Арестантка - Нина Вайшен
— Мистер Коннелли? — голос Сантьяго вытащил меня из странной грёзы. — Так вы мне разрешите пострелять?
— А ты стрелял когда-то?
— Только в тире из пневматики… — Сантьяго пожал плечами.
— Да не стелял он в тиле! Смотлел только, как длугие стеляют, — сдал брата Матео.
— Даже в тире не стрелял? — с улыбкой спросил я.
— Отец не разрешил, — выпалил Санти, гневно глядя на маленького брата, который снова насвистывал веселую мелодию на свирели. — Он хочет, чтобы я стал инженером, а этот вредитель — в императорский оркестр пошёл. Хотя он отвратительно играет.
— Я отлично иглаю! Меня мама хвалит! — отрываясь от инструмента, произнёс ребёнок.
— Ладно, рядовой Сантьяго Родригес, — шутливо сказал я. — Выбирай пушку, исправим недоразумение.
Он подошёл к ряду оружия. Выбрал небольшой лазерный стрелковый комплекс. Для одиннадцатилетнего парня Санти был крупным, и мне подумалось, что из него мог бы получится хороший боец. Особенно, если прямо сейчас начинать готовить.
Он взял оружие и зачарованно улыбнулся:
— Тяжёлый, — сказал Санти.
— Убойный, — парировал я.
— Папа не лазлешает тебе с таким иглать, — скривился Матео.
— Скажешь ему, и я тебе дудку сломаю, — прорычал Сантьяго.
Матео не ответил и снова заиграл на свирели, видимо, угроза была достаточной.
— Попробуешь выстрелить? — спросил я у Санти, подошёл ближе и поправил ему руки на оружии. — Целься в дальнюю силуэтную мишень.
— Мистер Корнелли, да я в такую маленькую не попаду, — нервно сказал он. — Может, вон в ту, поближе?
— Да ты и в ближнюю не попадёшь, мазила. Мама говолила, что тебе нужно оценки исплавлять и иглать в констлуктол, — снова вмешался Матео, и я почему-то так на него разозлился, что выхватил из маленькой ручки свирель и выбросил за пределы полигона.
— Дядя Колнелли! — закричал мальчик. — Мой инстлумент! Зачем вы?!
— Будешь стоять молча, когда закончим, найдем её, — сурово сказал я.
Видимо, прозвучало это так жёстко, что мальчик заплакал и побежал в сторону выхода с полигона.
— Мистер Корнелли, он же потеряется, — опасливо сказал Сантьяго, и хотел было пойти за братом.
— Отставить, рядовой, солдаты за ним присмотрят, никуда он не денется, — я строго глянул на парня. — Стреляй в дальнюю, не теряй время. Он скоро вернётся.
У Сантьяго на скулах заиграли желваки, он посмотрел на меня с затаённой злостью. Он точно волновался. Но вряд ли из-за того, что промажет. За брата переживал. Я внимательно смотрел, куда убежал малец, и увидел, что он уже болтал с женщиной-офицером. Видимо, жаловался.
Помедлив лишь мгновение, Сантьяго прицелился, почти сразу выстрелил. Раздался хлопок. Я удивлённо приподнял бровь.
— Вот это да! — воскликнул я. — С первого раза попал.
Гневное выражение подростка сменилось какой-то растерянностью, будто он сам не верил, что смог.
— Давай ещё раз?
— Но только раз, а потом пойдем за Матео, — процедил Санти, — Только я не умею перезаряжать.
— Здесь всё просто, он автоматический.
В этот раз луч прошел рядом со второй мишенью, но мимо.
— Выстрелишь ещё раз, чтобы всё-таки разбить вторую?
— Нет, сэр, — хрипло ответил он, отдавая мне оружие. — Пойду искать Матео…
А мальца даже искать не пришлось. Ему уже принесли дудку, и он играл, очаровывая двух дам-офицеров. Третья несла Матео мороженое.
