Сергей Лукьяненко - Звёзды — холодные игрушки
Стулья тоже все были заняты. Я скользнул взглядом по лицам, мысленно отметив, что большинство обитателей санатория молоды. Кроме Агарда, медленно вышедшего вслед за мной из тамбура, был лишь один пожилой человек. Очень крепкий, рослый, с умным лицом. Одетый в облегающий тонкий костюм из серебристой ткани, под которой рельефно выделялись мышцы. Сидел он как-то в сторонке… нарочито в сторонке.
Я подошел к столу. Так как свободных стульев не было я помедлил, но все молчали. Тогда я присел на край стола, сдвинув в сторону металлическую кружку, наполненную горячей, парящей жидкостью.
— Бойкий, — с легким осуждением сказал светловолосый парень. — Как зовут?
— Ник Ример, — ответил я.
Парень отхлебнул из своей кружки, блаженно улыбнулся. В комнате витал слабый запах алкоголя. Удивительно, в санатории он не запрещен?
— Замерз?
— Немного.
— Согрейся.
Он протянул мне свою кружку. Секунду я колебался, но передать кружку никто не спешил, а вставать не хотелось.
Я взял с потрескавшегося пластикового подноса чистую кружку, наполнил черпаком из большой кастрюли. Глотнул.
Жидкость была сладкой и горячей, с довольно большой дозой алкоголя. По телу пошло тепло.
Парень еще помедлил, держа протянутую кружку. Пожал плечами, и допил из нее сам.
— И за что тебе в санаторий, Ник?
— Улицу неправильно перешел.
— Ник, мы же тут все свои, — укоризненно сказал парень. — Давай, рассказывай.
— Полагаю, вы знаете. Я дал по морде своему Наставнику.
— Да? — наигранно удивился парень. — Нехорошо…
Это было каким-то фарсом. Все кроме этого белолицего смазливого типа молчали, кто-то разглядывал меня, кто-то отводил глаза. Пожилой здоровяк разглядывал свои пальцы, изучая их с любопытством только что прозревшего слепого.
— Нехорошо бить Наставника! — повторил парень. — Как же так, Ник?
— Пришлось.
Я еще раз отхлебнул горячего алкоголя.
— Он ничего, — неожиданно сказал из-за спины Агард. — Клей, он ничего.
Обращался он вовсе не к пареньку. Как я и предполагал.
Здоровяк оторвался на миг от собственных ладоней, неодобрительно глянул на Агарда:
— Тебя не спрашивают. Иди сюда, Ник.
Поставив кружку я подошел к нему.
— Меня зовут Клей Гартер. Именно так, без всяких сокращений. Это тебе надо запомнить в первую очередь.
Он по-прежнему не смотрел на меня. Не снисходил до взгляда.
— У нас тут своя жизнь, Ник. Сложная, трудная. Все мы тут… больные. Лечимся. Что лучшее лекарство, Ник?
— Труд.
— Правильно. Это запомни во вторую очередь. Сказали, что ты контуженный. Это хорошо. Проще будет привыкать.
Я промолчал. Он мне не нравился, все больше и больше. И это было взаимное чувство.
— Займешь любую койку на верхнем ярусе, — сказал Клей. — У нас уже прошел отбой, а режим надо соблюдать.
Посмотрев на ряды кроватей я спросил:
— А почему в верхнем ряду? Нижний занят?
— Для тебя — да.
В общем-то, мне было все равно, где спать. И любопытствовать, почему режим обязателен для меня, в то время, как никто спать не собирается, я тоже не стал. Подошел к рядам коек, снял пиджак, забросил на первую попавшуюся.
— Вернись, — негромко сказал Клей. — Я еще не закончил разговор. А уходить без разрешения нельзя. Это ты тоже должен запомнить.
— В третью очередь?
Он наконец посмотрел на меня. Пристально, оценивающе.
— Да.
— Что-то еще?
Клей поднялся. Он был выше меня на голову. И возраст вряд ли сказался на его физической форме.
— Бить старенького Наставника — плохо, — сказал он. — Я тоже Наставник. Мог бы меня ударить?
— Без причины — нет.
Клей развел руками.
— Верно. Без причины плохих поступков совершать не надо. Но и с причиной — подумай хорошенько. Усвоил?
Я кивнул.
— Загляни в ту дверь, — предложил Клей.
Под взглядом десятка людей я молча прошел к двери. Открыл ее — в отличии от внешней, здесь замок повиновался.
Это был санитарный блок. Пять унитазов, а напротив них — пять душевых кабин.
— Начнем лечение, — сказал Клей. — Надо привести санитарный блок в порядок. Унитазы должны сверкать. Если хорошенько поищешь, то найдешь щетку и порошок. Если не найдешь, то что-нибудь придумаешь.
— Мне кажется, что для этой работы есть определенная очередь, — сказал я.
