Олег Авраменко - Звезды в ладонях

Министр Карно потрясённо молчал, глядя на Шанкара со странной смесью восхищения и какого-то суеверного ужаса.

— Я снимаю перед вами шляпу, господин посол, — наконец проговорил он. — И склоняю голову перед вашим умом. Всего за несколько дней вы разгадали тайну, которую мы тщательно хранили семь десятилетий под самым носом у всей Терры-Галлии.

— Гм-м... — протянул Шанкар. — Я всё же думаю, что время от времени среди вас находились люди, которые начинали подозревать правду. Но ваши спецслужбы работали выше всяких похвал, они вовремя вычисляли таких умников и привлекали их к работе над проектом.

— Да, сэр, разумеется.

— Но почему? — невольно вырвалось у меня. — Зачем это понадобилось?

Шанкар повернулся ко мне:

— А вы сами подумайте, мистер Матусевич. Как бы иначе они воспитали трёхмиллиардную нацию воинов, каким бы ещё способом они заставили демократически избранный парламент выделять от двадцати до двадцати пяти процентов бюджетных средств на оборону?.. А впрочем, пусть это вам объяснит сам господин министр. Ведь я руководствуюсь лишь собственными умозаключениями, а он располагает фактами.

Поль Карно утвердительно кивнул:

— Дела обстояли именно так, как и сказал месье Шанкар. Если не учитывать человеческий фактор, то логика действий напрашивалась совсем другая: полностью закрыть для чужаков нашу дром-зону, закупорить каналы и интенсивно готовиться к войне за освобождение всего остального человечества. И если бы на это требовалось лет десять–пятнадцать, мы бы, наверное, так и поступили. Но наши экономисты и военные стратеги подсчитали, что нам понадобится как минимум шестьдесят лет. А наши психологи ответили: при существующей демократической системе это невыполнимо, большинство людей просто откажется работать в поте лица и терпеть лишения ради достижения столь отдалённой, пусть и великой цели. К тому же, добавили они, за годы изоляции, не чувствуя реальной угрозы, мы станем чересчур мягкотелыми, мы не сможем воевать по-настоящему, без колебаний посылать на смерть собственных детей и внуков. Тут к психологам присоединились эксперты-историки и в качестве примера привели случай из далёкого прошлого Земли, когда в конце XX века вспыхнул балканский конфликт. Там воевало между собой несколько народов — они принадлежали к одному этносу, имели общий язык и схожие культуры, но исповедовали разные религии... Впрочем, речь не о них, а о тех, кто пытался примирить их или хотя бы воспрепятствовать дальнейшей междоусобице. Это были войска ООН. В числе прочего, они взяли под свою защиту один город — кажется, он назывался Аржанвилль... или Сильвертаун.

— Это слишком буквальный перевод, господин министр, — заметил молчавший до сих пор первый заместитель. — Его название было Сребреница.

— Ну да, Сребреница. Так вот, этот город защищал контингент, состоящий из военных частей нескольких европейских стран, которые уже пятьдесят лет жили в мире, да и во время Второй мировой войны фактически не сопротивлялись нацистам. И когда одна из враждующих сторон окружила Сребреницу, захватила в плен два десятка военнослужащих и, пригрозив убить их, потребовала сдачи города, то... Как вы думаете, месье Матусевич, что сделал контингент ООН?

Я ответил без колебаний:

— Для меня это звучит дико, но всё идёт к тому, что они сдали город.

— Вот именно! Чтобы спасти жизни двадцати своих соотечественников, причём не гражданских, а военных, они без боя уступили город, который обязались защищать, и в результате последовавшей за тем резни был уничтожен каждый третий его житель — а это без малого десять тысяч человек. Мораль сей давней истории такова, что армия — плоть от плоти народа, и страна, погрязшая в гедонистической культуре, неспособна воевать. Её граждане, надевая мундир, просто играют в детскую войнушку, они не понимают, что настоящая война — это кровь и смерть, а первейшая обязанность солдата — жертвовать собой, защищая мирное население. Допустим даже, что за семьдесят лет нам удалось бы построить огромный флот для нанесения ответного удара по чужакам. А что дальше? Кого бы мы посадили на эти корабли? Людей, для которых война — только кадры из фильмов, строки из книг, игрушечные битвы из виртуальных реальностей? Это были бы не солдаты, а всего лишь солдатики, которые обратились бы в бегство при первой же серьёзной опасности. Им было бы наплевать на остальное человечество, единственное, чего бы они желали, так это в целости и сохранности вернуться на родную планету, которая надёжно защищена от любых врагов. Да, мы и наши предшественники поступили жестоко и подло со своим народом, заставляя его воевать без нужды, жертвовать своими лучшими сынами и дочерьми. Мы вполне могли бы обойтись без этого, но тогда нас не было бы здесь. — Взмахом руки министр указал на большой иллюминатор, где виднелся край Земли. — Мы бы сидели на своей Терре-Галлии, сытые и довольные, а по вечерам, просматривая выпуски новостей, сочувствовали бы нашим братьям с других планет, томящимся под игом чужаков. Вот и всё. Вы согласны со мной, месье Матусевич?

