Василий Головачев - Хроники Реликта. Том 2
«А почему все-таки вы согласились встретиться с нами? Насколько мне известно, до этого вы практически ни с кем не контактировали, кроме…»
«Кроме Лады, дочери Баренца. Уел, эрм. Да, она моя жена, однако мы с ней… в общем, это неинтересно. А вот на вопрос отвечу: мне интересно было пообщаться с человеком, который по прогнозу должен ликвидировать эмиссара ФАГа и даже более того – выйти на уровень Игрока».
НЫРОК В ЧУЖУЮ
Герман Лабовиц жил в Дакке, а работал в Такла-Маканском ксенозаповеднике, изредка оставаясь там на ночь и не испытывая от этого никаких неудобств. Он и в молодости был неприхотлив, довольствовался малым и не тяготел к комфорту, хотя против уюта не возражал, а теперь, будучи экзоморфом, и вовсе перестал обращать внимание на такие мелочи.
Работа в бестиарии заповедника вполне отвечала его внутренним запросам, а дружба с интраморфами синклита давала необходимую разрядку и психологически-интеллектуальный настрой, так что Лабовиц, по своим внутренним оценкам, жил в удовольствие. Кроме того, у него были кое-какие обязанности, возложенные Габриэлем Греховым, и выполнять их в отсутствие бывшего проконсула было интересно. И уж совсем увлекательно было оказаться в центре событий, связанных с деятельностью в Системе Фундаментального Агрессора, чье появление было предсказано Греховым еще во времена Конструктора.
Нынешним вечером Герман тоже решил не лететь домой, а провести ночь на территории заповедника. К тому же обещал заглянуть на огонек Габриэль, и встреча обещала быть информативной.
До закрытия бестиария, в котором проживали представители животного мира планеты Эниф – скалогрызы, мимикрозавры и стражи, похожие на земных грифов, оставалось около часа, когда на территории зоны объявилась компания юнцов, заставившая занервничать инка охраны.
Группа из одиннадцати человек, принадлежавшая одной из сект подчеркнутого инфантилизма – в одежде, в поведении, общении, запросах и желаниях, похожая больше на стаю обезьян, высадилась из аэров прямо в зоне, огражденной трехметровым силовым барьером, и, не обращая внимания на вопли служителей-витсов, принялась с хохотом охотиться за стражами и метить их светящейся краской.
Бестиарий замыкал северную оконечность заповедника и располагался на живописном горном склоне, испятнанном круглыми дырами – ходами скалогрызов. Территория его была невелика – три на четыре километра, и, кроме скал, ничего интересного на ней не находилось, ни кустарник, ни деревья здесь не прижились. Может быть, поэтому и экскурсии посещали бестиарии редко, хотя скалогрызы были достаточно экзотическими животными и зрелище представляли отменное, особенно когда играли друг с другом и прошибали скалы насквозь, будто те были бумажными.
Одиннадцать юных «охотников», пол которых определить было невозможно, одиннадцать разукрашенных «обезьянопопугаев» вломились в будку контроля, разнесли аппаратуру вдребезги, изгнали витсов и принялись палить по всему, что двигалось, из портативных краскопультов. Стражи, которые здесь, в бестиарии, и вообще на Земле, не летали, убежать от «охотников» не могли и принялись прятаться в тоннелях, проделанных скалогрызами.
Досталось и мимикрозавру, имитировавшему вторую будку контроля. Восторгам диких пришельцев не было конца, когда «будка» стала менять форму, пока не превратилась в гигантского многонога, чем-то похожего на таракана. Животное попыталось спастись, а когда это не удалось – напало на преследователей, сбив аэр хваталом.
Когда Лабовиц примчался к месту на патрульном птеране, схватка уже закончилась победой «охотников», один из которых оказался вооружен карабином «дракон». Взбешенный Герман рявкнул с высоты в мегафон-усилитель: «Всем лечь!» – догнал стрелка, отобрал карабин и с удовольствием съездил им же по пятнистой, крысиной физиономии. Остальные попытались устроить кучу малу, дабы «проучить» обидчика, но Лабовиц не стал церемониться с ними и быстро охладил пыл «бойцов», наставив шишек и синяков. В эту секунду из выпуклого бока скалы с гейзером камней и дыма выполз скалогрыз, и обеим противоборствующим сторонам пришлось спешно ретироваться. Герман без особых угрызений совести оставил бы «охотников» на поле боя, но со скалогрызом были шутки плохи, все могло закончиться трагедией, эти звери просто не видели людей, благодаря своему гаммарадиоактивному зрению, и вместе с подоспевшей охраной зоны он быстро загрузил компанию в патрульный катер и отослал с пилотом разбираться в центральное управление охраны заповедника.
