Роберт Силверберг - Другие тени Земли
— И вот сейчас, за пределами корабля, они спят в первый раз с тех пор, как начались кошмары, но их ничто больше не мучает. Никакого следа нарушения мозговой деятельности вследствие какой-нибудь галлюциногенной инфекции. Ты понимаешь что-нибудь, Ри? Я начинаю склоняться к этой дурацкой гипотезе, которую они выдвинули утром.
— Что галлюцинации вызывает невидимое инопланетное существо? — спросил Накадаи.
— Что-то в этом роде. Ри, в каком состоянии сейчас их корабль?
— Он прошел стандартную обработку, и теперь его загнали в изоляционный сектор, пока у нас не появится какой-нибудь идеи по поводу происходящего.
— Мне разрешат подняться на борт? — спросил Мукерджи.
— Думаю, что да… но… зачем?..
— На тот крайний случай, если эти кошмары действительно вызваны чем-то внешним; это что-то до сих пор может находиться на корабле. И, конечно же, телепат моего уровня способен обнаружить его присутствие. Ты не можешь получить разрешение на это прямо сейчас?
— Минут через десять, — ответил Накадаи. — Я за тобой зайду.
Накадаи для скорости взял автороллер. Подъехав к посадочному полю, он протянул Мукерджи похрустывающий космический костюм.
— Для чего это?
— Вдруг тебе захочется подышать в корабле. В нем ведь вакуум. Мы решили, что вряд ли стоит наполнять его воздухом. К тому же там радиация. О’кэй?
Мукерджи влез в костюм.
Они подъехали к кораблю. Это была стандартная межзвездная нульгравитационная машина. Она казалась маленькой и одинокой в дальнем углу поля. Корабль был окружен кордоном роботов, но они, извещенные центром управления, пропустили двух врачей. Накадаи остался снаружи; Мукерджи с трудом протиснулся в тамбур и, после того, как люк подвергся обычной обработке, вошел внутрь. Осторожно, словно человек, идущий по лесу, в котором, как ему сказали, на каждом дереве сидит по ягуару, он пробрался мимо кают. Настороженно оглядываясь по сторонам, он как можно быстрее привел себя в состояние полной телепатической восприимчивости и, широко распахнув мозг, стал ждать телепатического контакта с тем, что могло скрываться на корабле.
— Давай. Делай свои гадости.
Полное молчание на всех ментоволнах. Мукерджи обошел все: грузовой трюм, каюты экипажа, двигательный отсек. Везде пусто, везде спокойно. Он был уверен, что смог бы обнаружить присутствие телепатического существа, каким бы необычным оно ни было, если оно способно добраться до мозгов спящих космонавтов, оно способно добраться и до мозга бодрствующего телепата. Через пятнадцать минут он без удовлетворения покинул корабль.
— Ничего там нет, — сказал он Накадаи. — Мы не продвинулись ни на шаг.
10
Взие все больше впадал в отчаяние. Он лазил по зданию целый день; судя по уменьшению количества солнечной радиации, проникающей через окна, наступала ночь. И хотя на каждом этаже можно было найти открытый мозг, взие не везло с контактом. Правда, больше не было ни одного рокового исхода, но повторялась та же история, что и на корабле: каждый раз, стоило только взие тронуть человеческий мозг, реакция была настолько негативной, что делала всякую связь невозможной. И все же взие пробовал снова и снова, перебирая мозг за мозгом, отказываясь поверить в то, что на целой планете нет ни одного человека, которому он бы мог поведать свою историю. Он надеялся, что не причинял большого вреда тем мозгам, которые трогал. Решалась его судьба.
11
В половине десятого вечера доктор Питер Мукерджи, напряженный, с воспаленными глазами, влачил бремя своих обязанностей. Работы было много. Шизоидный коллапс, кататоническое оцепенение, Сатина с ее комой, с полдюжины банальнейших истеричек, пара случаев паралича, афазия и еще куча больных, процедуры с которыми пожирали по шестнадцать часов в сутки и истощали запасы его телепатической силы до предела. Когда-нибудь он уедет отсюда; когда-нибудь он покинет эту больницу и займется частной практикой на каком-нибудь тропическом островке и сможет летать на уикэнд в Бомбей, вместе с семьей проводить отпуск на планетах далеких звезд, подобно некоторым преуспевающим светилам медицины. Когда-нибудь… Лучше выкинуть эти буйные фантазии из головы. Уж если о чем мечтать, сказал он себе, так это о сне. Поспать. Прекрасный, чудесный сон. А потом, с утра, все начнется снова: Сатина и ее кома, шизоиды, кататоники, афазики…
Он вошел в холл и двинулся от пациента к пациенту, и в это время связник проговорил:
— Доктор Мукерджи, зайдите к доктору Бейли.