Я кивнул:

— Согласен, сэр. Это действительно жестоко и подло, это цинично, но боюсь, что у вас не было другого выхода. Кстати, если не секрет, какова сейчас численность ваших Вооружённых Сил?

— Сто пятьдесят миллионов. Из них сто тридцать было мобилизовано в течение недели. При необходимости мы в те же сроки могли бы призвать и втрое больше людей. Толпы добровольцев — и мужчин и женщин — буквально штурмовали окружные военные комендатуры, возмущаясь тем, что не получили повесток.

— Впечатляет... — пробормотал Шанкар. — Недурственный итог грандиозного семидесятилетнего обмана.

— Помимо обмана был ещё один вариант, — задумчиво промолвил Агаттияр. — Ещё более жестокий, зато менее подлый. Диктатура.

— Тогдашнее руководство Терры-Галлии рассматривало такую возможность, — ответил Карно. — Но диктатура экономически неэффективна и морально ущербна. К тому же она противоречит традициям нашего общества, тем основополагающим ценностям, которые наш народ исповедует более полутора тысяч лет, ещё со времён великого Наполеона.

Я с трудом подавил улыбку. После того, как Клод Бриссо сообщил, что меня представили к ордену Наполеона Бонапарта, я, естественно, заинтересовался этой исторической фигурой. Да, без сомнений, он был великим полководцем и выдающимся государственным деятелем — но вряд ли его можно было назвать великим демократом. Хотя, в конце концов, это несущественно. Каждый народ имеет право на свои мифы.

Поль Карно и Раджив Шанкар приступили было к обсуждению более конкретных и менее глобальных вопросов, связанных с текущей ситуацией в Солнечной системе, как вдруг в конференц-зал буквально ворвался офицер в чине капитана третьего ранга. Отсалютовав двум присутствующим адмиралам, он вручил министру иностранных дел какую-то бумагу. Лицо офицера было бледным, как полотно, а в глазах застыл ужас.

Когда Карно ознакомился с текстом, лицо его стало таким же бледным, с болезненным сероватым оттенком. Он обвёл нас всех взглядом, исполненным тоски.

— В системе Бай-Син мы потерпели неудачу. Объединённый флот габбаров и келлотов, убедившись, что наши войска побеждают, начал массированную бомбардировку Страны Хань. Подробности пока неизвестны. Это только предварительное сообщение, более детальная информация должна поступить через пару часов.

Несколько минут все присутствующие в конференц-зале молчали, не в силах вымолвить ни слова. Первым отозвался Шанкар:

— Уже есть реакция вашего правительства?

— Ещё нет. Это сообщение они получат позже, чем мы. Из системы Бай-Син к Солнцу ведёт исследованный канал второго рода. А к Терре-Галлии — нет. Так что нам остаётся только ждать.

Следующие три с лишним часа растянулись для нас в целую вечность. Вскоре к нам присоединилось ещё с десяток адмиралов из главного командования флота, но никакого совещания не проходило. Все просто ждали, в основном молча, только изредка обмениваясь короткими репликами весьма мрачного содержания.

В этой компании мы чувствовали себя лишними, но не уходили, а нам даже не пытались намекнуть, что наше дальнейшее присутствие здесь совсем необязательно. Как бы то ни было, мы являлись полномочными представителями пятимиллиардной планеты Махаварши и имели право получать всю информацию из первых рук.

Часа через два Карно принесли правительственную шифрограмму с Терры-Галлии. Ознакомившись с ней, он ничего нам не сказал, а спрашивать его никто не решался. Единственно лишь было ясно, что в шифровке никаких новостей не содержалось. Скорее всего, там были только инструкции, связанные со сложившейся ситуацией.

Наконец поступило сообщение из системы Бай-Син. Прочитав его, Поль Карно долго сидел, уставившись взглядом в пустоту перед собой, потом сухо заговорил: