Сергей Кусков - Игрушки для императоров
С одной стороны бесчеловечное отношение, унижение, неуставщина, жуткий прессинг. Но с другой — защита своих. «Мы накажем за проступок, но сделаем это мы сами». Что-то в таком духе. И то, что я еду с ней в машине — подтверждение этого лозунга. Меня не бросят.
Я все еще могу вернуться?
Не знаю. Она оговорилась, что за меня просили. То есть, если бы такой возможности не существовало в принципе, они бы не просили. Значит, существует. Но…
Дальше я подумать не успел, она словно прочла мысли:
— Хорошо, давай перейдем к официальной части. Я хотела оставить это на вечер, заехать к тебе, но раз такие события…
Я подобрался.
— Сегодня утром мы, наконец, собрали совет офицеров по поводу твоей проблемы. В малом составе, кого нашли, но его решения законны. Пятью голосами против двух ты признан невиновным.
— Невиновным в чем? — я чуть не рассмеялся, поскольку вины за собой как-то не ощущал.
— В невыполнении приказа. Тебе приказали сидеть и не вмешиваться, ты его нарушил. Там было еще и про технику безопасности, про доспех и его отсутствие, но это признали фактором, не стоящим внимания.
Я, признаться, немного обалдел от такой наглости.
— А можно поинтересоваться, почему? Вы, приказы, устав, жесткач такой, и вдруг — невиновен… Кого другого бы вы за такое расстреляли!
Она согласилась
— Да, кого другого из своих, принятых и принявших присягу. Но ты не один из нас, ты даже не «мелочь», не новобранец, и не обязан подчиняться приказам, идущим в разрез со своей совестью. К тому же, ты не бросил оружие, а это очень важный фактор.
Пауза.
— Короче, ты имеешь полное право явиться для прохождения последнего, итогового теста, по результатам которого после приезда Леи будет принято решение о твоем зачислении. Это окончательно и обсуждению не подлежит.
— То есть… — я даже не знал, что на это сказать. — Я могу…
— Один единственный тест, — перебила она. — Сложный, с риском выйти из него вперед ногами, но по-другому у нас не принято. Пройдешь — зачислен. Не пройдешь — adios. Вот и всё.
— А что за тест? — я начал приходить в себя.
— Скажем так, тебе надо будет пройти полосу, но сложность ее будет заключаться не в препятствиях, а в том, что некоторые плохие парни будут пытаться тебя убить. Естественно, не живые, но тебе от этого будет не легче. Большего сказать не имею права.
— Понятно.
На самом деле понятно ничего не было. Но какие вопросы задавать — я не знал. Неожиданный поворот!
И еще я поразился, как права оказалась мама. Они позвонили-таки! Ну, не совсем позвонили, но если бы не дон Виктор, то связались бы со мной вечером. Сказав, что «простили»…
De puta madre!!!
— Конечно, я понимаю, что мои слова для тебя ничто не значат, — продолжила вдруг Катарина со слащавой ухмылкой наевшейся сметаны кошки. — Так, отдушина, дескать, «я был прав и идите вы все». Но это моя работа — сообщить. Я ее делаю и потом отчитаюсь. Я рада, что ты не придешь, честно! Тебе у нас не место! Мир?
Я кивнул, ошеломленный новым поворотом сюжета.
— Мир…
— Тогда вот моя визитка. Если все же надумаешь. Не смотри так, это тоже работа — отдать визитку. Если надумаешь явиться на тест — звони.
Она протянула свою карточку. «Служба вербовки», — лаконично значилось на ней. И никаких украшений или изысков.
— Скажешь оператору, чтобы соединили с Ласточкой.
— Ласточка — это ты? — усмехнулся я. Прикольный ник!
Она кивнула.
— Только не спрашивай, почему. Просто Ласточка. Позывной.
— Понятно.
— Ну, вот и твой район. — Она кивнула на дорогу впереди. Мы как раз проехали шлюз нашего купола. — Где тебя высадить, чтобы не светиться?
Не светиться! Скажет тоже! После двух недель, за которые она подбирала и высаживала меня почти возле дома?
— Возле космонавтов высади, — хмыкнул я. — Прогуляюсь, в себя приду.
— Это правильно! — поддержала она.
Да, мне очень нужно посидеть и поразмышлять. Или хотя бы просто прийти в себя. А возле памятников космопроходцам отчего-то лучше думается — наверное, все плохие и глупые мысли в космос улетают, а здравые прилетают.
— Возле Гагарина, — уточнил я.
— Хорошо.
Через несколько минут мы подъехали к ансамблю и встали через дорогу. Я уже поднял люк, когда решил спросить:
— Катарина, а ты выяснила, кто мой отец?
— Что?
Она недоуменно обернулась, но почти сразу поняла, в чем дело.