Аэры улетели, пыль улеглась, скалогрыз застыл в полусотне метров блещущей металлической колонной, не обратив внимания на возню у подножия скалы. Его безобразная голова, напоминающая сросток фрез горнорудного комбайна с ушами летучих мышей, качнулась два раза слева направо и тоже замерла. И в этот момент из отверстия старого тоннеля в скале, располагавшегося в десятке метров от задумавшегося Лабовица, выпрыгнул человек. Мягко, по-кошачьи, приземлился и повернулся лицом к Герману.
«Привет, стармен. Приятно видеть, что ты в форме».
Лабовиц не ответил, узнавая бывшего К-мигранта Вильяма Шебранна. Тот на первый взгляд был не вооружен, однако Герман чувствовал прицельную цепкость взгляда Шебранна, что указывало на встроенную в его костюм спецаппаратуру и оружие. Впрочем, на самом Лабовице был надет такой же костюм.
Не оборачиваясь, он огляделся в поле Сил и обнаружил еще двоих гостей, за спиной и сбоку, а также куттер за скалами, серьезную машину с серьезным вооружением. Если начнется бой, долго ему не продержаться. Но кое-какие сюрпризы эти гости на своей шкуре испытают.
«Не рад, что ли? – продолжал Шебранн, приблизившись на несколько шагов. – Или ждешь кого-то другого?»
«Чего надо?» – угрюмо поинтересовался Лабовиц.
«Значит, не рад. Впрочем, ты всегда предпочитал сразу брать быка за рога. Тогда к делу. У нас к тебе предложение. Существует группа людей, которых не устраивает нынешнее положение вещей. Они нуждаются в хороших помощниках-профессионалах, а ты бывалый стармен, экзоморф и мастер воинских искусств. Не хотел бы поработать на них? Оплата очень высокая».
«Не хотел бы!» – отрубил Герман, не пытаясь даже выяснить цену.
«Мы так и предполагали. Тогда у нас есть еще одно предложение: дай нам код метро в доме Грехова. Он тебе не сват, не брат, не друг и не учитель. А мы в благодарность не станем искать твоих родственников и друзей, могущих пострадать ни за что».
«У меня нет родственников. – Лабовиц сделал шаг навстречу, и К-мигрант отлетел на несколько метров, грохнувшись спиной на камни. – У меня нет друзей. А теперь вали отсюда, пока цел! Повторять не буду».
К-мигрант не торопясь встал, покачал головой. Он готовился применить оружие, но и Лабовиц был готов к стрельбе в любой момент, тем более что ему не надо было поворачиваться в сторону выстрела. Он выстрелил за спину, как только услышал незвуковую команду «огонь!».
Лазерная трасса перечеркнула напарника Шебранна, подкрадывающегося сзади, а еще один точный выстрел из «универсала» заставил второго помощника отступить за валун. Конечно, на них были защитные костюмы, выдерживающие прямое попадание из «универсала», и Герман не рассчитывал на случайное попадание в голову, но он не был и бесшабашным задирой, уверенным в своей непременной победе, и сразу после начала огневого контакта отступил к ближайшей дыре в горном склоне, вызывая охрану и свой личный аэр.
Однако, несмотря на успешный маневр, все могло бы закончиться печально, потому что гости, кроме обычного оружия, были вооружены своим, что и продемонстрировали, выстрелив по Лабовицу из метателя «пауков». Но применить «генератор холода», то есть генератор свертки пространства, они не успели, в конфликт вмешались другие силы.
Скалогрыз, дремавший на солнышке и, казалось, не обращавший внимания на развернувшиеся вокруг события, вдруг изогнулся и метнул в К-мигранта десятиметровый язык огня. Высокотемпературная плазма оказалась для Шебранна не очень приятным сюрпризом, и он, ослепленный, с визгом нырнул за камни.
Следующий плазменный выхлоп превратил второго стрелка в живой факел, а третий не стал дожидаться решения своей участи и рванул по склону к появившемуся как из-под земли аэру. Было видно, что это бежит не человек, но преследовать его никто не стал.
Аэр подобрал дымящегося Вильяма Шебранна и на форсаже ушел в горы.
Лабовиц ждал появления второй машины, сидящей неподалеку в засаде, но она так и не появилась, отреагировав на поднявшуюся в заповеднике тревогу и появление машины охраны.
«Отдыхай, смотритель, – сказал скалогрыз, повернув голову к Герману. – Вечером зайдешь, поговорим».
Животное свернулось кольцом, с силой распрямилось и вонзилось в бок скалы так, что вздрогнула вся гора. Брызнуло во все стороны каменное крошево, дымные струи ударили фонтанами, а когда дым рассеялся, взору представилось аккуратное полутораметровое отверстие в скале, еще пышущее жаром.