Бейли? Главврач неврологического отделения все еще у себя? Чего же ради на этот раз? Конечно же, не могло идти и речи о том, чтобы игнорировать этот вызов. Мукерджи сообщил в управляющий центр, что прерывает обход, и поспешил к покрытой мозаичными узорами двери, на которой висела табличка:
“СЭМЮЭЛЬ Ф.БЕЙЛИ. Д.М.”
Он обнаружил там половину всех невропатологов больницы: четверо из головного института, целая куча из отделения, среди которых несколько докторов высшего класса. Бейли, пухлощекий пятидесятилетний человек с песочного цвета волосами, имеющий большой вес как специалист, барабанил пальцами по листу с цифрами и хмурился. Увидев Мукерджи, он слегка кивнул, приветствуя его. Отношения между ними оставляли желать лучшего. Бейли, представитель старой школы, не слишком-то доверял телепатии как методу лечения расстройств мозга.
— Как я только что выяснил, — начал он, — доклады эти копились весь день и теперь вдруг обрушились на меня, один бог знает, почему. Слушайте: два сердечника, находящиеся под действием успокоительного, подверглись неожиданному сильнейшему шоку, описанному одним врачом как сенсорная перегрузка. У одного это кончилось остановкой сердца, у другой — кровоизлиянием в мозг. Оба умерли. У пациента, у которого было нарушение эндокринного баланса, уровень адреналина вдруг прыгнул, словно у бегуна на дистанции, и шесть месяцев лечения пошли коту под хвост. Еще один пациент завозился во время операции мозга, несмотря на полную анестезию, и был тяжело поврежден лазерами. И так далее. Аналогичные случаи сегодня происходят по всей больнице. Компьютерная проверка основных параметров электроэнцефалограммы показывает, что четырнадцати пациентам, не говоря уже об упомянутых, в течение последних одиннадцати часов снились необычайно ужасные кошмары, причем почти все настолько реальные, что приводили к некоторому психическому расстройству и почти всегда приносили ощутимый физический вред. Управляющий центр не может припомнить ни одного случая эпидемии кошмаров. Нет также резона считать причиной подобной вспышки испорченную пищу или просто случайность. Тем не менее, спящие пациенты продолжают видеть кошмары, и те, чье состояние особенно плохо, подвергаются смертельной опасности. Усыпление пациентов, находящихся в критическом состоянии, должно быть немедленно остановлено, где это еще возможно, где нет — срочно изменить усыпляющие щиты. Если все это продлится до завтрашнего утра, эти меры — не выход. — Бейли сделал паузу, скользнул взглядом по комнате и остановил глаза на Мукерджи. — Управляющий центр выдвинул такую гипотезу: в больнице находится психопат с сильнейшими телепатическими способностями, накидывающийся на спящих пациентов и передающий им видения, принимающие форму ужасающих кошмаров. Мукерджи, что вы скажете относительно этой гипотезы?
Мукерджи ответил:
— Все логично, хотя я не могу представить, чего ради телепату внушать эти холодящие кровь кошмары. Кстати, управляющему центру известно о случае в карантинном блоке?
Бейли уставился на лист с цифрами:
— Что еще за случай?
— Шесть космонавтов, прибывших сегодня ранним утром, доложили, что их мучали хронические кошмары в течение всей дороги домой. Доктор Ри Накадаи обследовал их. Он вызвал меня в качестве консультанта, но я ничем не могу ему помочь. Возможно, сейчас ко мне в оффис уже поступили последние сообщения от Накадаи, но…
Бейли вмешался:
— Управляющий центр интересуется лишь происходящим в самой больнице, а не по всему космопорту. И если эту шестерку мучали кошмары в пути, то маловероятно, чтобы сходные симптомы проявились…
— Вот то-то и оно, — перебил его Мукерджи. — Их мучали кошмары в космосе. Но сейчас они спят с самого утра, и Накадаи говорит, что они спят крепко. Возможно, отсюда и пошла эта вспышка галлюцинаций. Это значит, что нечто, беспокоившее их во время всего полета, каким-то образом вырвалось на свободу и бродит по больнице. Это существо способно вызвать сновидения настолько ужасные, что они привели наших ветеранов-космонавтов на грань срыва, могут приносить серьезный вред и даже убивать тех, у кого здоровье послабее, — он вдруг заметил, что Бейли как-то странно смотрит на него и не один только Бейли. Он продолжил, но несколько сдержаннее. — Очень жаль, что это прозвучало слишком фантастично. Я обдумывал эту идею целый день, поэтому у меня было время, чтобы составить хотя бы самое общее представление о происходящем. Только сейчас все начало связываться воедино. Я не говорю, что моя гипотеза абсолютно соответствует истине. Я бы сказал, что это наиболее подходящий вариант, который стыкуется с гипотезой самих космонавтов о том, что причиняло- им такие неприятности. Этот вариант объясняет всю ситуацию. Следуя моей гипотезе, мы немедленно должны войти в контакт с этим существом, если только мы намерены прекратить все это безобразие раньше, чем снова будут потеряны человеческие жизни.
