не удастся. Мы пришли закрыть дверь.
– Не закроете. Не-е-е-т! – Мы закрываем дверь!
Госпитальер, держа «раковину» перед собой, шагнул навстречу вихрю. И пропал в нем.
***Сомов продолжал ощущать собственное "Я". Если быть точнее, он никогда не ощущал его так ясно и четко, как сейчас. Равно как никогда так ясно и четко не ощущал окружающий мир и свое место в нем. И вместе с тем никакой его прошлый опыт не годился здесь.
Как передать словами то, что в принципе передать невозможно? Органы зрения, слуха, обоняния – они вроде бы остались. Но они слились в фантасмагорическое Единое Восприятие.
А вокруг звучала (или виделась, или ощущалась неземным ароматом?) МУЗЫКА. Да, это был мир бесконечной, всепоглощающей, совершенной музыки. С нее все начиналось, и ею все кончалось. В ней было все – взлеты и жизнь бесчисленного количества Я, наполняющих эту Вселенную, аккорды Высшего Сознания Созидания. «Вначале было слово» – гласит Священное Писание. Да, именно такое СЛОВО было вначале – сложная симфония, полная Чувств, Разума и Сакрального Смысла.
Тот мир, из которого пришел Сомов, казался ему бессмысленным и бедным, закованным в формальные оковы материи и причинно-следственных связей, опутанный понятиями расстояний, времени. Новый мир был прекрасен и самодостаточен.
Он был неохватен ни для какого разума, и вместе с тем возникало ощущение единения с каждой его частичкой. Неуничтожимые Я, сохраняя свою индивидуальность, звучали каждое своим аккордом.
Другие Я, звучание которых коснулось Сомова, были добры и участливы, они излучали свет. Они вносили свой вклад во Всеобщую Гармонию. Они играли СИМФОНИЮ.
Но безмятежность была кажущаяся. Сомов почувствовал диссонанс, ложные такты, которые возникали и пятнами разливались вокруг. Некто пытался вклиниться в СИМФОНИЮ, нарушить ее звучание. В этой иной мелодии был варварский скрежет и воплощенный ужас. В ней было стремление Подчинять и Властвовать. В ней была своя темная гармония. В ней была Сила.
И Сомов понял, что эта дисгармония пытается вырваться наружу. Прорубить выход в иную Вселенную.
Ворота. Тангаилы. Им не нужна гармония. Им нужна власть. В той Вселенной они достигнут большего…
Ворота – нарушение в общей системе гармонии этого мира. Почему-то тем, кто владел здесь мелодией, нужна была помощь его, пришельца из другого мира.
И Сомов нащупал свой аккорд. Он принялся за общую работу.
Он погибал и воскресал. Он купался в бесконечной боли и наслаждался бесконечным блаженством. Он был в едином звуке. И, главное, он помогал достичь цель.
Варварский рокот темной музыки утихал, но потом набирал силу и снова звучал вовсю. Дверь становилась все шире и шире. И остановить этот процесс было невозможно.
И тогда Сомов запел мелодию. Мелодию того мира, откуда он пришел. Она звучала здесь чуждо. Она была неуместна. Она грозила катастрофой.
Так и произошло. Гармония стала нарушаться все больше, и проход между мирами стал расползаться. Тьма приготовилась хлынуть туда.
Но… Звучание Сомова вдруг вплелось в звучание этой Вселенной. Оно придало ему другие оттенки, большую глубину.
И дверь начала затягиваться. Иной ритм становился все ниже, а его носители отступали.
Дверь закрывалась. Она уже почти закрылась.
«Оставайся – так можно было расценить звучание. – Возвращаться поздно!»
Но Сомов не мог остаться. Он рванулся вперед. В ту темную пучину водоворота, в ту какофонию звуков, которая и представляла собой дверь.
