Начать сначала - Татьяна Морец
И обдумывал, когда мне снова обзавестись хвостом. Я столько лет на ногах. Привык и хорошо ими владел. Но как шайрас ощущает себя на хвосте – не сравнить ни с чем. На ногах мы, будто на протезе, качественном, сделанным под тебя, но никогда не чувствуем их как хвост. Теряем ловкость, скорость и силу. И удобство.
Уже собирался уходить из парка в сторону жилья…
– Анишшасс! – женский голос, такой знакомый, вызывающий боль где-то глубоко внутри, достиг моих ушей.
– Анишшасс! – смеясь повторила женщина, и детский смех ответно зазвенел в воздухе. Так близко.
Мне стало плохо. Как можно умереть и воскреснуть в одну секунду? Но я смог. Воспоминания и чувства лавиной хлынули в голову, круша барьеры, что выстроило мое сознание и держало прочный заслон почти шесть лет.
Так больно! Я застонал, привалившись к дереву и обхватил голову руками. Пытался сделать вдох, чтобы не умереть вновь.
Несколько бесконечных судорожных вдохов немного привели меня в чувство, и я осторожно выглянул из-за дерева. Хохоча, по траве бойко скользил малыш-шайрас лет трех. С таким же коричневым хвостом как у меня. Волнистые темные волосы до плеч, убранные за уши, открывали красивое лицо с ярко-зелеными глазами.
– Анишшасс! – высокая блондинка повторила имя. Мое. Сама она веселилась, пытаясь догнать мальчишку.
Я жадно впитывал облик женщины, которая когда-то значила для меня все.
Нетвердым шагом вышел из-за дерева и встал прямо перед ней.
– Рай, – просипел я, оглушенный эмоциями. Почти слепой от накативших воспоминаний.
Глава 40. Семья
Женщина замерла. Она подняла на меня свои серо-зеленые глаза. В них так и сквозило подозрение.
– Рай, – как заклинание повторял я. – Рай, это я.
В ее растерянном взгляде промелькнуло узнавание и неверие. И надежда?
– Это… ты? – прошептала она покачнувшись. По ее лицу разливалась бледность.
Я быстро подхватил Морайю, не давая упасть.
До меня дошло, что Рай в положении. Аккуратный животик выделился, когда свободная рубашка прилегла к телу. И запах. Она пахла совсем иначе, чем я помнил. Так по родному, но у меня больше не срывало голову от ее аромата. Теперь я не хотел присвоить жену брата, слепо и безудержно. Отныне она ощущалась частью моего рода. Это осознание приносило огромное облегчение. Та же птичка будоражила меня, сводила с ума, а женщина, замершая в моих руках, и близко нет.
– Рай, – просипел снова я.
– Почему у тебя его голос? Это правда ты? – в сомнении спрашивала она.
– Отойди от моей мамы, шайрас! – в наши гляделки ворвался голос маленького принца. Протиснувшись между нами, он мелкими ручками силился отпихнуть меня от Рай. – Папа тебе ноги оторвет! И хвост потом не вырастет!
Несмотря на сохраняющееся полушоковое состояние, я хмыкнул на подобное заявление. Смелый парень растет.
– Отпусти ее, Анишшасс. Сам помогу, – пробасил Харшшад, выросший из ниоткуда.
Он молниеносно опознал меня своим носом. Шустро оттащил мальчишку в сторону и бережно придержал женщину.
Я медленно разжал руки, убеждаясь, что Рай обрела опору:
– Не волнуйся, Харшшад, я никогда не обижу Морайю.
Тот кивнул, но продолжал сверлить меня взглядом. Неважно, кем я был. Я пропадал столько лет, изменил лицо, капитан кшатри сохранял настороженность. Сейчас он защищал не только Рай, но и маленького принца.
А та прижала ладонь ко рту и мотала головой в стороны, не пряча слез. – Не может быть. Не может быть, – шептала она.
Мальчишка высунулся из-за ног кшатри и любопытно сверкал зелеными глазами. Точно такие же я часто наблюдал в зеркало. А ведь это мог быть мой сын… От него пахло Рай и моим братом, маленький шайрас – сын Шанриасса, без капли сомнения. И я сам хотел, чтобы случилось все именно так, когда оставил им прощальное послание. Отошел в сторону, чтобы не было соблазна. Сделал этот выбор ради двоих, тех, кого любил больше жизни. Брата и его жену. Планировал улететь, заняться делами Империи, не приближаясь какое-то время. А вышло все иначе. Я совершил череду ошибок из-за своих неконтролируемых эмоций. Как последний болван!
– Пойдем, присядем. И обо всем поговорим. Это долгая история, Рай… А Шанриасс? Где он? – я, наконец, смог обуздать невменяемое состояние и перешел к делу.
– Сразу вызвал его. Ждем, никуда не уходим, – сообщил нам Харшшад.
– Присядем здесь, – блондинка изящно умостилась на нагретый солнцем каменный бордюр фонтана. Немного дрожащей рукой поправила волосы.
Я скинул запрос через комм, и уже через минуту робот-доставщик по мощеным дорожкам парка прикатил к фонтану заказ.
– Ты помнишь, – тихо проговорила Рай, принимая из моих рук минеральную воду с лаймом. – Спасибо.
– Теперь да, Морайя. Все эти годы я старался вспомнить. Но ничего не выходило, – ответил я, усаживаясь поблизости.
Анишшасс подполз к нам и жался спиной к матери, встав преградой между нами.
– Ты знаешь мою маму? – наконец спросил он. Сделав упор на слово «мою».
Какой собственник.
– Знаю. И твоего папу тоже, малыш! – терпеливо улыбнулся я юному шайрасу.
С ним мне предстоит найти общий язык. Я неплохо ладил с детьми Ришшаса.
– Я не малыш и уже большой! – сердито засопел мальчишка. И неожиданно завопил: – Папа!
Он разглядел вдали аллеи парка фигуру крепкого шайраса на хвосте. Моего брата.
Тот хищно рывками спешил к своей семье, издалека разглядывая меня и признаки опасности. Я и сам бы делал так же.
В нос ударил знакомый аромат, когда шайрас приблизился. Запах был точь-в-точь таким, каким я его помнил. Шанриасс замер в паре метров от меня и неверяще вдыхал полной грудью. Крылья его носа раздувались. Теперь настала его очередь испытывать потрясение.
– Брат? – прогудел он с недоверием.
И на мой кивок, уже не думая, приблизился и сжал меня в своих шайрасских объятиях.
– Я сейчас не такой крепкий, как ты, брат, – хрипло от эмоций просипел я, обнимая шайраса, самого близкого мне в космосе.
Ответом мне послужил смех, знакомый с раннего детства. Почти как мой.
– Родная, как ты? – переключился он на жену, как и раньше окутывая ее заботой.
Знаю брата и его щедрое сердце. Никто не смог бы так любить свою женщину, как он. Даже я.
– А теперь моя очередь, – окончательно придя в себя, твердо заявила Рай. Здоровый румянец вернулся на ее лицо.
Ей больше не требовалось доказательств. Приняла, что это на самом деле я. Обняла меня за торс холодными ладонями, доверчиво прижавшись щекой к груди. – Мы так горевали, когда думали, что ты погиб, Шасс.
Голос дорого́й для меня женщины срывался, а рубашка мокла от ее слез.