Сейчас, спустя двадцать три года, шагая по Форс-Мажору, совершая этот чёртов абордаж, я вдруг ощутил, что у меня всё-таки были сыновья, и я только что лишился одного из них. Это было больнее, чем все ранения в жизни. В мозгу навязчиво играла свирель, красиво, задорно. Так только Матео умел.
Глава 19. Пять минут жизни
— Трой~
— Трой, как я рад, что ты вернулся, — раздался за спиной бархатистый голос отца и его рука легла мне на плечо.
Деликатное прикосновение, в котором чувствовалось ликование, словно настоящее. У отца было много талантов, а главный — постоянная игра. Игра, так похожая на реальность. Тактичный, обходительный, мягкий — внутри же он был ледяной глыбой, полной брезгливости к любой моей неудаче.
Мной завладел страх вперемешку с промозглый стыдом, от которого делается зябко. Я столько всего натворил. Сейчас мы встретимся глазами, и он воткнет в меня презрение, как нож.
— Вернулся? — сорвался с его губ вопрос, потому что я не помнил, как это произошло.
— Ну да, ты дома, блудный сын, — он снова улыбнулся. — Алисия, принесла твой любимый десерт.
Он показал куда-то влево, там загорелась лампа, высвечивая Алисию в длинном синем сверкающем платье, идеально подчеркивающем фигуру. Она была прекрасна. Улыбка, от которой во рту разливался вкус клубники, изгибы тела, от которых покалывало подушечки пальцев, так хотелось скользнуть рукой по её талии на бедра, ощутить приятную прохладу шёлка.
Алисия отломила кусок чизкейка вилкой и маняще кивнула мне. Глаза её сверкнули соблазнительной зелёной искрой. Я забыл, как дышать. Неужели всё. Закончилось. Я дома, отец дома. Алисия здесь. И даже рада меня видеть, с виду искренне. Хотя и не важно. Никаких пиратов, никакой тебе вины, никакой потерянности.
Я подошёл к Алисии, съел десерт с протянутой вилки. Господи, какой вкусный был чизкейк. К чёрту Канта. К чёрту чувство справедливости. Я всё равно ничего не исправлю. Не стоит пытаться. Достаточно просто жить, наслаждаясь благами жизни.
Я сел с Алисией рядом. Она положила мне руку на бедро. Черт возьми. Сладостная истома кошачьей лапкой легла на грудь. Я посмотрел на её губы, полные, бархатистые, манящие. Мне невыносимо захотелось их поцеловать. Пусть она меня ударит, пусть мне придётся отсидеть в карцере сколько-то суток. Плевать. Я потянулся к ней, и вдруг её изображение будто мигнуло. На месте губ Алисии я увидел другие губы: тонкие с красиво очерченной каймой.
Сердце защемило каким-то другим чувством, не вожделением, что владело мною секунду назад, а теплотой и нежностью.
— Обезьяну твою бешеную, — пренебрежительно сказала Алисия, когда её изображение снова стало нормальным, — Мы сдали в зоопарк.
Меня ошарашили грубые слова Алисии, она прежде всегда была вежливой.
— В Службу Имперской Безопасности, — поправил её отец.
— Обезьяну? — спросил я, зависнув в десяти сантиметрах от лица невесты.
— Ну эту чумазую бунтарку, — лицо исказилось отвращением.
— Принс, — прошептал я, с ужасом думая о том, что с ней сделают. — Где она?
Я в гневе оттолкнул Алисию, которая теперь сама лезла ко мне с поцелуем. Посмотрел на отца, готовый броситься на него с кулаками. Так кипела во мне тревога.
«Скафандр повреждён на 20 %, запасов кислорода хватит на пять минут, необходимо вернуться на корабль», — сказал отец почему-то голосом нейросети.
Потом он исчез, и Алисия, и стол, и чизкейк. Всё погрузилось в темноту.
«Пять минут», «необходимо вернуться на корабль» —