— Есть. И сегодня твой день.
Я медлил. Здесь была своя жизнь, и свои законы. Возможно, новичкам полагалось заняться чисткой унитазов и спать на верхних койках.
Но мне эти законы не нравились.
Я закрыл дверь.
— Мне кажется, Клей Гартер, что ты ошибаешься, — предположил я.
— А может быть, ошибаешься ты? И очень сильно?
— Может быть, — согласился я. — Но это мои ошибки.
Клей двинулся ко мне. Неторопливо.
— Кли, он же регрессор! Он приемчики подлые знает! — тонко крикнул светловолосый парень. — Кли, не поранься!
Клей не отреагировал. Даже улыбнулся. Может быть, Наставники тоже знают «приемчики»? Или, скорее, он уверен, что амнезия лишила меня всех навыков…
Я не успел отреагировать на удар. Заметил его, и понял, что получу в челюсть, но тело было еще слишком вялым, расслабившимся от тепла.
Мир качнулся, и я полетел к стене. Ударился затылком, так, что потемнело в глазах. Рука попала на раскаленную решетку нагревателя, и боль ожога привела меня в чувство. Я дернулся, поднимаясь вдоль стены. Из разбитой губы сочилась кровь.
— Начнем лечение, — сказал Клей. — Итак, спорить со старшим барака, тем более — Наставником, — плохо…
— Ты давно не Наставник! — вдруг выкрикнул Агард. — Оставь парня, Клей!
Голос Тараи сорвался, когда Гартер коротко посмотрел в его сторону. Кажется, он тут же пожалел о своем вмешательстве. Но оно придало мне сил. Дало опору покрепче, чем стена за спиной.
Так ли я не прав?
— Раскаиваешься? — спросил Клей, подходя ко мне.
— Нет, — прошептал я.
— Парень, тебе плохо придется, — сочувственно сказал Клей.
…Что-то менялось. Что-то происходило со мной. Краски становились ярче, звуки — оглушительно-громкими. Дыхание людей казалось громом. Движения Клея — медлительными и неуклюжими. Сердце замерло на миг — и зачастило сумасшедшим, отчаянным ритмом. Тук-тук, тук-тук-тук… Я уже был на этой грани, на последней черте, отделяющей меня от страшного и манящего мига… мига, за которым что-то случится. Тогда, схваченный Тагом и Ганом, я устоял.
А сейчас — нет.
Клей прыгнул, протягивая руки к моему горлу. Я сместился, ускользая. Тело жило своей жизнью, я лишь следил за происходящим, онемевший, парализованный наблюдатель по имени… по имени…
Старший барака врезался в стену, замотал головой, разворачиваясь. Но я уже был рядом. Не торопился, ждал, пока Клей замахнется, отчаянно, уже понимая, что охотник и жертва поменялись местами.
«Не бойся, не бойся», — зашептал в голове незримый хор. Знакомо, почти как управляющие системы, но это было совсем другое, совсем… знаю, помню…
Я перехватил бьющую руку — это оказалось не сложнее, чем поймать качающуюся на ветру ветку. И хруст, когда кости бывшего Наставника сломались под моими пальцами, был таким же деревянным и не страшным.
Он закричал, но в нем было очень много сил и воли, в этом пожилом крепком человеке, решившим учить меня жизни. Пинок в низ живота — сильный и точный.
Я не чувствовал боли.
Боль — для других.
Отныне и навсегда.
Я еще раз перегнул ему руку — в плече. Это слабый сустав, а боль рвущихся мышц — посильнее, чем от сломанной кости.
«Боевая трансформация…»
Их было трое, бросившихся ко мне, стоящему над поверженным Клеем Гартером. Остальные не вмешивались. Они оказались дальновиднее.
По удару на каждого. Большего не нужно. В живот, в нервные центры. Я не знаю, куда следует бить, но это знают мои руки. В узлы парасимпатической нервной системы, в те центры, что через мгновение взорвутся нестерпимой болью. Три тела, корчащиеся на полу.
Я хочу еще!
Мне нравится это!
— Нее-ддрууугг!
Голос светловолосого типчика долог и вязок. Он успел выскочить в тамбур и вернуться с лопатой. Держит ее неумело, похоже, не для всех в санатории обязательна трудотерапия…
Подставив руку я принял сверкающее лезвие на запястье. Рубашка лопнула, вспоротая острой сталью.
Из царапины на коже выступила капелька крови.
Левой рукой я взял парнишку за лицо — сдирая кожу с порозовевших щек, и швырнул на ряды коек. Он врезался головой в металлическую стойку и затих.
«Возвращение в режим мимикрии…»
— Спасибо, Куалькуа, — прошептал я чужому, пропитавшему мое тело, тело человека с Земли.
Боль. Тяжесть. Распирает голову.