Он понял, что если не успеет, то попадет в плен, в настоящий ад. И пропадет там навсегда… Тьма накрыла его…
***Ох, – Сомов повернул голову. Лицо его уткнулось во что-то мокрое и мягкое.
Он с омерзением понял, что лежит лицом в перевернутом мусорном баке. И что этот мусорный бак наполнен пищевыми отходами. Так что он уткнулся в чей-то недоеденный завтрак.
– Тьфу! – сплюнул Сомов, отодвигаясь.
Голова была легкая и пустая, как воздушный шарик. Ноги ослабели так, что не хотели держать. Он сначала поднялся на четвереньки. Потом привстал, держась за бак, вздохнул глубоко и огляделся.
Вокруг него раскинулись трущобные задворки. Двор окаймляли восьмиэтажные здания, в большинстве окон отсутствовали стекла. Ощущался запах жареного мяса и нечистот. Со всех сторон на Сомова пялились люди. Больше десятка оборванцев в грязных и ярких одеждах. В основной массе это были негры или метисы. Они удивленно смотрели на пришельца. Видимо, его появление было неожиданным, так что прервало игру в карты, которой предавались четверо человек, и таскание за волосы дамы среднего возраста – этим занимался огромный негр.
– Эй! – крикнул метис.
И Сомов понял, что опять напоролся на неприятности. Оборванцы начали приближаться, негромко переговариваясь и смеясь. Они прикидывали, что можно поиметь с пришельца.
– Ты откуда взялся? – спросил метис. – За то, чтобы появиться в нашем дворе, платят!
– Еще как платят, – в руках негра рядом с ним появился нож.
Говорили они не по-французски, а по-испански.
Сомов отступил на несколько шагов, окружаемый стаей двуногих хищников. И уперся спиной в склизкую мокрую кирпичную стену.
– Я здесь случайно! – воскликнул он. – Я не хотел беспокоить никого. Я уйду.
– Незачем стараться, – кивнул метис. – Тебя унесут.
Пройти через такие испытания и быть забитым трущобной шантрапой – эта мысль казалась госпитальеру совершенно абсурдной. Но, тем не менее, выходило именно так.
Метис шагнул к нему и почти ласково погладил ножом по щеке.
– Эх, гринго…
Он хотел сказать что-то едкое, но не успел.
Хлоп… Метис удивленно присел на землю, глядя на дырку в своей ноге.
Его помощник резко обернулся. Получил свою порцию – удар ногой в живот и завалился отдыхать – видимо, надолго. Другой бандит попытался махнуть ножом, но получил удар ребром ладони по горлу и провалился в объятия забытья. Остальных нетрудно было разогнать пинками.
– На минуту тебя нельзя оставить! – воскликнул разведчик, дергая Сомова за руку. – Уходим отсюда. Сейчас они очухаются и пойдут шарить по своим арсеналам в поисках чего-нибудь огнестрельного.
Филатов огляделся, увидел мелькнувший в окне силуэт и выстрелил из револьвера. С душераздирающим криком силуэт исчез.
Московитяне помчались через кирпичные развалины. Вылетели к замусоренной набережной, где не убирали по меньшей мере лет двести.
Московитяне перевели дух.
– Мечта Боливара? – осведомился госпитальер.
– Она самая.
– Как мы сюда попали?
– Я видел, как ты шагнул навстречу Демонам. «Раковина» в твоих руках вспыхнула, расползлась в черное пятно. И вы все вчетвером провалились туда. С минуту все было тихо. Потом дыра начала расползаться и поглотила остальных. Я очнулся у покосившегося забора – меня никто не заметил. А через пару секунд увидел, что появился ты – прямо физиономией в мусорном баке. Местная шушера сначала опешила, а потом решила дать тебе урок.
– Значит, опять трущобы?
– Мне они нравятся куда больше, чем застенки инкгг, визиции. Здесь легче выжить,
– И что делать? Не забывай, что на нас здесь объявлена всеобщая охота.
