Пространство Откровения. Город Бездны - Аластер Рейнольдс
– Дэн! – воскликнула Хоури, и это односложное слово всколыхнуло стоялый холодный воздух. – Вы хотите сказать, что Дэн – клон Кэлвина?
– Причем сам о том не подозревающий, – ответила Вольева. – Кэл не желал, чтобы Дэн узнал эту тайну. Силвест – такая же жертва лжи, как все население Йеллоустона. Дэн считает себя совершенно самостоятельной личностью.
– Не догадывается, что он всего лишь клон?
– Да, и с течением времени его шансы узнать все уменьшаются. Кроме ультра и союзников Кэлвина, не знает почти никто. А союзников Кэлвин всеми средствами заставил молчать. Было несколько слабых звеньев… Кэлвину, например, пришлось привлечь на свою сторону одного из ведущих генетиков планеты… Силвест потом пригласил его в свою экспедицию на Ресургем, не ведая о теснейшей связи между ним и своим отцом. Сомневаюсь, что он с тех пор узнал правду или хотя бы стал о ней догадываться.
– Но каждый раз, когда он смотрится в зеркало…
– Он видит себя, а не Кэлвина, – ответила Вольева, явно наслаждаясь тем, как каждое сказанное ею слово разрушает основы мировоззрения Хоури. – Он клон, но не знает, что похож на Кэлвина до последней потовой железки под кожей. Генетик – Жанекен – создал косметические различия между Кэлвином и Дэном, и люди видят лишь семейные черты сходства во внешности и поведении. Очевидно, он же постарался привить Дэну и некоторые черты его «матери», Розали Сютейн.
– Все остальное просто, – произнес Садзаки. – Кэл вырастил свой клон в среде, максимально приближенной к той, в которой сам обитал с малолетства. Вплоть до тех стимулов, которые в определенные периоды жизни мальчика породили отдельные черты его характера и о которых даже сам Кэлвин не мог с уверенностью сказать, появились они естественным путем или выработаны воспитанием.
– Ладно, – сказала Хоури. – Согласимся считать, что все это правда, и зададимся вопросом: ну и что? Кэл же должен был понимать: Дэн не пройдет те же стадии развития, которые проходил он сам, как бы ни контролировал он жизнь мальчика. Как насчет тех впечатлений, которые ребенок получает еще в период пребывания в утробе матери? – Хоури покачала головой. – Безумие! В лучшем случае Кэлвин мог рассчитывать на грубое подобие.
– Я думаю, – сказал Садзаки, – на это и был расчет. Кэл рассматривал клонирование как одну из предосторожностей. Он знал, что процесс сканирования, которому он намеревался подвергнуть себя и еще семьдесят девять человек, разрушит его материальное тело, а потому хотел получить другое, в которое он сможет вернуться, если жизнь в машине придется ему не по нраву.
– Так и вышло?
– Возможно. Но не в этом дело. Во времена Восьмидесяти операция по обратному переносу сознания – от машины к человеку – была еще за гранью возможного. Реальной причины торопиться не было. Кэл всегда мог держать свой клон в криосне до тех пор, пока тот не понадобится. Мог сделать еще один клон, уже из клеток мальчика. Он умел заглядывать далеко вперед, этот Кэлвин!
– Если считать, что обратный перенос сознания возможен.
– Что ж, Кэлвин понимал, что вероятность положительного результата его действий не слишком велика. На этот случай и был подготовлен еще способ продления жизни, кроме обратной перезаписи.
– А именно?
– Его запись на бета-уровне. – Садзаки теперь говорил не торопясь, тоном таким же холодным, как воздух в отсеке капитана. – Формально эта запись не имела сознания, но это была весьма детальная факсимильная копия Кэлвина. Ее относительная простота означала, что ее легче закодировать и переписать на мозг Дэна. Куда легче, нежели внедрить туда альфу.
– Я слышала, первичная альфа куда-то исчезла, – сказала Хоури. – Так что того Кэлвина, который мог бы продолжать свое дело, фактически не осталось. Нетрудно догадаться, что и Дэн повел себя куда более независимо, чем хотелось Кэлвину.
– Это еще мягко говоря, – кивнул Садзаки. – История Восьмидесяти стала началом упадка Института Силвеста. Дэн сбросил с себя кандалы, так как больше интересовался тайной затворников, нежели кибернетическим бессмертием. У него оставалась бета-запись отца, хотя он, видимо, не понимал ее истинного значения. Он рассматривал ее скорее как семейную реликвию, чем как нечто неизмеримо более важное. – Триумвир снова усмехнулся. – Думаю, если бы он знал, что это такое, он бы ее уничтожил, хотя это означало бы его собственную аннигиляцию.
«Понятно, – подумала Хоури. – Бета-запись – это что-то вроде пойманного в ловушку беса, который ищет возможности заполучить тело-носитель. Бес не обладает сознанием в нашем понимании этого слова, но он силен и опасен, и недюжинная изобретательность заменяет ему подлинный интеллект».
– Меры предосторожности, принятые Кэлвином, оказались весьма полезны и для нас, – продолжал Садзаки. – В бета-записи содержалось вполне достаточно его опыта, чтобы вылечить капитана. Все, что нам было нужно, – это уговорить Дэна, чтобы позволил Кэлвину временно поселиться в его уме и теле.
– Это получилось так легко? И Дэн ничего не заподозрил?
– Это вовсе не было легко, – признался Садзаки. – Было совсем нелегко! Периодически Кэлвин одерживал верх, и это походило на буйную одержимость. Особенно трудно было контролировать движения. Чтобы подавить личность Дэна, мы были вынуждены колоть ему смесь нейроингибиторов. И когда Кэлвин наконец прорывался, тело оказывалось почти парализовано. Выглядело это так, будто наш блестящий хирург во время операции пьян в стельку. Дэну это во всех отношениях далось тяжело. Было очень больно, по его словам.
– Но своего вы добились?
– Верно. Однако это было сто лет назад. Пора снова посетить доктора.
– Ваши флаконы, – сказала ординатор.
Одна из закутанных в мантильи сопровождающих выступила вперед, держа флакон, похожий на тот, который Силвест вынул из своего кармана. Только жидкость во флаконе Паскаль была ярко-красная, а у Силвеста желтоватая. Там и там плавали гроздья более темного вещества. Ординатор взяла оба флакона и подержала на виду, прежде чем поставить на стол.
– Мы готовы приступить к свадебному обряду, – сказала она, а затем задала обычный вопрос: нет ли среди присутствующих лиц, имеющих соображения биологического или этического свойства, по которым свадьба не должна состояться. Возражений, конечно, не последовало.
Но в этот торжественный момент, казалось сулящий многочисленные