— Нет. Я тоже уперлась в таинственный счет и включила заднюю.
— У тебя не было возможностей и административных ресурсов его взломать?
Она пожала плечами.
— Были. И есть. Но зачем? Что это даст?
Хороший вопрос.
— Тебе это ничего не дало за восемнадцать лет. От этого знания ни тепло, ни холодно. Зачем тогда ворошить прошлое?
— Ради строки в личном деле в графе «отец» в досье одного из самых секретных подразделений, — усмехнулся я.
Моя усмешка поддержана не была.
— Нам что, на каждую из новобранцев организовывать такую графу? Так у нас она заполняться у единиц будет! Все, пока, Хуан, тебе пора. Нам не интересно прошлое прибывших, как и прошлое их семей. Мы сами — большая семья, и это гораздо важнее.
Да, и тут облом.
— А если я стану одним из вас, пройду Полигон и все такое, это можно будет выяснить?
Она рассмеялось.
— Мальчик, поверь, ради того, чтобы узнать, как зовут подонка, участвовавшего в твоем появлении на свет, не стоит идти к нам. Корпус создан немного для другого.
Мне не осталось ничего иного, кроме как вздохнуть и полезть наружу. На полпути я вновь обернулся:
— Значит, считаешь, для меня это будет неплохим выбором? Принять предложение хефе?
— Решай сам. — Она покачала головой. — Любое мое слово — давление. Что-то еще?
— Да. — Я многозначительно посмотрел на пачку сигарет, которые она в этот момент достала из бардачка. — Почему люди курят эту дрянь?
Катарина серьезно задумалась.
— Ну, она помогает нервам успокоиться. Собирает мозги в кучу. Хочешь попробовать?
И протянула пачку мне. Я неуверенной рукой взял ее.
— И зажигалку держи. — Красивая резная серебрянная зажигалка последовала за пачкой. — Зажигалку с возвратом, это подарок.
Уже закрывая люк, я уточнил:
— Значит, еще увидимся, раз с возвратом?
Она неопределенно пожала плечами.
— Кто знает? Планета круглая!..
* * *От первой затяжки я закашлялся, разодрало горло и легкие. Вонь табачного дыма душила, выворачивала наизнанку. Противная штука! Вторая и третья затяжки пошли также плохо. Но потом стало легче.
Действительно, расслабляет. Напряжение, державшее меня в клещах целый день, начало отступать. Я закрыл глаза и отвалился на спинку лавочки, чувствуя себя предателем самого себя, зажимающим в пальцах тлеющее нечто, на которое не мог смотреть еще утром.
Итак, корпус. Таинственный и загадочный. И крайне жестокий. Но не оставляющий при этом своих в беде. Игрушка для императора, создавшего его, но кто он для меня? Цель? Средство? Послать его к чертям и больше не связываться?
Катарина кое-что не договорила, да и не могла договорить. То, что я мог не выполнять приказы и не бросил оружие — это отговорки, поводы вернуть меня. Например, если бы я бросился на помощь без «Жала», с одной аптечкой, об этом аргументе бы просто не вспомнили. Им нужны мои способности, и ради них они разобьются в лепешку. Не мальчик Хуанито, пришедший к ним две недели назад, над которым можно поиздеваться и поэкспериментировать, а супермен Иван Шимановский, выдавший на тестах такое, что не под силу никому.
Я отдаю себе отчет, подобное невозможно. Если бы самолично не прошел все эти испытания и контрольные полосы, рассмеялся бы, скажи мне кто обратное. А значит, я становлюсь вдвойне, втройне, вдесятерне полезным и ценным!
Я — мод с неизвестными способностями. И как правильно предупредила Норма, способности — это оружие. Которое можно использовать.
Теперь Виктор Кампос. Его мотивы неясны, невероятно, что такой человек мог предложить то, что предложил, мелкой сошке вроде меня. Согласен, интуиция, умение разбираться в людях — это у него есть, но неужели нельзя найти человека из своей среды? Того, кто «в теме»? Не верю!
Но предложение прозвучало, и прозвучало серьезно. Такие люди просто не умеют шутить. А значит, если я сейчас позвоню ему и дам ответ, меня тут же возьмет в оборот мафия. Третья власть. Там я тоже буду оружием, но с гораздо большей степенью свободы действий. Правда, плата за это — специфика бизнеса «семьи», но я знаю об этом, а значит все честно.
Я сделал глубокий затяг и вновь закашлялся. На лицо навернулись слезы. Ничего, привыкну — другие же привыкают! Главное не злоупотреблять и не втянуться.
Лев и крокодил. Благородный жестокий лев корпуса и коварный, нападающий исподтишка, не менее жестокий крокодил мафии. Оба они не подарки, не идеалы мечтаний, но кого-то из них выбрать необходимо.
